Колесо

56. Сэм

У нее нет компромата на меня. Я в этом уверен на сто процентов!

— Мистер Вирани, — обратилась ко мне Аяма, — что вы думаете о текущем состоянии информационной безопасности?

— Если мы говорим о хранении секретных данных, то такая безопасность развита достаточно хорошо, а вот если мы говорим о приватности наших личных жизней, то тут есть всего лишь иллюзия, что наши данные доступны только нам.

— О, тут с вами не поспоришь, — одобрительно сказала она, — тем не менее, вы пытаетесь максимально обезопасить себя. Вы не пользуетесь социальными сетями и заклеиваете камеру на своем ноутбуке. Я не говорю уже о том, что вы заходите в интернет только через анонимный браузер. Новости об утечках личных данных вас сильно беспокоят?

— Приватность моей личной жизни важна для меня, — заявил я. — Мне не нравится, что посторонний человек может войти на мою страницу и посмотреть, чем я занимаюсь, и что происходит в моей жизни. К тому же я порой опасаюсь, что в сети появятся мои логины и пароли, а знаете, к чему это может привести? К очень серьезным последствиям.

— Что повлияло на вас быть таким скрытным?

— Я боюсь, что в интернет случайно попадет что-то связанное с тем, что я не хочу афишировать перед людьми. Порой я начинаюсь пугаться, когда, например, Крис смотрит на экран телефона и смеется. Иногда мне снятся кошмары, что в интернет попало видео, в котором...

— ... у вас случается понос в бассейне? — попыталась пошутить она.

Повисла неловкая пауза. Это совсем не смешно!

— ... в котором указано, какие сайты я просматриваю, какие видео загружаю... — Мои руки трясутся, а в горле словно огромный ком. — Иногда мне даже кажется, что за мной ведется скрытая видеосъемка. Я время от времени проверяю свою комнату в общежитии, чтобы убедиться, что это не так. Да, я закрытый человек, не очень общительный. Я словно «ненужный» второстепенный герой в фильме, который сразу забывается. Впрочем, Вероника не считает меня таким. Я рад, что мы искренне друг друга любим.

— Вы ведь раньше встречались с утечкой личных данных? — с намеком спросила Аяма. — Только не своих, верно?

Соберись, Сэм. Расскажи, ведь это произошло не совсем с тобой.

— Однажды у моей одноклассницы выкрали телефон и просмотрели историю браузера. Всем ученикам школы начали анонимно рассылать скриншоты сайтов, которые она посещала, — вспоминал я. — Ни разговоры с администрацией школы, ни попытки найти тех, кто рассылал скриншоты, не помогли. Она была такой хорошей, такой доброй, но имела некоторые странности. Ее звали Моникой, у нее были такие красивые голубые глаза и загадочная улыбка...

— Вы с ней встречались, мистер Вирани?

— Да, — кивнул я, — мне хотелось ее огородить от насмешек, но все было без толку. Она уже хотела перевестись в другую школу, но... Покончила с собой.

Я вспомнил момент, когда узнал о ее смерти, и грустно посмотрел вниз.

— Это было нечестно! — заявил я. — Она не заслуживала такого! У всех в чертовых телефонах есть грязные тайны: в этом нет ничего такого! Я понимал, что она чувствует, я пытался ей помочь, поддержать! Это несправедливо! После ее смерти кто-то сказал мне, что я следующий, чью историю браузера опубликуют, или даже больше.

Я медленно дышал и пытался вспомнить, кто мне это сказал.

— К счастью, это была всего лишь шутка какого-то старшеклассника, — продолжил я. — Мы с ним больше никогда не общались, но этот гнусный страх продолжает меня преследовать. Как этот старшеклассник мог сказать мне такое после самоубийства Моники?!

— Чего вы боитесь больше всего, мистер Вирани? Какой ночной кошмар для вас будет наихудшим?

— Я боюсь, что в интернет попадет видео с тем, как я смотрю порно, — максимально быстро ответил я.

Мои руки трясутся сильнее, и интуиция подсказывает, что нужно готовиться к худшему. Но у нее ничего же на меня нет! Или она вела за мной скрытую съемку? Но как она тогда узнала о том, чего я больше всего боюсь?