Предвестники конца: Развеивая золу

Глава 3

Небо гневалось от ударов Тора, обрушаясь на землю хлёстким ливнем и буйным ветром. Молнии освещали хмурые скалы и закравшуюся тьму пролеска. Вдали бесновалось море, утягивая на дно добычу с берегов.

Непогода застала нас возле старого храма — единственное, что уцелело после пожара в Опустошённом хозяйстве. Жизнь в городе прельщала далеко не всех, и многие селились по всей западной, восточная преимущество была изрезана скалами, части Хвивальфюльке большими группами, возделывая землю на протяжении поколений. Каждую осень в столицу тянулись возы с собранным урожаем, а обратно возвращались телеги с тёплыми одеяниями, животными, оружием, мотыгами, серпами и трэллами.

Так, недалеко от палисада Виндерхольма двадцать лет назад поселился один богатый бонд, который устал от вечного шума прибоя, уличной брани и толкотни. Найдя плодородный участок земли, он вместе с трэллами возделывал поле, собирал урожай и ухаживал за животными. Вскоре его семья разрослась, работников стало больше, и дела пошли в гору, а золото вместе с серебром постепенно копились в сундуках, спрятанных в неприметной пещере близ хозяйства. В благодарность за счастье и достаток бонд построил небольшой храм, заказав у лучших мастеров статую Всеотца. Однако богатство способно извести даже самое чистое сердце: сын бонда пал в азарт и связался с разбойниками — бандой из Змеев, как поговаривали знатоки сплетен. Пьяные сборища, забавы на пирсе с тир, бои без правил, воровство и серебро, что утекало подобно элю на пиру — юноша оказался по уши в долгах. И когда пришёл час уплаты, негодяй сбежал, обчистив тайник в пещере. В наказание и назидание другим Змеи вынесли сожгли амбары. Пламя быстро перекинулось с одной постройки на другую, забирая с собой жизни несчастных. Спустя пару дней сына бонда нашли и казнили, но банда словно испарилась. Предполагали, что они вернулись в Ормланд, другие же шептались, что это происки местных разбойников, но правда навсегда осталась потерянной.

С той поры прошло два года, и Опустевшее хозяйство постепенно разрушалось. Храм печально взирал свысока на обугленные постройки, однако и его крыша прогнила и стонала от происков ветра, грозя рухнуть в любой момент и похоронить под собой статую Одина. Бродяги держались от хозяйства подальше: поговаривали, что по ночам старый кошмар оживает и призраки заново сгорают в пламени, крича от боли и ужаса. Проверить бред всегда хмельных людей никто не решался, поэтому Опустевшее хозяйство негласно стало приютом для изгоев и скрывающихся. Пропитанное эмоциями, уединённое место наверняка стало бы идеальным для нелюдимого колдуна со шрамом. Я невольно вглядывалась в поваленные и обгорелые останки домов, пытаясь различить знакомый силуэт, но дождевая завеса надёжно искажала тени и очертания.