Что мне с тобой делать... ? Прощать!? СОВО/РЕЙХ

Глава 38. Я для него не больше чем средство , мебель....

       Утро было холодным, но светлым. Союз спустился на кухню первым, оставив за спиной спальню, где воздух еще хранил тепло их совместного дыхания.

           Его тело помнило тяжесть на груди, судорожные хватки пальцев за его рубашку. Его рука по инерции искала голову, чтобы погладить, но нащупала лишь холодную подушку.

          Он готовил завтрак механически, движения отработанные, пустые.

           Вода закипала, яйца стукнулись о край сковороды, но его сознание было там, наверху, в той липкой, горькой близости.

               И вот Рейх появился. Он вошел не как призрак боли, а просто как человек.

             Спустился по лестнице осторожно, держась за перила здоровой рукой, одетый в тот огромный свитер, в котором утопал. Лицо – бледное, но чистое. Следов слез не было. Да и выражения особого не было. Просто утро.

                — Доброе утро, — произнес Рейх ровным, нейтральным голосом. Он сел на свой стул, потянулся за хлебом.

             Союз замер, кофейник завис в воздухе. В горле пересохло.

          «Доброе утро».И все. Ни взгляда снизу вверх, как ночью. Ни молчаливого вопроса «ты останешься?». Просто констатация факта: наступило утро.

           — Доброе... утро, — натужно выдавил он, ставя перед ним тарелку. Он смотрел, как тот берет нож. Движения уверенные.

         Не те, что ночью – дрожащие, беспомощные. Он отрезал кусок хлеба, намазал маслом. Все как обычно. Как будто ничего не случилось.

         Как будто ты не впивался в меня, как утопающий в щепку. Как будто я не целовал твои волосы, проклиная себя и весь мир.

         — Рука как? — спросил Союз, потому что надо было что-то сказать.

           Звук собственного голоса показался ему чужим, натянутым.

           —Ноет, — Рейх пожал плечом, даже не взглянув на перелом. — Терпимо. Не в гипсе же.

             —А спина? — настаивал Союз, чувствуя, как нарастает какая-то истерическая настойчивость. — Не жалуешь?

            Рейх поднял на него глаза.Взгляд был спокойным, немного усталым, и в нем мелькнуло легкое недоумение, будто его спрашивали о погоде на Марсе.