Мятая фольга

5. Макс Вронский

Делаю шаг. Другой. Я дойду. Дойду.

"Так, Снежная, успокой эту чудовищную дрожь в коленях; нет, лучше пройди мимо. Ты хоть что нибудь можешь? Господи, и не шаркай!" Не поверите, но то, что я хочу сейчас сделать, откровенно говоря, дико.

— Приве-е-т! — Я обернулась и уставилась на ребенка, который успел подкатить к моей ноге на трехколесном детском велосипеде. Левый глаз девочки сильно косил, что придавало ее внешности некую болезненность и фальшивость улыбке. — Меня зовут Ни-на. —ребенок раскачивался в седушке, не сводя с меня взгляда, —я не буду дружить с тобой, ты глупая!

Я натянуто улыбнулась. "Глупая? Вот как?"

— Эй, а где твоя мама? — Я обернулась в поисках кого -нибудь из взрослых.

— Она гуляла ночью и злые собаки съели ее.

Я уставилась на ребенка раскрыв рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. И тут же, перед глазами, вспыхнула картина, словно кошмар наяву, — перепуганное лицо брата, окропленное кровью, наши сцепившиеся руки...

А девочка улыбалась. Улыбка у нее была поразительная — она буквально меняла все лицо, делая похожей на маленького косого гоблина.

"Ну, и что? Что ты на меня так смотришь?"— Вспыхнуло у меня в мозгу.

Ребенок, неожиданно вняв голосу моего разума, сжал губы и торопливо завертел педалями детского велика, который протяжно скрипнув, укатил девочку прочь.

Отогнав наваждение, что заполнило разум, я уставилась на Вронского. Нас разделяло менее пяти шагов, но теперь, мое желание завести с ним диалог показалось на самом деле бессмысленным. Некоторое время борюсь с противоречиями внутри, плохим предчувствием и ознобом.

"К лешему! Или сейчас или никогда!"

Остановившись в шаге от него, я замерла. Макс все еще не замечал меня. Да и каким образом, если он так остервенело рвал землю, будто она здорово ему чем-то навредила? Шея его взмокла, темные волосы мокрыми прядями причудливо липли к вискам и лбу.

Хох, как же мало я о нем знаю, как же хочется знать больше. Этой треклятой информации так не хватало, что воспринималось мной как мистика. Вот и моя подруга Рита, выразилась о Максе крайне категорично —"мальчик, держитесь подальше". По идее, осторожность, всегда была для меня догмой и вынуждала держаться от подобных увлечений на расстоянии, но все случилось в обратную сторону — шестнадцать, семнадцать лет — опасный возраст, и странные чувства к однокласснику, отношения с которым могли возникнуть разве что в моих фантазиях, вспыхнули и донимали суровыми мыслями о безысходности. Я очень надеялась, что у Вронского все таки имелся круг близких друзей, с которыми он общается. Потому что иначе, это выглядело уже не нормально. Отклонение от нормы, так ведь говорят в медицинских кругах?