Однажды это произойдёт

~~~

Они не знают, кто делает первый шаг навстречу, не могут уловить этот момент, они просто осознают, что приближаются друг к другу, сокращают расстояние шаг за шагом, и будто силой воли заставляют себя остановиться на расстоянии полуметра, пока ладони зудят, словно уже ощущают ткань пиджака, сжатую между пальцами.

– Здравствуй, Пи’Ким.

– Здравствуй, Чэ.

Их голоса сливаются, переплетаются между собой, разбивая повисшую тишину (и плевать, что мир вокруг продолжал существовать и шуметь, смешиваясь в какофонию музыки, звона бокалов, разговоров и смеха). В этот самый миг их жизнь сжалась до размеров этого полуметра, отрезав Кима и Чэ от всего происходящего вокруг.

– Я... – Порчэ хочет сказать что-то, может быть, даже извиниться за неотвеченное сообщение, но слова застревают в горле, когда Ким забирает из его дрожащих пальцев стакан с колой, ставит его на ближайший столик, рядом опуская свой нетронутый бокал шампанского, и обвивает запястье длинными узловатыми пальцами, направляясь к неприметной двери в дальнем углу зала.

Кимхану кажется, что его в первую же секунду пошлют к чёрту, а тонкое запястье будет выдернуто из руки, но вместо этого он слышит смешок, едва за ними закрывается дверь, и Порчэ действительно высвобождает руку, но только для того, чтобы сплести их пальцы вместе и произнести тихо:

– Так мне хотя бы не кажется, что ты снова вытаскиваешь меня из клуба.

Ким даже замирает, застывает посреди коридора, сжимая пальцы мальчишки чуть сильнее, и оборачивается назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Почему?

– Почему что? Почему я не вырываюсь? Или почему я не послал тебя? Или почему иду за тобой? – Порчэ озвучивает вопросы, которые успел задать самому себе за эти несколько десятков секунд, смотря в спину Киму. – Не знаю. Наверное, я так долго боялся встретиться с тобой вживую, боялся, что снова буду плакать перед тобой и что мне опять будет больно, но когда я увидел тебя сегодня, мне... мне просто захотелось с тобой поговорить, – Порчэ еле заметно улыбается, хоть и ощущает, как уголки глаз щиплет от навернувшихся слёз. Он всегда представлял, что следующая их с Кимханом встреча обязательно закончится криками, выяснениями отношений, грубыми словами и болью-болью-болью, а сейчас он вглядывается в удивлённое лицо, рассматривает вблизи каждый сантиметр, замечая малейшие изменения и тщательно замазанные синяки под глазами, и понимает, что за год изменился сам. Что за страхами, попытками закрыться от мира и желанием никогда больше не видеть Кима, скрывалось просто глупое и банальное: «Эта песня ничего не значит, Пи’Ким ничего не чувствует ко мне, а спел он её просто из жалости».