Кавказская История Любви

@Глава 3@

Дома все было обычно. Мама постепенно отходила. Мне даже казалось, что она хочет закрывать глаза на проблемы.
Учеба шла своим чередом. В школе я перестала общаться со всеми. Иногда только заговаривала с Анзором и Гором, который стал относиться ко мне чуточку лучше. Сам Анзор всегда здоровался со мной и изредка разговаривал на переменах.
В апреле мой старший брат Мурад сообщил, что хочет жениться. Отец, узнав, на кого планы у брата, одобрил выбор. Послали сватов, позже устроили помолвку, а свадьбу назначили на июль. Мурад познакомил меня с моей будущей невесткой. Она оказалось очень доброй, тихой и милой девушкой, ее звали Малика.
Родители купили им отдельную квартиру. Мне было немного грустно от того, что придется расстаться с Мурадом. Но с другой стороны, возможно, у меня скоро появились бы племянники.
Вообще, Мурад всегда относился ко мне более тепло, чем Рустам, который был средним ребенком в семье. Рустам был строгий, хмурый и суровый, но зато справедливый. Обоих своих братьев я любила больше жизни.
Летом мы всей семьей отправились на родину. Весь июнь шел в активной подготовке к свадьбе Мурада и Малики. Я не выходила из дома вообще. Платье, туфли и клатч были куплены еще до того, как мы приехали в родные края.
В день свадьбы я встала пораньше, повозилась немного с мамой, помогала ей. Позже мы поехали на само торжество. Все прошло на высшем уровне, четко по нашим традициям. Мурад привел жену к нам в дом. Они собирались жить с нами до конца лета.
С Маликой мы хорошо сжились. Она практически все время молчала, стеснялась папу и Рустама и радовалась при появлении меня и мамы, видимо, видя в нас хоть какое-то успокоение. Мурад и Малика не проявляли ни малейших чувств при нас, даже не смотрели особо в торону друг друга, но почему-то по ним все равно было заметно, что они безумно любят друг друга.
В конце августа мы вернулись обратно. Старший брат и невестка переехали в свою новую квартиру, а я готовилась к новому учебному году.
Теперь меня подвозил Рустам. Обычно по дороге в школу мы с Мурадом постоянно смеялись, а Рустам заводил лишь серьезные разговоры.
- Ты же знаешь, как надо себя вести? Ты уже не маленькая, Лаура. Следи за своим повдением и не позорь нас, - говорил брат по дороге в школу первого сентября.
- Конечно. Все будет хорошо, не волнуйся.
Он улыбнулся, даже при этом умудрившись сохранить немного серьезности.
- Не смоневаюсь в тебе. Чуть что, скажи мне или Анзору, он все же рядом.
- При чем тут Анзор? - удивленно спросила я.
- При том, что он наш, мы знакомы семьями и он постоянно рядом в школе.
- Рустам, успокойся. Ничего не случится.
По дороге мы еще немного разговаривали. Уже остановившись около моей школы, брат пожелал удачи. Я с улыбкой посмотрела на него и вышла из автомобиля.
На линейке не было ничего особенного и примечательного. Правда, я, безусловно, встретила Аню. Она проскользнула мимо меня взглядом так, будто я пустое место, и все, этим все ограничилось.
Анзор и Гор как всегда держались вместе. После окончания линейки оба со мной поздоровались и даже спросили, как дела. Я не могла не отметить, что оба сильно выросли, особенно Анзор. На его лице красовалась легкая щетина. Волосы лежали неопрятно, как и всегда, из-за своей непослушности. На нем была черная майка и черные штаны. Невольно я задумалась, как же он красив... Больше всего поражали его серо-зеленые глаза, которые необычно гармонировали с черными волосами и белой кожей. Нос был прямой и мужественный, а губы небольшие, скорей, даже тонкие.
Анзор и Гор были в выпускном классе. Даже со стороны было видно, как сильно их нагружают.
Я жила в своем мирке. Замкнулась в себе. В классе со мной многие общались, но близких друзей у меня не было.
Я такой человек по сути, что иногда мне нужно побыть одной, отделившись от всего мира, а иногда напротив - мне нужен человек, которому я смогу излить душу. Из-за отсутствия близких друзей у меня началась депрессия. Я ходила по школе вообще никакая. Дома читала, причем очень много, в основном классиков. Всю работу по дому делала я, так как мама работала и приходила уставшая. Честно говоря, я была рада, что занимаюсь домашними делами, потому что это помогало мне отвлекаться от моих проблем.
Именно таким образом проходил тот год моей жизни, когда я училась еще в восьмом классе.
В марте у отца появилась возможность работать за границей. Проблема заключалась в том, что поехать мог только он один. Мама была против, но папа настаивал, приговаривая, что это принесет хорошие деньги. В итоге было решено, что он уедет на год.
Должно быть, я самая ужасная дочь на свете, но мне не было обидно или грустно. Нет, отца я, безусловно, любила. Характер у меня просто такой: мне всегда казалось некрасивым проявлять свои чувства, из-за этого выработалось еще и то, что я редко по кому-либо скучала, даже по близким.
