Лора Патрик - Твой звездный час

6

- Счастлив познакомиться, мадам Уолстер... Итак,
еще один деловой человек не устоял перед женскими
чарами. Вполне одобряю его выбор, - сердечно
говорил месье Кальдерон, пожимая Энн руку. - И как
давно вы женаты, мой друг? - обратился он к гостю,
тщательно выговаривая английские слова.
- Недавно, - с улыбкой ответствовал польщенный
супруг - совсем недавно.
- Должно быть, вы очень сердитесь на меня,
мадам, - сокрушенно покачал головой месье
Кальдерон. - Но, вероятно, все же не так сильно, как
ваш супруг. Увы, что поделаешь? Ведь Рейт -
единственный, кому я могу доверить эту важнейшую
для нас работу. Когда мы передаем наши дела на
рассмотрение властям, для нас просто жизненно
важно оперативно владеть всей информацией. В
наши дни не так требуются знания и красноречие, как
факты, цифры и графики. Либо ты обладаешь
необходимыми данными, либо рискуешь каждый раз
проигрывать. Муж уже рассказывал вам о нашей
работе? - спросил месье Кальдерон, пропуская их
обоих в просторный офис, выходящий окнами на
деловую часть города.
- Да, кое-что, - ответила Энн, признавая, что все
здесь ей нравится. Было приятно чувствовать себя
нужной, полезной, иметь возможность применить
свои знания и языковые навыки. А еще было лестно
сознавать, что существует область, в которой Рейт
не может с ней соперничать.
Рейт был прав: месье Кальдерон владел английским
в очень ограниченной степени. Правда, когда он,
воодушевленно начал по-французски объяснять Энн
задачи своей организации, то многие технические
термины оказались ей незнакомыми. Однако она
быстро уяснила их смысл и могла переводить. Иногда
по сосредоточенно-хмурому выражению лица Рейта
она определяла, что он в затруднении. Тогда она
вежливо прерывала месье Кальдерона,
поворачивалась к мужу и быстро поясняла ему
сказанное. Это получалось у нее как-то само собой, и
она даже не подозревала, как уверенно и
авторитетно на взгляд стороннего наблюдателя это у
нее выходит и какую зрелость ей придает.
Когда месье Кальдерон, случайно взглянув на часы,
удивленно воскликнул, как надолго он их задержал,
Энн тоже поразилась, что время пролетело так
быстро. Приятно было сознавать, что беседа
принесла ей такое удовольствие. Когда они уже
вставали, собираясь уходить, хозяин учтиво
обратился к супругам Уолстер: - Мы с женой сегодня устраиваем небольшую
семейную вечеринку. Не слишком торжественную -
просто отмечаем получение диплома старшей
дочерью. Я был бы счастлив, если бы вы оба
присоединились к нам. Но, может быть, у вас другие
планы?
- Никаких, - быстро ответил Рейт. - В какое
время вы бы желали нас видеть?
Когда они оказались одни, Энн запротестовала:
- Я не могу идти в гости. У меня с собой нет ничего
подходящего из одежды.
- Неужели? - сухо ответил Рейт. - Роттердам
находится не на другой планете. Тут полно
магазинов, в том числе очень приличных. Но, должен
предупредить тебя, дорогая, что месье Кальдерон -
человек довольно старомодных взглядов, и его
мнение о тебе будет явно подпорчено, если ты
вырядишься во что-нибудь непотребное. Думаю, он
будет шокирован, если ты явишься на праздник его
дочери в одежде с благотворительного базара.
Энн подняла на него негодующий взгляд.
- Я не нуждаюсь в лекциях по поводу моей манеры
одеваться, сэр, - заносчиво парировала она.
Дома в ее гардеробе имелись два официальных
наряда - так называемые «маленькие черные
платья», купленные специально для тех случаев,
когда ей вместе с отцом и дедом приходилось
участвовать в общественных мероприятиях. Сама-то
Энн, может, и предпочла бы что-нибудь из своих
любимых одеяний, собственноручно купленных на
распродажах. Но ни за что на свете не согласилась
бы она расстроить своим внешним видом близких,
поставив их в неловкое положение.
С Реем же - другое дело.
В то же время ей понравился месье Кальдерон, и
про себя она сразу и без подсказки мужа поняла, что
он - из старомодных.
- У меня, к сожалению, сегодня днем еще одна
встреча, - сказал Рейт, посматривая на часы. - А то
бы я сходил с тобой.
- Нет уж, спасибо, - остановила его Энн.
Не хватало только, чтобы он ходил с ней по
магазинам и указывал, что купить.
