Силуэт во тьме и русский Тигр

Вдохновение

Выйдя с катка, Юрий поднял зелёные глаза ко мрачному небу Санкт-Петербурга. Шумно выдохнув, он поежился: холодно. Поднял воротник пальто, повернулся и вальяжной, даже скорее ленивой походкой побрёл от катка, на котором провёл несколько утомительных часов.
Снежинки путались в волосах, обрекая себя на мучительную смерть и негативную энергетику Плисецкого.
Сложно ли жить одному? Плисецкий всегда отмахивался от вопросов о личной жизни, даже от такого банального. Он знал, что самодостаточный и интересный человек такого никогда не спросит, потому что одиночество такого человека никогда не будет тяготить. Вам страшно оставаться наедине с собою? Пожалуйста — ваш выбор. Но оставьте свои глупые вопросы для поисковика браузера.
В магазине он покупает ананас, пару видов овощей. Будучи вегетарианцем уже полтора года, он отвык от многих видов продуктов, которые предназначены для массового потребления. Вы не увидите Юрия, который с жадностью будет поедать чиспы, или уплетающего майонез, или... поставил крест на всём ради своего же здоровья. Врачи не могли объяснить, почему русская фея испытывает мучительные боли в желудке. Диагноза нет — психосоматическое. И так отвечал любой врач, к которому обращался Юрий. Толчок от льда, поднятая вверх рука — чудесный четверной аксель. Некоторые тройные прыжки с поднятыми руками не прыгают, а Плисецкий четверной аксель берёт. Сложно, невероятно, гениально... вдруг он падает и совсем не от не докрученного прыжка: боль, которая пронизывает живот ножами, сломила его. Именно той злополучной ночью, когда Юрий тренировался, он понял, что так больше продолжаться не может. И именно после этого он забыл, что значит иметь проблемы с едой.
Плисецкий увидал у своего подъезда красный автомобиль Tesla и насторожился: район хоть и наполнен богатыми людьми, но те толстосумы плевать хотели на экологию, чтобы тратить несколько часов в неделю на подзарядку своего автомобиля.
Плисецкий контрастировал на фоне белого подъезда, украшенного кованными перилами и искусственными розами. Он был чёрной тенью с грязными кроссовками, которая пассивно-агрессивно ждала лифт. И вот, двадцать пятый этаж. Подойдя к двери, он пытается вставить ключ. Поворачивает — ничего не выходит. Тысяча мыслей, все бранные, пролетают через его светлую голову с влажными от снега волосами. Нахмурившись, долго не понимает, что предпринять. В итоге дёрнул ручку двери. Дверь отварилась. Привычная темнота квартиры, привычные тени на потолке в гостиной. Но почему дверь открыта? Словно тигр, он проходит в свою обитель и включает свет.
Часы на телефоне показывали давно за двенадцать ночи. Плисецкому всё равно — он спит по четыре часа в сутки и прекрасно себя чувствует, не тратя половину жизни на бестолковое времяпрепровождение в постели. Можно подумать, что он ангел или искусственный интеллект, в общем кто угодно, только не биологическое или социальное существо.
Странный шум из его комнаты заставляет вспомнить события минутной давности. Щурится, сканируя самую дальнюю комнату большой квартиры.
Он не боится происходящего. Вот показывать сырой четверной аксель людям – это да. Или боится, что кто-нибудь обгонит его, прыгнув прыжок в пять оборотов, оставив навсегда след в истории фигурного катания. Но того мысли о том, чтобы боятся грабителя или убийцу — увольте, господа.
В квартире не много мебели: Плисецкий, обладая чувством стиля и толикой перфекционизма, не может подобрать вещей, которые бы идеально описывали его эмоциональное настроение и удовлетворяли всем его «хочу». Впрочем, жизнь аскета имеет свои плюсы.
Прозрачная, стеклянная дверь, ведущая в комнату юноши, сейчас открыта. Лунный свет стекает по её стенам, Юрий привык наблюдать звездное небо и луну за окном в своей спальне. Жизнь за городом тоже имеет свои плюсы: звезд больше, воздух чище, луна ярче. Смотря разные передачи о космосе, Юрий восхищался этим светом всегда, даже сейчас. Ему казалось, что такое понятие «залитая светом от луны комната» бывает лишь в фильмах или книгах. Но не в жизни. Он даже рад, что ошибся. Это действительно прекрасно.
