Семейная идиллия.

19.

Дерек всегда с трудом переваривал лучшего друга Стайлза за его бестактность и бесцеремонное засовывание своего носа в чужую личную жизнь. В их со Стайлзом личную жизнь в особенности. Дерек мог бы признать - не перед Макколом, конечно - что он далеко не подарок и не самый внимательный человек в мире, но он старался и Стайлз прекрасно знал, что он старается.

Один случай с мороженым - когда Стайлз, перегревшись на солнышке слопал целую большую банку, а потом слег с ангиной, - чего стоил. Дерек тогда тщательно проконсультировался у Мелиссы и мороженое Стайлзу выдавал строго порционно, с отклонением максимум в пару ложек. Стилински иногда возмущался, иногда пытался сделать вид, что обиделся, а иногда пытался взять Дерека измором, дюжину минут подряд не затыкаясь и выпрашивая еще холодного лакомства. Но всё равно Стайлз знал, что Дерек просто старается заботиться о нем - немного бестолковом и безалаберном - как можно лучше.

Скотту обо всём этом знать было незачем, он и не знал, да и, как подозревал Дерек, не особо-то хотел вникать в отношения между альфой и его человеком. Поэтому сейчас Маккол припоминал Дереку все - от злополучной ангины до красочных царапин у Стайлза на ребрах, а закончил тем, что нужно быть редкостно ублюдочным эгоистом, чтобы не заметить такого состояния своего любимого человека. В чём-то Дерек был с Истинным альфой согласен, поэтому - а еще потому, что совершенно не хотел расстраивать Стайлза, который всегда так или иначе узнавал о разногласиях между Макколом и Дереком - не рычал на зарвавшегося щенка и даже не пытался его разубедить или что-то ему доказать.

Поэтому Маккол особняк покинул с чувством выполненного долга, а Дерек дождался, пока он отойдет от особняка за пределы слышимости и только тогда саданул по столу кулаком так, что у вполне прочной конструкции подломились ножки. Это и стало последней каплей, после которой Дерек обнаружил себя у дверей городской квартиры Питера с бутылкой скотча в руках, терзающим дверной звонок.

Питер не появлялся в особняке последние дня три, а Дерек, наученный Стайлзом не лезть в дядину жизнь больше необходимого, не собирался выяснять - почему, просто созваниваясь с Питером днём или вечером для успокоения совести. Питер, что тоже было немного удивительно, на звонки исправно отвечал.

Сейчас же, душно-сладкий аромат сексуального удовлетворения вполне ярко, почти даже образно, рассказывает Дереку о том, как дядя провел последние три дня. Сам Питер на племянника смотрит немного недоуменно, но отходит в сторону, приглашая пройти в квартиру.