зимой всё чувствовалось по-другому. ей нужно было тепло. не кофейное. не батарейное. простое. человеческое. и из всех кипящих молодых тел, она выбрала его, - мягкое и согревающее, вечно закутанное в вязанные свитера и большой тёмно-песочный шарф. его тепло было настоящим, поэтому таким ценным.
ты чувствуешь мороз, но гораздо интереснее на него смотреть. он не только в узорах на окнах. он – в остекленелых глазах прохожих, в сиреневой каёмке поджатых губ, дрожащем голосе собеседника. а ещё он в трещинках на коже.
зимой он узнал, что обветренные, осушенные морозом руки похожи на засахарившуюся сгущёнку. и он был готов позволить этой сладости разлиться по всему телу. она щедро разливала себя, но при этом оставляла всё нужное ему под замком – чувства. он не мог насытиться, не понимая почему. а она наслаждалась наивным теплом.
зима – время страстей.
весной всё чувствовалось по-другому. постепенно мир вокруг стал преображаться, и ледяная, жадная пелена стыдливо сползала с глаз. солнце чаще выходило из-за облаков, согревая лица и начиная проявлять следы веснушек. что-то начало тенью подкрадываться к её сердцу. что-то неприятное и тошнотворное. она приходит неожиданно, застаёт врасплох. она – ответственность.
это как когда ты живёшь одним днём, как в фильме «день сурка», делая всё, что угодно, потому что завтра никогда не наступит. но проснувшись следующим утром, понимаешь, что оно новое – такое, какое ты никогда не проживал.
и тогда приходит ответственность.
скривив и без того кривоватые губы, она лишь отмахнулась, - не её забота. но когда фразы «ты обманывала меня с самого начала» и «знаю, я тебе не нужен» начали повторяться слишком часто, рот начал искривляться ещё больше, а лицо вытягивалось словно у ведьмы из фильма тима бёртона. пустые оправдания против откровенных признаний в любви.
весна – время недопониманий.
летом всё чувствовалось по-другому. жара расцепляла руки всё чаще, а горячий ветер делал расстояние между телами всё больше. ей не хотелось больше укрываться его руками по ночам, потому что он казался теперь слишком горячим. это раздражало. дождливые дни, которые так редки и желанны, были единственными днями, когда они могли видеть и терпеть друг друга. холодные капли заставляли остывать не только тела и мысли, но и интерес.
«давай закончим это», - его баритон разрезал приятный сырой день. он чувствовал пустоту в сердце; словно молния, сверкнувшая за окном, ударила его прямо в грудь, остановив дыхание. она же вздохнула с облегчением и вздрогнула от неожиданной прохлады, исходившей, как оказалось, от него. забрав его зонт, она ушла.
лето – время расставаний.
осенью не чувствовалось ничего, кроме опустошающей тоски. исчезнувший зонт однажды вернулся. возник над его промокшей головой во время прогулки в продрогшем и замученном осадками красно-огненном парке. она криво улыбнулась.
он подумал, что, должно быть, это любовь.
она подумала, что, должно быть, скоро наступят холода.
осень – время иронии.
