Одд и ледяные великаны

Послесловие

Одд оперся о посох и посмотрел вниз, на деревню. Потом пошел по тропе, ведущей к дому. Он немного прихрамывал. Его правая нога была слабее левой. Но болеть не болела, и за это он был очень благодарен Фрейе.

Вокруг все струилось и журчало. Так звучала новая вода, пытаясь сквозь мокрый, тающий снег пробиться вниз, к почве, к подземным ручьям. Иногда раздавался хлопок — это снежная шапка падала с дерева, иногда — звук «грумп-грумп-грумп», доносящийся из глубины, а после громкий треск — это лед, сковавший залив за время бесконечной зимы, давал трещины и ломался.

«Через несколько дней, — подумал Одд, — здесь будет сплошная грязь. А несколько недель спустя — буйная зелень».

Одд подошел к деревне. На какое-то мгновение он решил, что не туда попал: за несколько дней все стало другим. Он вспомнил, как выросли звери, когда попали в Асгард, и потом опять как будто уменьшились.

Может, это он вырос благодаря воздуху Асгарда, а может, воде, которую пил из источника.

Он подошел к дому Толстого Альфреда и постучал наконечником посоха.

— Кто там? — раздался голос.

— Это я. Одд.

В хижине послышался шум, торопливое перешептывание. Самый громкий из голосов ворчал о никчемном бездельнике, укравшем копченого лосося, мол, самое время преподать ему урок на всю жизнь. Потом послышался звук отпираемых засовов.

Из двери выглянул Толстый Альфред. Взгляд его стал сконфуженным.

— Виноват, — сказал он самым невиноватым тоном, какой можно извлечь из голосовых связок. — Я думал, это мой сбежавший приемыш.

Одд посмотрел на человечка сверху вниз. Потом улыбнулся и произнес:

— Это он. В смысле, я. Я — это он. Я Одд.

Толстый Альфред будто язык проглотил. Из щелей повысовывались головы его бесчисленных сыновей и дочек.

— Моя мама здесь? — спросил Одд.

Толстый Альфред откашлялся.

— Ты вырос. Если это ты, конечно.

Одд только улыбался — улыбкой столь знакомо раздражающей, что не оставалось сомнения — это он.

Младший из детей Толстого Альфреда сказал:

— Они ругались, когда ты удрал. Она сказала, что надо идти тебя искать и что это папаня виноват, что ты убежал, а папаня говорил: ничего он не виноват, и никуда он не пойдет, и скатертью дорога, а она тогда сказала, что возвращается в дом твоего бати на другом конце села.

Одд подмигнул мальчонке, как Тор однажды подмигнул ему самому, повернулся, и, опираясь о посох, похромал прочь через деревню, которая казалась намного меньше, и не только оттого, что сам он вырос. Скоро лед растает, и галеры начнут отправляться в море. Вряд ли кто-нибудь теперь откажет ему в койке на корабле. Вон он какой большой-то. Лишняя пара рук на веслах никогда не помешает. И никто не станет возражать, если он прихватит с собой пассажира...

Он постучал в дом, где родился. И когда мать открыла дверь — прежде чем она обняла его, прежде чем принялась плакать, и смеяться, и снова плакать, прежде чем бросилась накрывать на стол, поражаясь, до чего он вымахал, и как быстро растут дети, когда их не видишь, — прежде чем все это случилось, Одд сказал:

— Здравствуй, мама. Хочешь съездить в Шотландию? Хотя бы погостить.

— Это было бы замечательно, — ответила она.

Одд улыбнулся, пригнул голову, чтобы не стукнуться о притолоку, и вошел.

Весь рассказ был взят с сайта http://knizhnik.org/nil-gejman/odd-i-ledyanye-velikany/8