Зайдя в комнату, он увидал распахнутую дверь, которая ведет на балкон. Оттуда открывается прекрасный вид на сосновый бор, который зелен и молод круглогодично, даже сейчас, когда светящиеся снежинки укутывают ветви деревьев.
Силуэт. Черный, с прямой спиной и атлетичным телом. Напряжение резко спало с плеч русского тигра, но агрессия отступать не хотела, лишь сильнее затуманивала разум. Юрий даже расстроился, что это не грабители. Грабителям нужны от вас деньги, а не нервы. У Юрия их много, а тратить некуда. А вот нервов...
— Выметайся,— крикнул он силуэту, кинув ключи на прикроватную черную тумбочку,— Давай, гействуй отсюда.
Серебренные волосы покачивались на ветру, а сильные руки с длинными пальцами, которые держались за перила, сейчас расслабились. Тело, обтянутое в тонкую чёрную кофту с вырезом, открывающим ключицы, повернулось на тигра с грязными кедами. От идеальности первого Юрию хотелось закатить глаза, топнуть ногой, уйти самому.
Зайдя в спальню с балкона, он прикрыл дверь. Волосы блистали от лунного света, силуэт искрился в темноте, которая так любима Юрием.
— Консьержка дала ключи,— оправдался силуэт.
Юрий потер переносицу, кинул пакет с продуктами на свою кровать. Старуха узнала силуэт, растрогалась, наверное, от пары голубых глаз, от слов «сюрприз, Юрию понравится», сжалилась и дала запасную пару ключей. Впрочем, чудно. Как раз Юрий хотел их забрать, ещё с окончания постройки дома. Но забывал. Забавно, расплачивайся теперь.
— Почему вы не на Бали? Там же ценят обезьян,— Плисецкий начал стягивать с себя мокрое пальто.
— Нужно пару раз уезжать, когда виза заканчивается. Можно за один день посетить другую страну и вернуться, дурацкие законы,— силуэт уставился в окно,— волокита. Обычно летаю в Тайланд, но в этот р...
— Вот и проваливайте туда, неуважаемый.
Голубой взгляд встретился с парой зелёных глаз воина, который каждый день борется со своим телом, заставляя его меняться и трансформироваться.
—Простите, вся эта планировка,— Плисецкий театрально взмахнул рукой и сделал удивлённое лицо,— не рассчитана на неудачников. Если вы не уйдёте сами, квартира начнёт вас отторгать сама, как инородное тело,— пожал плечами, вздохнув,— Проснётесь на улице, знайте, что это не я. Это квартира! Она организм, живая! Но врачи мне не верят.
Уставшая фигура потянулась к лампе, включая её. Взгляд Плисецкого привлёк знак на руке гостя, который тянулся от самых пальцев до локтя. Закатанные рукава открывали всё, давая возможность увидать самые мелкие детали.
— Михенди, на Бали многие так ходят,— ответил гость на немой вопрос.
Тигр моргнул, вспомнив о негодовании:
— Уважаемый, повторяю второй раз: люди, оставившие свой талант и решившие заняться дауншифтингом, тут не требуются! Вам в другой кабинет, в Японии находится.
— Могу снять отель, но хотел повидаться,—кивнул гость и пошел к выходу.
Когда фигура покинула комнату, Плисецкий выдохнул и закатил глаза:
— Какие мы ранимые,— повернулся на толстой подошве кед,— оставайся, Виктор.
Вечер прошел тихо. Для Юрия. Он, извиваясь в одеяле, смотрел научно-документальный фильм. Засыпая, ему было уже сложно понимать терминологию диктора, но тигр держался. А Виктор, имея привычку жить по другому часовому поясу, общался с коллегами по поводу своего развлекательного клуба через ноутбук. Он заперся в гостиной и потягивал сок, возмущаясь, используя идеальный разговорный английский язык, на работу менеджера, который не может привезти именитого диджея из LA. Если бы не чёртовы правила, он бы сейчас сам убирал клуб после очередной прибыльной ночи, настраивал звук и искал закладки наркотиков, которые оставляют туристы для следующих туристов, чтобы, конечно, выкинуть, не подумайте. И был бы вполне счастлив такой жизни. Вечером бы взял доску и поехал заниматься сёрфингом. Общался бы с приятными людьми из разных стран, завел множество знакомств.