- Как насчет ланча? - спросил Рейт.
- Я не голодна, - соврала она.
Радость и воодушевление, только недавно
владевшие ею, прошли. Муженек не просто испортил
ей настроение своими замечаниями о тряпках, он
еще... Как бы это сказать? Обидел ее? Задел ее
чувства? Да нет, хватит жить с оглядкой на него.
Никакие слова Рея не должны ее вечно задевать и
тревожить. И пора приучить себя к мысли, что это
просто не в его власти.
- Если тебе нужны деньги, дорогая... - продолжил
было Рейт, но она замотала головой.
- Я в состоянии и сама купить себе все, что
нужно, - отрезала уязвленная его предложением Энн.
- Ну, разумеется... Знаешь, милая девочка, когда
ты наконец встретишь этого замечательного,
совершенного человека своей мечты, постарайся не
забывать, что во многих отношениях мы, мужчины,
все еще являемся странными, несовременными
созданиями с доисторическими взглядами.
- Что ты хочешь этим сказать? - подозрительно
уставилась на него Энн.
- Я хочу сказать, что мне, например, трудно
представить что-то более отвратительное, чем
докучливая, назойливая женщина, которая, как плющ,
цепляется за мужчину и не дает ему шагу ступить
спокойно. И тем не менее нам бывает приятно
думать, что у нас есть возможность время от
времени баловать наших любимых и доставлять им
удовольствия, которые они не могут доставить себе
сами.
- Конечно, награждая их за хорошее поведение,
швыряя подачку, как собаке, мужчины тешат свое
самолюбие, - презрительно проговорила Энн,
сердито сверкая глазами. - Человек, которого я
полюблю, будет относиться ко мне как к равной во
всех отношениях. Он не захочет, чтобы я чувствовала
себя обязанной ему за что-либо. Все, что мы с ним
будем давать друг другу, мы будем давать
добровольно, по своему желанию.
Она хмуро осеклась, заметив выражение, с каким
смотрел на нее Рейт.
- В чем дело? Почему ты так смотришь? -
беспокойно спросила она.
Она и впрямь не помнила, чтобы он когда-либо
изучал ее с такой пристальной сосредоточенностью.
- Да ничего особенного, - жестко ответил он. -
Просто когда-нибудь жизнь хорошенько шарахнет
тебя за твой идеализм. Тогда-то ты и повзрослеешь.
Но дай бог, чтобы рядом оказался кто-то -
подбирать осколки.
- Лишь бы только не ты, - пробурчала себе под
нос Энн. Ей не хотелось оставлять за ним последнего
слова.
Вот уже почти час прошел с тех пор, как Рейт
высадил Энн в торговом квартале, но она до сих пор
не смогла подыскать ничего стоящего. Наконец,
проходя мимо маленького магазинчика, она увидела в
витрине платье, которое заставило ее остановиться.
Черный бархат и шелковая тафта. Бархатный лиф с
широким, чуть обнажающим плечи вырезом, длинные
и узкие рукава. Нижняя часть лифа плотно
охватывает талию, а юбка из тафты пышно
вздымается над бедрами. Черный цвет и тяжелая,
роскошная ткань верхней части придавали платью
солидность. Но легкая юбка говорила о том, что оно
предназначено молодой скромной женщине, а вовсе
не какой-нибудь молодящейся графине.
Девушка решительно вошла в магазин.
- Это очень маленький размер, авторская
модель, - с сомнением покачала головой
продавщица. Но когда Энн сняла жакет, добавила уже
совсем другим тоном: - Пожалуй, вам оно будет
впору.
Да, оно оказалось впору. Ей, правда, пришлось
снять бюстгальтер, чтобы не были видны бретели. Но
лиф платья был скроен таким образом, что сам
создавал нужную форму, удовлетворенно отметила
Энн, глядясь на себя в зеркало.
Темный бархат подчеркивал сливочную нежность
ее кожи, черные кудри непривычно ласкали
обнаженные плечи. Платье придавало фигуре такую
хрупкость и незащищенность, что на миг она
озадаченно замерла.
- Оно прямо сшито на вас, - восторженно
подбодрила ее продавщица.
- Но оно такое дорогое, - колебалась Энн.
Ведь еще нужно было купить подходящие вечерние
туфли. В конце концов мысль об ироничном
отношении Рейта к ее одежде и ее вкусу заставила ее
сделать выбор в пользу платья.
- Вы не пожалеете об этой покупке, - убеждала ее
продавщица, упаковывая наряд. - Такое платье -
отличное помещение денег, это - классика. Оно
никогда не устареет.