Отец уехал в конце марта. Мама ходила расстроенная, но через месяц сумела смириться.
Я часто была дома одна. Рустам и мама работали. Иногда выбиралась к Мураду и Малике. Глаза радовались, смотря на них.
Учебный год заканчивался. Анзор и Гор выпустились. Многие мои одноклассники пошли на их последний звонок, но я не посчитала нужным там находиться. В середине июня написала Анзору на сайте, решила спросить, как у него дела с поступлением. Он ответил, что все хорошо и что он не собирается идти на выпускной, так как не видит смысла в том, чтобы смотреть на то, как его одноклассники будут пить всю ночь.
Зачем я ему написала? Да просто этот человек поддерживал меня, когда было надо, поэтому я посчитала правильным узнать, как у него дело, тем более на таком этапе его жизни.
Отец часто звонил. Дела у него шли хорошо. Он присылал нам деньги, причем немалые. Учитывая то, что работали еще мама и Рустам, мы смогли купить новую квартиру. Папа сказал, что она будет для того, чтобы Рустам привел туда жену.
Тем временем мне исполнилось пятнадцать лет, и я пошла в девятый класс. Как оказалось, у нас появилась новая ученица, Моника. Выяснилось, что она тоже с Кавказа, но не моей национальности.
Моника оказалась очень скромной, в полном смысле этого слова. Все мои одноклассники считали ее замкнутой в себе, но я так не думала. Почему-то мне показалось, что она просто хочет, чтобы ее не замечали, и замкнутость тут была ни при чем. Привозил и увозил ее старший брат, на машине. Она постоянно носила закрытую одежду и лишь изредка позволяла себе одеть штаны.
Моника была брюнеткой с карими глазами, губами среднего размера и красивой улыбкой. Она была очень тоненькая и при этом еще медлительна в своих движениях.
В первую неделю учебы я познакомилась с ней. Она сначала была сдержана, но с каждым словом словно бы раскрепощалась немного.
- Ты переехала из другого города? - спросила я.
- Да.
- И как тебе у нас?
- Да вроде не жалуюсь.
Честно, я не понимала, лукавит она или нет. Ее лицо было настороженное, словно она меня боялась. Или, возможно, это все плод моего воображения.
Мы на всех уроках стали сидеть вместе. Она была немного неразговорчива, но под конец недели уже даже стала смеяться вместе со мной над какими-нибудь шутками.
На уроках Моника не отвечала, только если ее спрашивали.
Я всегда восхищалась ее почерком, он у нее было узорный, аккуратный. Хотелось скрыть свою тетрадку от ее глаз.
Уже через месяц мы стали, можно сказать, подругами.
В один из учебных дней мы с Моникой обсуждали что-то, связанное с учебой, сидя за нашей партой перед началом урока.
Внезапно к нам подошла Аня, мерзко улыбаясь.
- Сдружились? - спросила она.
Я ничего не ответила, а Моника в недоумении уставилась на Аню.
В это время моя бывшая подруга продолжила:
- Что ж, Моника, ты должна знать, что наша Лаура самая настоящая кавказская проститутка. - Аня перевела взгляд на меня и сказала: - Ты уже рассказала ей, что называла себя русской и курила за гаражами?
Я опустила взгляд и уставилась на парту. Да, я просто замолчала. Ведь она говорила правду. Черт, это было правдой! И я не в силах была даже вцепиться ей в волосы и доказать, что я лучше, чем она меня описала. Потому что она не врала. Было бы справедливым, если я винила себя и занималась самобичеванием, но я лишь почувствовала какую-то неприязнь ко всему окружающему миру. Хотелось исчезнуть, испариться, растаять, как снежинка, только что упавшая на ладонь.
- Ты все сказала? - послышался резкий голос надо мной.
Я с непонятными чувствами подняла глаза и посмотрела на Монику. Это говорила она, причем дерзко и немного властно.
Аня тоже немного удивилась, но, стараясь не подавать виду, продолжала улыбаться.
- Я рада, что внесла кое-какую ясность. Да, я все сказала, - произнесла она и отошла.
Я даже не стала провожать ее взглядом, лишь снова уставилась на парту. Мне было стыдно даже взглянуть на Монику. Хотя стыдно ли? Не знаю. Скорей, я не знала, какая будет ее реакция, поэтому и не имела понятия, как себя вести.
- Лаура, слушай, - заговорила Моника, - я верю, что люди меняются. И мой брат всегда говорит, что составлять мнение о человеке нужно лишь из личных наблюдений.
Я несколько минут переваривала сказанные ею слова. Впервые я слышала от нее что-то подобное.
Переведя взгляд на подругу, я сказала:
- Спасибо, Моника.
Она улыбнулась жизнерадостной улыбкой, от чего ее карие глаза, казалось бы, стали светиться огоньками.
- Можешь называть меня Мони.
Я тоже ответила ей улыбкой. Правда, так и не научилась улыбаться так же жизнерадостно, как она. Единственное, о чем жалею в жизни. Как думаете, это что-то значит? Но слишком многое я пережила, о чем станет известно постепенно. Именно это мне мешает улыбнуться не только губами, но и душой.
А Мони с того дня стала моей подругой, заменившей сестру.