Такая жизнь его более, чем устраивала. Заниматься любимым делом — вот, что было стимулом для него. После потери вдохновения на поприще льда и скучной классической музыки, он нашел себя в бизнесе. Его новая любовь, новый стимул жить.
— I don't know! What do you want from m....— стальной голос был прерван.
— Собирайся, поехали,— Юрий кинул на пол плащ Виктора, проявляя заботу.
Выйдя из подъезда, Плисецкий знал, к какому автомобилю идти. Было страшно смотреть на часы, вернее, страшно представлять, сколько придётся ему потерять времени днём на то, чтобы не чувствовать себя разбитым. Впрочем, неважно.
Виктор, прихвативший с собою ноутбук, вышел и подошел к автомобилю. Дверь открылась самостоятельно, как только Виктор оказался рядом с машиной.
— Она так реагирует на ключ, в ней всё продуманно до мелочей,— Виктор положил ноутбук на задние сидения автомобиля.
Плисецкий сел на переднее пассажирское кресло. Минималистичный дизайн автомобиля приглянулся Плисецкому: большой экран, аккуратная приборная панель. Вкусы у них с Виктором были похожи. Как только Виктор закрыл дверь, Плисецкий сказал:
— Каток.
Виктор кивнул, отчего на глаза бывшего фигуриста упала серебренная прядь. Тот нахмурился, ища в большом экране музыку. Плисецкий заметил, что вся музыка Виктора была электронной. Раньше он слушал другое. Сейчас же Виктор вынужден слушать это. Для работы, для музыки в клубе, для вдохновения. Виктор начал сам писать треки в стиле электронной музыки, вернее, друзья диджеи давали пару раз делать дропы для своих треков, которые, между прочим, выходили прекрасными для новичка.
Никакого ключа, никакого прогрева автомобиля: Виктор резко вырулил с парковки и поехал к шоссе. Этот чудесный автомобиль не вынуждает вас тратить кучу времени на рудименты машин с двигателем внутреннего сгорания, потому что здесь их нет.
Плисецкий удивился, потому что не услышал привычного рева мотора. Было очень тихо, не считая музыки из динамиков, которые сейчас заполняют салон.
Виктор качает головой в такт музыке, новый трек в стиле дабстеп с элементами женского вокала. Впрочем, банальщина, но именно в этом треке он находит что-то цепляющее. Возможно, голос певицы. Стучит пальцами по рулю, выезжая на шоссе. Музыка движется к точке максимума. Ещё немного и он растворится в кульминации музыкальных звуков, как он обычно делал это на Бали среди знакомых, которые очень любили проводить вечера в уютном доме Виктора. И вот этот момент, когда музыка медленно затихает и вновь вспыхивает, пылая ярче пущего. Виктор жмет педаль в пол. Машина разгоняется за пару секунд до ста километров в час. Плисецкого вжимает в кресло, он смотрит в окно на машины, пытается задержать на них взгляд, но они резко исчезают. Что вынудило и ночью ехать в город? Разгульная жизнь? Или уже утро, они едут на работу?
— Что ты хотел мне показать?— Виктор проходит, садясь на бортик катка.
Теперь он здесь гость. Мало быть ему гостем в доме Плисецкого, так и на катке он теперь чужой. И для России, быть может, он уже тоже...
Плисецкий вышел на лед, проезжая пару разминочных кругов с телефоном в руках: искал нужную музыку. Каток открыт для Юрия круглосуточно, благодаря украденным у Якова ключами.
Плисецкий кладёт телефон на бортик, отъезжая в центр. Музыка наполнила каток, Юрий начал дышать ею, перед тем как открыть глаза, откинуть руку назад и начать выражать свои чувства через тело.
Виктор, честно говоря, следил за Юрием устало и невнимательно. До тех пор, пока не понял, что жанр музыки электронный. Трек ему понравился, он даже думал остановить Юрия, чтобы спросить название: настолько было ему всё равно на фигурное катание сейчас.
И вот, музыка вырывается из динамика телефона, подобно лаве в проснувшимся вулкане. И Плисецкий прыгает прыжок в пять оборотов. Отъезжает на пару метров и вновь прыжок в пять оборотов с двумя поднятыми руками.
Глаза Виктора округлились. Дыхание, кажется, исчезло. Плисецкий застыл, упиравшись руками в колени. Второй прыжок был отвратительным, но первый, как казалось русской фее, сделан идеально.
Виктор в изумлении захлопал, привлекая к себе внимание:
— Я рад, что ты нашел себя.