странное родство

30 декабря. Бонус

Димитар постучался в дверь русского дома, хоть и выглядел болгарин внешне спокойно, но внутри его трясло от странного волнения. Не слишком ли рано он пришел? Дверь открыл Сербия, и Димитар невольно нахмурился. — Добрый вечер, — улыбаясь во все тридцать два зуба, поздоровался Вук, даже открыл дверь шире, приглашая южного брата в дом России. — Был добрым, пока не увидел твою физиономию тут, — буркнул болгарин, проходя в дом Ивана. Он ожидал шум и гам, но в доме была относительная тишина. Из гостиной тихо играли новогодние песни. Повесив куртку в шкаф и стянув ботинки, Димитар поинтересовался, посмотрев на достаточно доброжелательного серба, что внушало опасение. — Больше никого нет дома?

— Ну почему же, Ваня дома, — закрыв дверь, отозвался серб, проходя в гостиную. Болгарин последовал за ним, он застыл на пороге, наблюдая за Россией. Димитар редко видел Ивана в домашней обстановке, они ведь в последние годы общались не часто неформально. Россия стоял спиной к Болгарии у окна, в вязаном свитере в тон своему флагу, мешковатых серых штанах. Он очень старательно выводил кистью белоснежную картину на стекле. В углу гостиной стояла живая пушистая елка, уже красиво украшена новогодней мишурой и елочными игрушками, гостиная была наполнена ароматами хвои и мандаринов. — Привет, Дими, — пусть Иван даже не обернулся к болгарину, он чувствовал его улыбку. Сербия сидел на диване и на приветствие только закатил глаза. Он был бы рад, если бы Болгария не явился сюда сегодня. Да и завтра тоже он тут не нужен. — Привет. Больше никого не будет? — растерянно спросил Димитар. Он знал, что в последнее время у России проблемы с другими странами в мире. Но это касалось политиков, Америки и других не особо умных стран. Но кто умел отделять свои желания, мысли, волю от навязанного мнения политиков и народа, вряд ли бы пропустили праздник в доме русского. — Будут, но завтра вечером, — Иван изящно дорисовал последний штрих и обернулся к братьям, застенчиво улыбаясь. — Думаю, нам лишние уши не нужны. — Но у тебя же сегодня день рождения, — удивился Димитар, невольно рассматривая рисунок зубным порошком на стекле. Но слова русского растеклись приятным теплом в душе Болгарии. — Разве ты не хотел его отпраздновать? — Так мы и будем праздновать… втроем, — подал наконец голос молчавший до этого серб, последнее слово он произнес с явным недовольством. Болгарин не мог сердиться на южного брата, осознание, что Ивана придется с кем-то делить, его тоже не прельщало. — Но сперва поможете украсить дом, — произнес Иван, переходя к другому окну. Он увлеченно принялся рисовать. Болгария наблюдал как на стекле вырисовывались сугробы, тройка лошадей, большие сани. Сербия вздохнул, схватив коробку с новогодней мишурой, он подошел к Димитрию, пихая его в плечо, небрежно сказал. — Идем украшать другие комнаты, — болгарин еще раз глянул на Россию, но пошел помогать Вуку, стараясь скрыть недовольство его приказами. Командует тут, будто он хозяин дома! Болгария, на удивление серба, ничего не сказал оскорбительного в ответ, охотно помогая в украшении дома. Вуку даже стало немного неловко за грубость. Они развесили везде новогодние украшения, гирлянды. Работали они хоть вместе и слажено, но в молчании. Болгария задумался о том, что могло бы произойти через пару часов. Иван наконец-то должен сказать кого из них двоих он выбрал. И Димитар очень волновался, вдруг серб уже успел склонить Ивана в свою сторону, не зря же он пришел сюда раньше него. Или Россия уже сказал Сербии? Может, он сам его позвал раньше? Через пару часов, славяне уже сидели за столом на кухне, выпивали, вспоминали счастливые моменты прошлого. Хотя от Болгарии не укрылось, что пил Иван больше, чем он или серб. И это заставило болгарина улыбнуться, Россия