балконы.

балкон несбывшихся надежд.

- А ты редкостная мразь, - его едкий оскал пугал до чертиков, не касаясь плоти, вгрызался в самую душу, - Думал, мои псы будут искать тебя по кустам и только?

Резкая пощёчина горела холодным пламенем на щеке, оставляя за собой багровый ожог. Длинные пальцы промерзли до костяшек, белели на глазах и были похожи на вчерашний снег. Тот, что он дорожкой употребил, не оглядываясь, запечатал кровавым поцелуем. Где-то тогда я и понял, что дорога лишь одна - бежать.

Дермантиновый ремень, весь в засечках и потёртостях, неприятно скрипел на зубах, когда он посильнее затягивал пряжку на руке. Сейчас, словно удав, обвивал шею, нашептывая не колкие, нет-нет, режущие по живому слова, злые, гневные, мерзкие.

- Но я нашел тебя, - ледяные пальцы не давали опустить взгляд, заставляли рассматривать, когда-то любимые и наизусть выученные, черты лица ныне неизвестного ему коршуна, - Моя сука.

Разбитая или прокушенная губа болела, свежий след крови на вкус отдавал железом, я никогда не думал, что снова почувствую этот запах... Я на коленях перед тобой, очнись. Почему твой взгляд пустой, ты смотришь сквозь меня? Чонгук...

А помнишь... помнишь как мы встретились у почты. Мои руки замёрзли на столько, чтобы было невозможно держать те несчастные три посылки. Я закупился для нового дома, ведь только недавно съехал на квартиру. Старую, потрёпаную, но свою... а потом и нашу. Ты незамедлительно ринулся ко мне, падая на колени, в попытке словить стеклянную вазу. И ты поймал. Вазу поймал, а коленки стёр. Алые ранки на твоей коже волновали меня больше всего на свете, больше чем срывающийся снег или отломанная ножка кувшина. За неё всё равно вернули деньги.

Тогда я ещё не знал, сколько всего ты мне подаришь.

Под ребром укололо. Чувство тоски и боли о потерянных отношениях, что мы старались беречь... или это я старался? Что-то тёплое стекало по животу, струясь к ногам. Липкое, густое. Страх не давал опустить голову вниз, сознание само рисовало картинку окровавленного ножа в моём теле. Холодный метал согревали мои мышцы, моя кровь и адреналин. Частота вдохов уменьшилась вполовину, тогда я безвольно открыл рот, в попытке вздохнуть глубже.

Твои руки блуждали по телу, окутывая теплом и любовью. Губы, исследовали каждый сантиметр моего тела. Их прикосновение отзывалось дрожью и тихими стонами. Когда твой член бесцеремонно разместился у меня во рту, именно это я вспоминал, чтобы было не так жутко. Так мерзко, гадко, меня стошнило на твои кеды. Это была первая и последняя передышка. Нож вызывал неприятные ощущения в боку, но кровотечение было не таким сильным, как без него. Пусть торчит.