Оно-то - нет, а вот я... невесело усмехнулась про
себя Энн, направляясь в обувной магазин.
- Ну, как? Нашла что-нибудь? - только и сказал
Рейт, когда в условленном месте она усаживалась в
машину.
Кроме платья, в пакетах было еще несколько
покупок: туфли, маленькая театральная сумочка,
мягкая шаль, чтобы накидывать поверх платья,
инкрустированная эмалью шкатулочка XVII века,
которую она приметила в витрине антикварного
магазина и купила в подарок дочери месье
Кальдерона. Наверное, правильнее было бы
подыскать что-нибудь попроще и попрактичнее,
подумала она, когда они уже выехали из города. Но
шкатулочка была так хороша!
- Ах, черт! - вдруг тихонько воскликнул Рей, и
Энн вопросительно посмотрела на него. - Я же хотел
попросить тебя купить что-нибудь для дочери
Шарля. Сейчас уже поздно возвращаться, придется
сделать покупку по дороге.
- Я купила ей кое-что, - сказала Энн и потянулась
на заднее сиденье за пакетом.
Она развернула коробочку и, аккуратно держа на
ладони, показала ее мужу. Тот ничего не ответил, и у
нее оборвалось сердце. Конечно, он не одобряет. Ну
и ладно, тем хуже для него. Главное, что ей нравится.
- Знаешь, моя славная, оказывается, иногда ты
все же способна удивить меня. Ты якобы не
интересуешься традициями, считаешь чуть ли не
преступлением, когда дом, подобный Голд Краун,
находится в частном владении. А сама потом идешь и
покупаешь такую вот вещицу.
- Если тебе не нравится, - с вызовом начала было
она, но Рейт отрицательно затряс головой.
- Замечательная вещица, - одобрил он ее
выбор. - Такая тонкая работа!
Похвала прозвучала так неожиданно, что Энн не
нашлась что ответить, Она подняла на него глаза, но
вдруг замерла, увидев, как он на нее смотрит. Так,
будто впервые видит. Странное, незнакомое,
волнительное чувство наполнило ей грудь, словно бы
исходя из самого сердца.
- Энни...
Сколько раз он произносил ее имя, но почему
вдруг именно сейчас приятные мурашки побежали по
ее спине? Почему звук его голоса вызвал у нее
ассоциацию с мягким кошачьим урчанием, с
ласкающим прикосновением бархата к коже, с
полным неги шепотом влюбленного? Поспешно и неловко она принялась что-то
говорить в ответ, пытаясь потоком слов рассеять
навязчивое наваждение.
- Я даже не забыла купить специальную бумагу для
упаковки и еще поздравительную открытку. Ты не
знаешь, как ее зовут, Рей? Я имею в виду - дочь
месье Кальдерона? Надо было его спросить. А она не
сочтет наш приход неуместным? Все-таки это ее
праздник, а мы с ней совсем незнакомы.
- Если не ошибаюсь, ее зовут Джина, - ответил
наконец Рейт каким-то приподнятым голосом. - Что
до нашего визита, полагаю, она вряд ли сочтет его
неуместным.
Больше он не проронил ни слова до самого замка,
да и тогда лишь заметил, что, поскольку они оба не
обедали, он пойдет и попросит мадам подать им
наверх какой-нибудь легкий ужин.
- Ну что, ты готова? Прекрасно, как раз вовремя.
Муж повернулся к ней и внезапно осекся. Энн тоже
замерла в дверном проеме, напряженно следя за его
реакцией. В магазине она была уверена в своем
выборе, а тут вновь засомневалась. Рейт так странно
смотрел на нее.
Она сделала судорожное глотательное движение и
беспокойно спросила:
- Что-нибудь не так? Платье не годится?
- Нет-нет, - только и покачал головой Рейт.
Прозвучало это как-то неопределенно, даже
хрипловато, и он тут же отвернулся, потянувшись за
висевшим на стуле пиджаком. - Платье прекрасное.
Отвлеченная этим движением, Энн вдруг на момент
забыла обо всем. Белая ткань рубашки натянулась на
его упругой спине, четко обрисовывая его ловкие и
сильные мускулы. Гармония их движения
действовала завораживающе. За один короткий миг с
Энн сделалось что-то невообразимое. Во рту вдруг
пересохло, закружилась голова, стало трудно
дышать. Восприятие приобрело необыкновенную
остроту. Даже через разделяющее их пространство
она явственно ощущала терпкий запах мужского тела.
