Призрачная деревня

Часть 2

5

Деревня не показалась ни на другой день, ни на третий. Если сначала Яшка никак не мог точно решить, была она или нет, то к среде уже почти убедил себя – это сон.

Но деревня явилась вновь.

Он и глаза опять почесал, и ущипнул себя за руку – прямо в несошедший синяк. Тропа, которая вчера огибала частокол деревьев, снова, обернувшись дорогой, устремлялась вглубь леса.

Яшка ощутил тревожное, азартное предвкушение – точно каскадер перед новым и сложным трюком. Но не страх, пока не страх. Отметив это, он кивнул сам себе и сказал вслух для пущей храбрости:

– Хватит за нос водить!

Он двинулся прямо к первому дому. Если это не сон, значит, та женщина с жутким лицом должна быть там.

Яшка намерился постучаться, но оказалось, что дверь приоткрыта. Тем не менее, чтобы войти в нее, пришлось приложить усилия: она рассохлась и едва шевелилась в проеме.

Что за дом такой, что внутри как в бане: веники да кадушки? Над ними – ряды полок с банками, на полу – подсолнухи, видно, только сорваны – яркие, свежие.

Пахло травой. Не сушеными травами: дикой лесной травой. Так она пахнет, если свежую размять как следует пальцами, растереть в ладони.

Стол знаком – тот же стол под белой кружевной скатертью, на нем – погасшие свечи. Все тот же венок, и ладанка свисает на длинной ленте.

Услышав хлопанье крыльев где-то под потолком, Яшка поднял голову. По длинной жердочке переминалась сова – черноглазая неясыть. Таких разве что на картинке в атласе увидишь – оттуда он ее и узнал. Отчего ж она не спала? Разве не положено так ночной хищнице – или совы вовсе не спят?

Холодно вдруг стало, Яшка поежился.

– Не боишься больше? – спросил за спиной голос одновременно мурлычущий и надтреснуто-старческий.

Яшка вздрогнул от неожиданности, сглотнул, глядя на половицы. Он весь покрылся потом снаружи, и раздражением от собственной трусости – изнутри. Он ведь знал, что тут живет та женщина – всего лишь женщина, хоть и изуродованная! – так отчего же никак не мог обернуться?

– А на днях тебе здесь не понравилось, – голос – вполне дружелюбный – звучал уже впереди и казался совсем молодым. Теперь он журчал как веселый ручей.