нервничал. Это было мило, в некоторых вещах Ваня ни капли не изменился. Как был застенчивым мальчишкой тысячу лет назад, так и остался им, хоть и желает спрятать это под личиной холодности, отстраненности и жестокости. Болгария забрал бутылку водки до того, как Ваня успел ее взять. Брагинский вопросительно посмотрел на южного брата. — Ваня, так ты ответишь на вопрос, — произнес Болгария, явно осознавая, что ему страшно слышать ответ Ивана. И дураку понятно, что с Вуком у Ивана отношения намного ближе. Но Россия ведь не раз вступался за болгарина, хотя тот и творил не очень хорошие вещи в отношении славянских братьев. — Не могу я выбрать, — сокрушался Иван, умом он понимал, что правильно выбрать Вука, но вот сердце было против, сколько не было бы ссор и стычек отвернуться от Димитара Россия не мог. — Только не говори, что любишь нас одинаково, — недовольно буркнул серб, взяв Ивана за руку, он продолжил уже с нежностью в голосе. — Я знаю, ты никого не хочешь обидеть, но, Ваня, пора сделать выбор, пусть одному из нас и будет горько. Я приму любой твой выбор, это никак не повлияет на наши отношения в мире, на отношения между нашими народами. — Не дави на него, Вук, — с легкой улыбкой произнес Димитар, проводя рукой по своим темным волосам. Слова русского успокоили болгарина, он хитро взглянул на Сербию и повернулся к Ивану. Положив ладонь на щеку России и медленно поглаживая раскрасневшуюся кожу большим пальцем, Димитар предложил. — Ваня, если ты не можешь выбрать, то и не надо. Будь и со мной, и с Вуком. Россия залился румянцем, нервный смешок вырвался из его груди. — Это как-то неправильно, — Иван посмотрел на Вука, который пока никак не высказался по этому поводу. — Может быть…? Сербия был против такого расклада, но четко чувствовал, что если сейчас не скажет свою точку относительно этого предложения, то мог потерять призрачный шанс быть с Иваном, которому легче забыть неловкий разговор и сделать вид, что ничего не было. — Подумай, Ваня, это действительно отличный вариант. Я люблю тебя, Димитар любит тебя. А ты любишь нас. Если так распорядилась судьба, значит так угодно Богу. Это не может быть неправильно. Вук поднес руку Ивана к своим губам, нежно касаясь ими тыла кисти, он продолжил. — Мы могли бы попробовать, и если вдруг что-то тебя не устроит, то прекратим по первому же твоему слову. Русский был в смущении от действий и слов серба, но в словах брата было разумное зерно, они всегда смогут прекратить. Сложности точно будут, серб и болгарин не могут проводить много времени вместе, но если они готовы пойти на это ради него, то их чувства сильны и глубоки. Поступить как трус проще, но пойдя по этому пути, он может потерять счастье. Может, оно будет недолгим, мимолетным этот кусочек счастья, но разве Россия не имеет право быть счастливым, хотя бы самую малость. Хотя речи и Вука, и Димитара были похожи на речи демона-искусителя. Рука Болгарии, что все еще лежала на щеке русского, настойчиво заставила его повернуть голову. Болгария смотрел в необычные глаза Ивана. — Вук прав, одно твое слово и все прекратиться. Но дай нам шанс показать свою любовь, шанс на счастье, — Димитар приблизился еще ближе и осторожно коснулся его губ своими. Россия ответил на поцелуй трепетно, он одной рукой обнял болгарина за шею. Димитар нежно покусывал губы русского, облизывал их, как же давно он мечтал об этом. Не успел Иван прервать поцелуй с Болгарией, как был втянут в страстный поцелуй Сербией. Эта разница поражала русского. Димитар наглый и дерзкий в жизни, был осторожным в поцелуе, словно боясь, что его оттолкнут. А вот Сербия всегда нежный в общении с русским, сейчас был наглым и настойчивым, прекрасно зная, что Иван не будет против такого напора. Определенно их отношения будут странными, но интересными. В этом Иван не сомневался.