Ее бросило в жар, бешено заколотилось сердце, и
лиф платья сделался как-то тесен. Она оглядела себя
и едва не вскрикнула - сквозь тонкий бархат платья
явственно проступали соски грудей.
Покраснев с головы до пят, она, чтобы скрыть
замешательство, быстро повернулась и бросилась в
соседнюю комнату, поспешно выкрикивая:
- Моя шаль... Я чуть не забыла ее. Тут так холодно!
Уловил ли Рейт эту исступленную и одновременно
конфузливую ноту в ее голосе? Ей совсем не было
холодно, но что еще могло прийти в голову, чтобы
оправдать это поспешное бегство?
- Ты замерзла? - Он настороженно последовал за
ней.
- Немножко. Уже прошло, - пробормотала она,
плотнее закутываясь в спасительную шаль. - Мы,
кажется, хотели идти. Нам не стоит опаздывать.
- Нам не стоит приходить и слишком рано, -
лукаво подмигнув, отозвался супруг. - В конце
концов, мы - молодожены.
Она непонимающе посмотрела на него, и Рейт
покорно пояснил:
- Подумай сама. Мы недавно женаты и - что
естественно для окружающих - страстно влюблены.
Возможно ли, чтобы мы так охотно нарушили наше
уединение? - Голос его понизился до нежного
шепота. - Конечно же, нет, ведь нам так хорошо
вдвоем.
И слова, и интонация действовали на Энн так
ласкающе, что, казалось, вот-вот приведут в
состояние гипноза.
- Если бы мы действительно были влюбленной
парой, за которую себя выдаем, - продолжал Рейт, -
то вот эта надетая на тебя чертовски
обольстительная вещичка валялась бы сейчас на полу
возле кровати, а ты сама, моя дорогая, лежала бы в
моих объятиях.
- Перестань, бесстыдник, перестань же, - в
изнеможении взмолилась Энн. - Мы совсем не те,
кто страстно влюблен. Это все не так.
- Разумеется, нет, - сдержанно согласился Рей,
тихо добавив: - Пока нет. Тебе очень нужна эта
шаль? - спросил он, уже распахивая перед ней
входную дверь. - По-моему, ты вся горишь.
Она, быстро взглянув на него, скользнула мимо.
Ему прекрасно известно, отчего ей приходится
краснеть, чтоб ему провалиться! Интересно, понял ли
он, что единственное из надетого под платьем, это
трусики? Конечно же, нет. И все же, когда он говорил
глупости про лежащее на полу вот это самое платье,
было в выражении его лица нечто такое, что
заставило ее воображение мигом нарисовать
соответствующую картину. Ей представилось, как
она, почти голая, стоит, тесно прижав грудь к его
груди, его руки ласкают ей спину, и ответных ласк он
ожидает от нее. Пока они спускались по ступенькам,
ее сотряс еще один приступ этой «лихорадки».
Страхи Энн, что она будет чувствовать себя
неловко и неуютно среди незнакомых людей, или что
дочь месье Кальдерона будет недовольна их визитом,
оказались напрасными. И не только потому, что глава
семейства и его жена оказали им сердечный прием,
но и благодаря радушию самой Джины. Пока Рейт
беседовал с хозяином и хозяйкой, Энн оказалась в
центре кружка молодежи. Это были живые, умные
ребята, шумно и непосредственно делившиеся
своими взглядами и мнениями. Они беззлобно
подначивали молодую англичанку по поводу того, что
ее соотечественники не спешили воспринять идеи
общеевропейского дома.
Но Энн вскоре обнаружила, что они, подобно ей
самой, горячо интересовались судьбами
обездоленных, и она увлеченно включилась в
обсуждение все обостряющейся проблемы городской
бедноты с одним из приятелей Джины.
Внешне Эдвард мало напоминал Дэвида. Он был
плотнее, с густой, вьющейся темной шевелюрой и
карими глазами, которые восхищенно загорались,
когда он взглядывал на Энн, и она не могла этого не
заметить. Он искрился чувством юмора, чего никак
нельзя было сказать о Дэвиде. Но, что касалось
общественных взглядов и идеалов, то тут они были
похожи.
- Как я понимаю, эта проблема общая для всех
стран, - воодушевленно говорил Эдвард, слегка
оттеснив собеседницу от остальных, так что теперь
они разговаривали уже только вдвоем. - И мне
кажется, мы могли бы поучиться друг у друга, если
бы чаще встречались и обменивались опытом.
- Вы хотите сказать, нам следует устраивать
конференции? - засмеялась Энн.
