Монолог Самуэля

Untitled part

  Сак* - испанский алкогольный напиток, больше известный, как херес.
Это очень странная работа. Я не помню, когда её начала и что хотела ей сказать. Но выношу на вас суд, дамы и господа.

  Пожилой мужчина открыл старый шкаф и сразу потянулся к бокалам. Кинув взгляд на своего юного слушателя, достал вместо второго бокала обычный стакан.

— Алба! — крикнул он.

То ли от неожиданности, то ли от старого каркающего голоса мальчик вздрогнул. А перед стариком появилась молоденькая девчушка в одеяние слуги, она была низенькой и болезненно худощавой. При виде своего господина Алба побледнела ещё больше, хотя казалось, что и так некуда, настолько белой была её кожа.

— Да, господин Луке, — не смея поднять взгляд от пола сказала она.

— Принеси бутылку сака*, а юному господину налей черного кофе без сахара, — сухо кинул он.

— Сейчас будет, господин, — покорно сказал она и словно испарилась. 

Мальчик завозился на своем кресле, но после того как поймал угрюмый взгляд старика угомонился. Сам мужчина величественно опустился в соседние кресло и вытянул ноги ближе к камину. Тишину ничего не нарушало, кроме потрескивания огня, да тихого стука часов. Ждали они не долго, слуга сначала принесла господину его сак, а уж потом вернулась с черным кофе для мальчика. Повелительным кивком мужчина отпустил её. И состояние какого-то ожидания продолжилось. Время текло медленно, как будто время это нуга и её тянут, тянут, пока она не порвется. Мальчик хоть и жаждал услышать историю, но не произносил ни звука.

— Ну, что ж... Ты хотел услышать эту историю, я тебе её расскажу, — начал старик свой рассказ. — Сядь уже поудобней и я начну. Уселся, наконец-то? Молодец, слушай. Это было давно, тебя ещё ни то что на свете не было, но и в планах не значился. А Сикст четвертый только основал в Испании трибунал священной канцелярии инквизиции. Сам должен понимать, что у нас творилось. Хаос и страх, если так в двух словах.
А помню я это так, как будто это было вчера. Лаура, она была прекрасной. Одной из самых восхитительных женщин, что я знал. Не высокая, как все испанки, с тонкой талией, хрупкая, но с удивительно пышными формами. Она выделялась более бледной кожей, черными, словно крыло ворона, волосами, черными, будто омуты, раскосыми глазами, ярко-алыми немного полными губами. Дьяволица ещё та... Кхм. Она попалась, защищая меня и ещё тогда маленькую Грэсию, твою маму, от добропорядочных стражей, — мужчина горько усмехнулся. — Знаешь, а Грэс уже тогда напоминала Лауру. Сестры, конечно, но не настолько же они должны быть похожи! Ты напоминаешь их. Ты как дикий коктейль. Тебе мало чего досталось от отца. У тебя глаза Лауры. Такие же черные и раскосые, такая же энергия в них скрыта. У вас с ней один огонь. У Грэс такого не было. Не смотри на меня так удивленно.
Я помню все что творилось тогда до самой мельчайшей детали. И то как одним взмахом руки Лаура заключила нас в огненный круг, да так что не один страж не мог к нам подобраться. И то как она отчаянно сражалась применяя все свои силы уже не скрываясь. Я удивлен, как потом в скором времени не забрали Грэсию и меня за компанию. Ведьмы, еретики, ересь... Всех без разбору на костер. Сейчас уже не так страшно, да и мы не слепые котята, что только узнали о такой проблеме. Помни об одном, они не побрезгуют отправить на огонь и детей, и взрослых, и стариков. Не нарывайся, а то отомстят ещё. Пытками и костром в конце.

— Детей? — тихо выдохнул в ужасе мальчик, дрожащими руками ставя на столик свой кофе. — Просто ради мести?

— Да, детей. Да, ради мести. Им было и есть безразлично кого жечь. Отродья Дьявола и все. На костер, — ответил мужчина и замолчал.

В комнате повисло гнетущие молчание. Мальчик в ужасе смотрел на своего наставника, а мужчина вспоминал. Самуэль отстранено наблюдал за безумным танцем огня и кажется не собирался продолжать разговор.

— А что было дальше? — все-таки не выдержал мальчонка.

— Что? Пытки были. Моральные, физические... Для всех. Я винил себя, да и сейчас продолжаю винить, Грэси сходила с ума и вечно спрашивала, когда же её сестренка вернется? Что с ней? Как она? А я не понимал, что делать. Родители их уже были мертвы на тот момента и Грэс воспитывала Лаура, а тут она в тюрьме откуда ещё никто не выходил. Неделю её держали в темнице и мы не знали, что с ней и как она, а потом нам пришло сообщение. Такого-то числа состоится казнь. Закрытая. Ты ведь знаешь, что это означает? Правильно, что никто не увидит и даже не узнает о том что случится или уже случилось. Закрытые казни устраивали тогда, когда из куска мяса и костей нельзя было уже узнать не то чтобы человека, даже его силуэт был не ясень. Страшное зрелище, скажу я тебе, — тяжело вздохнул старик и залпом выпил бокал сака. — На моем веку, Лаура оказалась самой первой жертвой Святой Инквизиции. Бедная моя Лаура... Любимая. Я поклялся, что отомщу за неё, но тут Грэс родила тебя и умерла. Поэтому я решил воспитать тебя, ради них. Воспитать так, чтобы ты, в отличие от меня смог, если что защитить свою любовь.