Изабель: молитвы и поцелуи

«Слишком яркая для его взгляда»

                                                ***

   Школьные коридоры постепенно стихали. Смех, крики, спешные шаги, сплетни — всё растворялось, будто кто-то медленно убавлял громкость до тишины. Ученики уходили один за другим, будто течением вымывало их из школьных стен, а вместе с ними исчезала суета дня. Среди уходящих была и я.

Волосы снова собраны в небрежный пучок на затылке. Юбка — та самая, которую Мина «во имя любви» превратила в оружие, — теперь опять прикрывает колени плотной серой тканью. Блуза застёгнута по самую шею, будто я стыжусь даже капли открытой кожи. На лице ни грамма косметики — только упрямый румянец, который не исчезал с момента, как я покинула библиотеку после встречи с тем, кто стал моим новым...испытанием. Или искушением?

Ноги сами ведут к автобусной остановке, но мысли давно унеслись в другое место — к нему. К его спокойному, будто холодному, но всё же живому взгляду. К тому, как он произносил слова — размеренно, уверенно, как будто всегда знает, что сказать. Даже его едва заметная, насмешливая улыбка — эхом отдавалась в моём сердце.

Часы я не проверяла. И так знала — опаздываю. Родители, наверное, уже с ума сходят. Но даже это не заставляло ускориться. Я шла медленно, прижимая к груди не Библию, а...

«Ромео и Джульетта» — прочитали мои глаза, когда я села в самом конце салона автобуса. Обложка была изрядно потрёпанной, но в моих руках выглядела как самая ценная вещь в мире. Пальцы держали её так крепко, будто я боялась, что книга исчезнет, стоит мне чуть ослабить хватку.

Я понятия не имела, о чём именно это произведение. Но уже могла догадаться. И эта догадка наверняка должна привести меня к долгим молитвам на коленях перед иконой, умоляя Господа простить меня за смелость читать подобное. Церковь никогда не приветствовала такую литературу. Родители — тем более.

Я могла бы отказаться. Сказать Минхо, что мне запрещено. Он бы понял...или просто не стал бы слушать. Но я молчала.

Не потому, что боялась сказать «нет». А потому, что не хотела говорить «нет».

Я пришла в эту школу, в этот новый мир, чтобы наконец-то хоть раз почувствовать себя живой. Чтобы хотя бы попробовать то, что другие подростки принимают как должное. Я хочу читать то, что захочу. Хочу слушать не церковный хор, а музыку — громкую, ритмичную, такую, от которой у девочек в первом ряду автобуса дрожат плечи в такт. Я хочу иметь обычный телефон, заходить в Интернет, общаться, вести соцсети. А вместо этого — у меня рюкзак, в котором спрятан старенький кнопочный мобильный. В нём только номера родителей и служителей церковной школы. Этот кусок пластика не способен ни на что больше.