- Ну, может быть, не так официально. Я время от
времени наезжаю в Британию по делам, и мне было
бы очень интересно взглянуть на ваше заведение для
бездомных, если, конечно, это возможно.
- Я уверена, что возможно! - с энтузиазмом
согласилась Энн. - Уверена, что наш шеф будет рад с
вами познакомиться.
- Настолько я понял, вы живете в некотором
отдалении от Лондона, - сказал Эдвард. - Будет ли
там возможность остановиться?
- О, не беспокойтесь! - порывисто заверила она
нового знакомого. - Вы можете остановиться у нас.
- Что ж, я буду с нетерпением ждать случая, -
благодарно проговорил Эдвард.
- Не принимайте Эдварда слишком всерьез, - со
смехом предостерегла Джина, когда через некоторое
время Энн и ее собеседник присоединились к
остальным. - Он ужасный сердцеед.
- Ты несправедлива ко мне, Джина, -
запротестовал тот, ничуть не смутившись. - Не
ужасный, а прекрасный.
Когда Рейт через несколько минут подошел к ним,
все трое еще продолжали весело смеяться.
- Боюсь, нам с тобой пора идти, - обратился он к
жене и пояснил, поворачиваясь к остальным: - Рано
утром нам улетать.
- Так быстро? - удивилась Энн.
Даже когда Рейт холодно показал ей часы, она все
никак не могла поверить, что уже так поздно.
- Я вижу, нет нужды спрашивать, понравился ли
тебе проведенный вечер, - заметил он на обратном
пути в замок, когда они остались вдвоем в машине.
Что-то необычное показалось Энн в его тоне. Нет,
не гнев или раздражение, а нечто иное.
- Похоже, у вас с молодым Эдвардом нашлось
много общего.
«С молодым Эдвардом»? Энн недоуменно
наморщила лоб. В разговоре он упомянул, что ему
только что исполнилось двадцать пять. Это, конечно,
гораздо меньше, чем ее мужу, но уж явно не повод
для подобного уничижительного отношения.
- Он просто рассказывал мне, как действуют у них
заведения, аналогичные нашему приюту, -
попыталась объяснить Энн. - И очень
заинтересовался нашей работой. Я даже пригласила
его приехать к нам и познакомиться с Дэвидом, -
поспешно добавила она, устремив взгляд на дорогу.
Почему вдруг ей стало казаться, что она сделала
что-то не так, вроде бы рассердила этого взрослого,
уверенного в своей неотразимости мужчину? Но я не
совершила ничего дурного, успокаивала себя Энн.
- И это будет единственной целью его визита? - с
вызовом спросил Рей. - Познакомиться с Дэвидом?
Она опять начала краснеть. Хорошо, что в машине
было полутемно.
- Конечно. А что же еще?
- Ладно, крошка, давай не будем. Ты не настолько
наивна, - ядовито обронил Рейт. - Всем понятно,
что Эдвард гораздо больше заинтересовался тобой,
чем вашим приютом.
- Неправда! - возмутилась Энн. - А даже если
итак...
Она осеклась, не посмев заявить, что ее личная
жизнь никого не касается. Ей вдруг показалось, что
это уже не совсем так. Ну да, она чуть было не
забыла, что они теперь муж и жена.
- Ты хочешь сказать, что он тебя не интересует? -
холодно спросил Рейт. - У меня сложилось другое
впечатление.
- Мы просто разговаривали, только и всего, -
выдавила она из себя.
Что это с ним? Можно подумать, что он... Ревнует,
что ли? Быть не может. Немыслимо. Тогда в чем
дело? Хотя Энн и убеждала себя, что не сделала
ничего, чтобы заслужить это странное отношение, но
удовольствие от вечера уже было изрядно
подпорчено. Она отвернулась к окну и стала угрюмо
глядеть в темноту.
Неуютный холодок пополз по ней, потому что она
вспомнила, что ответил Уолт на вопрос, каким
образом должно завершиться это ее замужество.
- Вам придется продержаться не меньше года, -
сказал тогда адвокат. - Меньший срок сразу вызовет
подозрения. Затем можно начать с того, что как бы
временно пожить отдельно, а уж затем постепенно
подвести дело к официальному разводу.
Не меньше года. Сейчас это стало казаться очень,
очень длительным сроком.
- Нечего дуться, кокетка, - услышала она жесткий
голос супруга. - Ты знала, на что идешь, а коли
взялась за гуж... Ты - новобрачная, а новобрачные не
бросают мужей, чтобы пофлиртовать с другими.
