Неторопливая любовь / Кощей

Девушка с печальными глазами

«Женщина становится полноценной личностью только тогда, когда ее кто-нибудь полюбит».
Александр Дюма

Где-то в ночи, в многоквартирном доме, свет горел лишь в одной квартире. Она не спала. Часы на кухне показывали около трех. На столе лежат бинты и вата, в руках согревался пузырек со спиртом. Настя осторожно обрабатывает раны на руках и лице мужа. Очередная драка, очередные раны. Первое время девушка очень пугалась этой жуткой картины, безумного количества крови и рваных, вечно грязных, вещей. Но со временем привыкла. Это стало привычным раскладом жизни примерно пару раз в месяц. Раны не успевали заживать, как на их месте, или где-то по соседству, появлялись новые.

- Мне нужно уехать. На пару недель, - нарушил тишину Вадим.
- Хорошо, - коротко бросила брюнетка и продолжила заниматься делом.
- Даже не спросишь куда еду?, - поднял одну бровь Жёлтый.

Они оба всё понимали. Её давно не интересовала его жизнь, а его - её. Девушка последние года редко что-то спрашивала и чем-то интересовалась. Когда говорил, что нужно уехать, кратко отвечала «хорошо» и продолжала жить дальше, не задумываясь где он и чем сейчас занимается.

- Есть смысл? Ты ведь не ответишь. Как ты там говоришь, меньше знаешь - меньше на допросе выложишь, - пожала плечами она.
- Ты права. Я не хочу, чтобы ты под раздачу попала.
- Так отпусти меня. И для тебя, и для меня этот брак лишь в тягость. Я мучаюсь, и ты, по всей видимости, тоже. Я не больше, чем красивое приложение к тебе, которое изредка где-то появляется с тобой. Ты запрещаешь общаться мне с родными. У меня нет друзей. Я даже на работу не могу устроиться, потому что ты этого не хочешь, - она тяжело вздыхает и опускает глаза в пол. В голосе ни капли дрожи.
Да, в ней копятся эмоции, и иногда она дает им волю, плача на балконе в одиночестве. В основном, всегда отмалчивается.
- Не могу. Твой отец проиграл, а это дело чести, - ответил Вадим.
- Какой чести? Ты с роду не знаешь, что это такое, Вадим! Ты держишь меня взаперти. Я даже с родной сестрой не могу увидеться. Схожу с ума в этой квартире. И мир вижу через окно, - она по-прежнему спокойна. Нет ни слез, ни истерик. Уже просто нет сил выдавливать из себя то, от чего Настя отказалась.

Девушка не хотела, чтобы её жалели. От прежней, робкой и наивной девочки, ничего не осталось. Пора было признать, что сейчас это абсолютно другой человек, который привык к своей клетки, хоть и жаждал свободы.