Пустая

Глава 23. Пора платить по счетам

Так странно... Словно я плыву по водам в мире, где нет ни времени, ни смены дня и ночи. Все вокруг ни черное, ни белое. Зияющая пустота. Материя, что не имеет твердости и граней.

Где я?

Здесь нет ничего, однако мое тело куда-то уносит. Ни шума ветра, ни плеска воды. Только тихая мелодия, напоминающая томный шепот прихожанина, молящегося в храме своего божества.

Обратное течение?

— Мама!

Дыхание сбивается, словно меня ударили в солнечное сплетение. Я оборачиваюсь на звук детского голоса, и глаза сразу же наполняются слезами.

— Рейган... Рей!

Я пытаюсь выбраться из странной пучины, что не просто уносит мое тело куда-то, а словно бы засасывает. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы ступить на твердую, но до сих пор не имеющую четкого контура поверхность.

Но на мгновение я мешкаю, в попытке осознать собственные чувства ко всему происходящему. Разве мне дозволено нестись со всех ног к ребенку, чье существование невозможно теперь? Разве могут мои руки обнимать сына, которого я столько раз подвергала опасности, слепо следуя идее спасти кого-то?

Спасти кого-то?

Запнувшись об эти слова, пролетевшие в моей голове, я словно оглядываюсь на себя из прошлого. В попытке выполнять свою работу на отлично я лгала самой себе, что мне не свойственно чувство сострадания, что в первую очередь я буду спасать саму себя, а не кого-то другого. Мне казалось это правильным, потому что, когда я внушала себе подобное, жить становилось куда легче.

— Мама!

До этого момента.

Сорвавшись с цепи, что удерживала меня на краю своеобразного берега, я устремляюсь к сыну, чтобы как можно быстрее обнять его, вдохнуть запах тела и зарыться в белые волосы.

Но тепло тела не ощущалось. Как и стука маленького сердца.

— Мама, я видел, как ты плакала, — шепчет ребенок, крепко сжимая ткань моей рубашки.

Мы сидим посреди этого странного мира, сжав друг друга, словно в тиски. Мое бешено колотящееся сердце в панике пытается нащупать хоть какой-то отклик от этого маленького комочка, которое с такой нежностью обнимали мои руки.