- Я с ним не флиртовала. Говорю же, мы просто
беседовали на интересную для коллег тему.
Она помолчала, а потом повернулась к нему,
сердито сверкая глазами. Рейт сосредоточенно вел
машину, устремив взгляд вперед. Челюсти его были
крепко сжаты.
- Может, это ты слова не способен сказать
женщине, чтобы не затеять с ней флирт, -
язвительно заявила Энн, игнорируя угрожающую
напряженность разговора, - но, слава богу, не все
мужчины такие, как ты.
- Нет, не все, - резко ответил Рейт. - Вряд ли
преподобный Дэвид или этот новоявленный коллега
Эдвард стали бы рисковать своей репутацией и
вступать в незаконный брак только лишь из-за...
- Ну? Из-за чего? - не отступала она. - Может,
из-за того, что это я попросила? Зачем ты встаешь в
такую позу? Мы оба прекрасно знаем, что ты
женился из-за Голд Крауна!
При этих словах она просто захлебнулась от горя и
отчаяния. Она ведь не хотела ничего этого - ни
фальшивого бракосочетания, ни мужа, который не
питает к ней даже дружеских чувств, не говоря уж о
любви. Никогда она не думала, что придется вести
жизнь, полную лжи и обмана, жить с человеком,
которого она лишь раздражает и который ее
презирает и попрекает непрестанно. Все, что ей
теперь приходилось делать, шло настолько вразрез с
ее жизненными принципами, что как тут было не
чувствовать себя совершенно вымотанной,
несчастной и недовольной собой. Какая же она была
дура!
- И, разумеется, все эти несравненные дэвиды и
эдварды слишком совершенны, слишком безупречны,
чтобы даже помыслить о такой мошеннической
свадьбе, не правда ли, Энни? - раздраженно
продолжал Рейт. - Брось валять дурака. Тебе стоило
только помахать у Дэвида перед носом этой
приманкой - он бы и минуты не стал думать о
моральной стороне дела. Кстати, Эдвард случайно не
говорил тебе во время своего усердного ухаживания,
что между обеими семьями - его и Джины - давно
решено, что они должны пожениться? Они - дальние
родственники, но, помимо родственных, их семьи
имеют обширные имущественные и деловые связи.
Так что этот брак желателен во всех отношениях. Но
эти соображения не помешали ему увиваться за
тобой.
- Замолчи! Перестань! - дрожащим голосом
выкрикнула Энн, закрывая уши руками. - Почему, ну
почему тебе нравится быть таким недобрым,
циничным? - яростно обрушилась она на него. -
Почему тебе всегда надо мне все испортить? Если я
предпочитаю видеть в людях хорошее, это еще не
значит, что я такая дура и ничего не понимаю.
Она отвернулась, чувствуя уже не обиду и
отчаяние, а злость. Нет, не на Рейта, а на себя. Ну
почему она позволяет себе, человеку с
определенными взглядами, воспитанием,
принципами, вступать в споры, неизменно
победоносные для ее изощренного оппонента? И все
же стоит довести до конца начатый разговор, упрямо
решила Энн. Все равно она останется при своем
мнении, что бы ни услышала.
- Ладно, пусть Дэв женился бы на мне ради Голд
Крауна, - напористо заговорила она. - Но он, по
крайней мере, сделал бы это не для себя.
- Он бы разорил его не хуже Патрика, - спокойно
подхватил прервавшийся было разговор Рейт. -
Неужто ты всерьез думаешь, что этот доброхот хоть
на минуту задумался бы о его исторической
ценности? Что он преспокойно не отодрал бы
дубовую обшивку и не разобрал бы твою
замечательную лестницу, чтобы дом соответствовал
привычному облику благотворительного учреждения?
Знаешь ли ты, что случилось бы с Голд Крауном при
таких обстоятельствах? - властно продолжал Рейт. -
Его пришлось бы полностью переделать - в
соответствии с нормами освещенности,
противопожарной безопасности и бог весть еще с
чем. Так что, если ты думаешь, что после того, как
Дэвид и компания поработают над домом, хоть что-
нибудь от его прежнего облика сохранится, чтобы его
могли узнать, например, твои отец или дед, значит,
ты просто дурочка.
- Просто тебе никогда не нравился этот человек, -
огрызнулась Энн. - Ты только и знаешь -
высмеивать его. Но не думай, что я не понимаю
причину.
С этими словами она вызывающе повернулась к
нему, чтобы увидеть его реакцию: придет ли он в
ярость или обольет ее язвительным презрением. Но
Рейт почему-то не сделал ни того, ни другого.
