Вишневое вино

Интерлюдия шестая: второй курс

Всё тело ужасно ныло, конечности работали, казалось, с лёгким скрипом, и Гермиона недовольно морщилась каждый раз, когда приходилось совершать какое-либо телодвижение.

Она повела головой, надеясь посмотреть в окно — никто не удосужился сказать ей, сколько же времени она провела в оцепенении, — и тут же замерла, в неверии уставившись на явно свежие ромашки, лепестки которых трепал своенравный, проникший в крыло через окно, ветер.

Ромашки.

В мозгу сверкнула вспышка, и картинка, вставшая перед глазами, поставила всё на место.

В сентябре, на её день рождения, Гарри и Рон преподнесли ей розы.

Мальчишки, которые, понятное дело, ничего не смыслили в подарке девушке, решили подарить цветы, которые — как они решили — обожали все девчонки без исключения.

А Гермиона с детства не любила розы.

Более того, у Грейнджер обнаружилась аллергия к этому виду цветов, и в итоге она всю неделю ходила красная, как помидор.

В тот же день, когда Гермиона, сердечно благодаря мальчишек и старательно стараясь не вдыхаясь аромат роз, унеслась к себе в комнату, то наткнулась на одного из близнецов, и она, врезавшись в парня, громко чихнула, тут же стыдливая прикрывая рот рукой.

— Какой повод? — с усмешкой кивнул Уизли на букет в руках.

— День рождения, — прокуксила Грейнджер, морщась от запаха, ударившего в лицо.

— Что-то не вижу радости на лице.

— Ненавижу розы, — пожала плечами. И, уже было собираясь взлететь по лестнице, услышала в спину:

— А что ты любишь, Грейнджер?

Тогда она точно поняла, что стоящий снизу был Фредом.

— Ромашки, — и убежала, почему-то краснея и понимая, что раньше никому в этом не признавалась.

Позже, вечером, она обнаружила на тумбочке букетик роз с запиской, на которой радужной пастой было — явно в спешке — набросано несколько слов.

"Я тоже люблю ромашки".

Она улыбнулась и, упав на подушки, подумала, что, наверно, теперь любит не только ромашки.


Сейчас эти цветы стояли на тумбочке, радуя взгляд и грея душу.

"Возможно, — подумала Грейнджер, жмурясь от воспоминания признанию Фреду. — Возможно, еще не все потеряно".

Эта мысль грела её сердце и, похоже, помогла оклематься быстрее.

Вечером, когда радостная Гермиона вбегала в Большой зал, осматривала знакомые лица, обнимала лучших друзей и уплетала за обе щеки ужин, то наткнулась на две рыжие макушки и хотела было подойти, дабы извиниться за свое поведение и просто заглянуть ему в глаза, чтобы насладиться его обществом, как замерла в двух шагах, наблюдая неприятную для неё картину.

Алисия целовала Фреда в губы — «Мерлин» — и он смеялся, возвращая той короткий поцелуй.

Гермиона, заметив удивленный взгляд голубых глаз, просто кивнула и, сохраняя величие и спокойствие на лице, направилась на своё место, не замечая, как искорка боли скользнула в любимых глазах.