Он сидел, крепко стиснув зубы, словно боясь
проронить лишнее слово, и на шее у него билась
маленькая жилка. Он медленно повернул голову,
выражение глаз у него было какое-то необычное.
- Продолжай, моя милая, - мягко сказал он, но от
этой мягкости у нее по телу побежали мурашки.
Она уже жалела, что затеяла этот спор, но
отступать было поздно.
- Тебе не нравится, что он не такой, как ты. Что
он не думает о деньгах и материальных благах! -
храбро приняла вызов Энн.
Но она не успела договорить, потому что Рейт
начал смеяться. И это смутило и расстроило ее
больше, чем если бы он разъярился.
- Дэвид не думает о деньгах? Тогда что же он
одолевает меня своими просьбами о
пожертвованиях?
- Это - другое дело. Он просит не для себя.
- Ты так считаешь? Да, он не тратит эти деньги на
себя, на свои личные нужды. Но он непомерно
честолюбив и чертовски хорошо знает, что сможет
добиться славы, если превратит свое
самодеятельное заведение в более заметное и
официально поддерживаемое.
Энн отвернулась, прикусив губу. Утверждение
мужа, как бы жестоко оно ни звучало, содержало
долю горькой истины.
Она испытала облегчение, увидев, что они
подъезжают к замку. Мадам, конечно, уже
притаилась где-нибудь в холле, поджидая их, вернее
- своего гостя.
- Ну, что же ты молчишь, что же не защищаешь
бескорыстного друга обездоленных? Нечего сказать?
Она не удостоила его ответом. К чему? Он всегда
прав.
Слава богу, мадам не поджидала их. Когда они
добрались до своих комнат, Рейт объявил, что у него
есть кое-какая работа, и плюхнулся за письменный
стол с таким видом, будто ее вообще не существует.
Конечно, это было именно то, что ей сейчас надо,
но Энн не могла понять, почему их нелицеприятный
разговор подействовал на нее так скверно и
раздражающе. При этом она чувствовала, что дело
тут не в проигранном споре и даже не в тяжести ее
непривычной и постылой роли. А в чем же? Эта
мысль не оставляла ее в покое. Девушка устало потянулась к застежке на платье.
Молния легко проскользнула вниз на пару дюймов и
застряла. Она досадливо попыталась освободить ее.
Промучившись минут десять, изломав все ногти, но
не сдвинув с места проклятый ползунок, ей пришлось
сдаться. Перед ней открылись два пути: либо лечь
спать в платье, либо просить о помощи своего
благоверного.
Энн нехотя прошагала до двери смежной комнаты
и, открыв ее, нерешительно остановилась, следя за
склоненным над работой Рейтом. Он сидел к ней
спиной, делая какие-то пометки в бумагах, и был так
сосредоточен, что она не решалась окликнуть его,
Пожалуй, следует попробовать самой еще разок. Но
Рейт неожиданно отложил ручку и обернулся.
- Да, дорогая, я слушаю.
- Молния на платье, - пробормотала Энн, чувствуя
неловкость. - Застряла, и все.
- Ты бы подошла сюда, поближе к свету, я
посмотрю, что можно сделать, - предложил он и,
встав из-за стола, вывел ее на середину комнаты. -
Кажется, ты понемногу взрослеешь. - Криво
усмехнувшись, он взял ее за плечи и повернул к себе
спиной.
- Что ты имеешь в виду? - напряженно отозвалась
Энн, чуя новую насмешку. Она попыталась
развернуться к нему лицом, но его руки крепко
держали ее плечи.
Было так непривычно чувствовать его пальцы на
своей голой коже и видеть отражение их обоих в
зеркале над камином - они стояли вплотную друг к
другу, словно любовники.
Ей на момент остро почудилось, что это вовсе не
Рейт, а какой-то другой человек - просто мужчина, с
которым она, например, могла встретиться на
вечеринке, и который оказывал знаки внимания,
ухаживал за ней.
Пристыженная столь необычным направлением
своих мыслей, Энн опустила голову и уставилась в
пол.
- Как же так, моя славная? - мягко проговорил
Рейт. - Я имею в виду, как это случилось, что ты
решила обратиться ко мне вместо того, чтобы
порвать платье?
- Я не понимаю, о чем ты! - встрепенулась Энн.
Неужели это и есть признак зрелости -
предпочесть обратиться к мужчине, а не
пожертвовать платьем? Если так, то, пожалуй, лучше
было бы проявить меньше зрелости.
Рейт отвел в сторону копну ее волос, чтобы
получше рассмотреть поломку, и Энн почувствовала,
как под его теплым дыханием натянулась кожа на
спине и шее. Ей приходилось читать в книгах, как
героиня в экстазе едва не падала в обморок, когда
герой осыпал страстными поцелуями ее затылок и
шею, и всегда скептически относилась к таким
описаниям, как к явному преувеличению. Но сейчас...
Она пыталась унять нервную дрожь, руки судорожно
сжались в кулаки - теплое дыхание Рейта
обволакивало ее и производило такое магическое
действие, что ее охватил трепет.
- Стой спокойно, егоза! - услышала она словно
издалека чуть раздраженный голос и поняла, что
произошло. Она придвигалась к нему все ближе и
ближе, будто... будто и вправду хотела усилить это
сладостное ощущение неги, не отпускавшей ее тело.
- Ах, пусти меня, наконец! - запротестовала она и
попыталась вырваться, чувствуя, что преступает
какую-то грань допустимого.
Ее сознание воспринимает все неправильно,
переворачивает все с ног на голову, подумалось ей. И
самым непостижимым, непредсказуемым образом не
позволяет контролировать реакцию на простое
прикосновение к телу.
- Стой смирно. Я понял, в чем дело. Молния
закусила кусочек ткани, и я попробую его вытащить.
- Где? Дай посмотреть. Я сама вытащу, -
задергалась Энн, пытаясь вырваться от Рейта и
одновременно заглянуть себе через плечо.
Когда она рванулась вперед, Рейту как раз удалось
освободить молнию, и мягкий, податливый бархат
соскользнул с ее плеч. Взвизгнув, Энн в паническом
ужасе подхватила платье, но лиф уже упал, обнажив
тело до пояса. Пунцовый румянец залил ей лицо. Оно
стало того же цвета, что и торчащие соски ее голых
грудей. Она же стояла точно околдованная, обхватив
себя руками, не в силах ни пошевелиться, ни отвести
стыдливого взгляда от Рейта, который, в свою
очередь, зачарованно ее разглядывал.
- Перестань, бесстыжий. Прекрати же так
смотреть на меня! - хрипло выпалила Энн голосом,
дрожащим, как и она сама.
От стыда у нее выступила какая-то липкая
испарина. Ей хотелось броситься бежать, но почему-
то не было сил. Она застыла, точно кролик под
гипнотизирующим взглядом удава.
- А как смотреть? - мягко спросил Рейт. - В конце
концов, я же твой муж.
Он сделал к ней шаг, и бедная Энн, позабыв о
своей наготе и обо всем на свете и лишь трясясь как
в лихорадке, уставилась на него расширенными,
обезумевшими глазами.
- Кстати, - так же мягко продолжал ее мучитель, -
представляешь ли ты, что сейчас творилось бы со
мной, будь мы мужем и женой по-настоящему?
Мужчине трудно лицезреть такую соблазнительную
позу.
Энн тяжело и прерывисто дышала.
- Ну что с тобой? Конечно же, ты не так наивна,
чтобы не знать, что одних прикосновений к женской
груди для мужчины недостаточно. Он хочет ласкать
ее всю - целовать, трогать языком, слышать в ответ
слабые вскрики удовольствия.
- Нет! Нет! - почти простонала несчастная
девушка.
Сломя голову она бросилась наконец к себе в
комнату, захлопнула дверь и прислонилась к ней,
прислушиваясь к лихорадочным ударам сердца.
Удивительно, но она не испытывала уже
неловкости или злости на Рейта. В ее ушах все еще
звучал тихий искушающий голос, и ей представилось,
как его голова наклоняется к ее груди, а губы
начинают ласкать ее. Ощущение это было почти
физическим.
Она отчаянно замотала головой. Боже, что с ней
происходит? Потрясение, недоумение, страх, чувство
вины - все слилось в единый непостижимый ком
ужаса и боли - физической и нравственной.
Ослабевшая, белая как мел, Энн с трудом оторвала
себя от двери. Бредя к постели уже в ночной
рубашке, она избегала встретить в зеркале свое
отражение, боялась опять увидеть торчащие сквозь
ткань напрягшиеся соски. Думая о том, что могло бы
произойти, она покрывалась румянцем.
Да, с ней что-то не так. Иначе и быть не может,
коль скоро на ум приходят такие нескромные мысли,
если начинает казаться, что ей хочется его ласк, что
ее тело само тянется к нему, жаждет его.
Наверно, это всего лишь причуды усталого
воображения. Завтра она вернется домой,
почувствует себя лучше и вновь станет сама собой.