Genshin impact reactions /завершено/

Сын, которого она никогда не хотела

   В Иназуме грозы – не редкость, едва ли можно припомнить день, когда ни на одном из островов не шёл дождь, не расцветали на тёмном небе, как цветы, молнии и не сострясали небеса и землю оглушительный громовые раскаты. Также плохая погода никого не удивляла из-за вмешательства Электро Архонта, кардинально переменившейся за последнее время – сердце её, будто зачерствело, а доброта и мягкость, которыми славилась Сегун, расстаяли, как дымка поутру; и на смену милосердной правительнице пришла суровая предводительница, давишая одной своей неподъемной, словно гроза, аурой на всех, кто её окружает. И даже старый друг не смог помочь закрывшейся ото всех главе Иназумы.
   Сначала, после того, как в Электро Архонте что-то изменилось, никто не мог понять, что в её голове или хотя бы предположить следующий шаг Сегуна, однако когда она велела закрыть границы, стало ясно чего добивается правительница – тихой и мирной, скрытой от посторонних Иназумы. С тех пор все в стране как бы застыло – даже на самых простых должностях служили едва ли не целыми династиями; и каково же было удивление людей, когда во дворце появилось дитя, которого Архонт взяла под свое крыло.
   Немногочисленная прислуга, приставленная к мальчику, не могла не восхищаться его красотой: их очаровала мягкость его детских черт, словно фарфоровая – такая же белая и нежная – кожа, длинные темно-фиолетовые волосы, больше походившие на шёлк волосы, и его глаза – будто на слуг смотрел сам Электро-элемент. Многие после появления прекрасного мальчика могли только представлять себе его завидное положение, однако вскоре они изменили свое мнение: у Куникузуши, как назвала дитя Архонт, жизнь была далеко не сладкой. Как показала практика, Сегун была жестока с этим ребёнком и, в то время как все окружающие были очарованы и поощряли его доброту и нежность, она пыталась искоренить в нем светлые качества, будто хотела сделать из него жестокую марионетку.
   Не было и дня, чтобы мальчик не слышал из уст той, кто, по идее, должна быть ему матерью, насколько он жалок, бесполезен, хрупок. И сколько бы стараний он ни прикладывал, всё, что он видел в её глазах – разочарование, граничащее с презрением. Нередко у Куникузуши опускались руки, но на помощь приходили слуги. Эти добрые люди крайне редко, чтобы не попасть под жестокую руку Сегуна, приносили ему угощений, а и того реже – игрушки. Однако в те моменты, когда ему дарили заслуженную ласку и внимание, он сиял, как яркое солнышко, вышедшее из-под тучи после бури.
   Но время все текло, и сменялись обитатели дворца. Мальчик радовался каждому новому человеку, хотя жизнь и тренировки с Электро Архонтом заставили его скрывать большую часть эмоций, однако каждый новый человек относился все холоднее к Куникузуши. В какой-то момент подопечному Сегуна стало казаться, что холод и презрение его «матери» – это яд, который отравляет и искажает всё, до чего докоснется. И Куникузуши ничего не оставалось, кроме как смириться со всеобщим безразличием, если не ненависти, к нему.
    Как бы одиночество не разъедало его изнутри, мальчик все же научился наслаждаться им. Когда он оставался один, никто не мешал ему копаться в себе, и единственная компания, которую он терпел, – серое небо и холодный дождь. «Сын» Архонта страстно желал разобраться в том, что смертные называют чувствами. Куникузуши они неведомы, ведь Ядро, наполненное энергией Электро и заменяющее ему сердце, просто не способно на чувства и эмоции. Мальчик просто знал, как реагировать на те или иные события.
   Однако он полагал, что всё же с кое-чем знаком –  одиночеством, пустотой, болью и тлеющей яростью. И если Куникузуши ещё понимал первые два чувства, – они буквально составляют его жизнь – то с толкованием последних у него возникали проблемы.
   Что такое боль? Боль – это когда больно, но как понять, что прямо сейчас больно? У него не было ответов на эти вопросы, но постепенно он приходил к ответу, который мог назвать болезненным: больно – это когда создательница смотрит на него, как на ничтожество, снова называет бесполезным и никчёмный и в очередной раз заставляет биться до поломки.
   А что тогда за то странное жгучее чувство? Куникузуши совсем этого не понимает: почему, когда до его по забытых покоев доносится особенно звонкий детский смех, он так хочет сделать этих детей такими же несчастными, как он, и случайно изливал свой гнев на слугах, не вовремя зашедших к нему? Сколько бы он ни бился над вопросом, ответа все не было. Марионетке Архонта было горько осознавать, что его счастье ускользнуло с течением времени из его рук, как вода сочится сквозь пальцы.
    Каждый день он вспоминал те золотые минутки, рассматривал изрядно обветшалые вещи и открывал для себя кое-что новое: будто ядро давало сбои и иногда вовсе останавливалось, а в районе пустой груди образовывалась бездна, затягивающая его в свои пучины, что-то сдавливало и заставляло задыхаться и сжиматься калачиком, как будто хотел спрятаться от опасности. Ему не нравилось это, однако он не заметил, как это гнетущее и разбивающее чувство оставлял после себя некоторого рода облегчение. И после осторожных поисков Куникузуши выяснил, что это было – печаль.
    С приходом печали жизнь Куникузуши не стала легче, даже наоборот – хуже. С каждым днем Эй выказывала все большее презрение и неоднократно вскользь упоминала, что может вскоре избавиться от него, если продолжит видеть в нем только разочарование. И эти слова не произвели бы на хрупкого мальчика особого впечатления, если бы новая эмоция не сделала его чувствительнее. Время от времени ему казалось, что чувствует нежность лепестков сакур и глициний на кончиках пальцев, как освежает прохладный ветерок в душный день, как охлаждают лицо, и как жжёт глаза после очередного вечера, утопленного в меланхолии и дожде.
    В принципе большинство вечеров, которые проходят вдали от Электро Архонта, уже считаются хорошими по крайней мере за то, что он не горит в агонии непосильной задачи, а просто в очередной раз безуспешно пытается понять себя. Волей-неволей Куникузуши стал более безразличным и даже обиженным на мир, но в глубине того, что позволяло ему чувствовать, он все так же нежно и искренне любил жизнь и землю, на которой живёт, хоть толком с ней и не знаком; а надежда на лучшее, пусть и практически затухла, никогда не умирала в нем. Несмотря на жестокость Эй, он холил и лелеял внутри себя робкие мечты.
   Поэтому Куникузуши не оттолкнул человека, который ворвался в его жизнь, как безудержный шторм. Однако, наученный горьким опытом, не сразу расскинул руки в порывистых и нежных объятиях, а держался на расстоянии, изучал, присматривался. Но когда все же впустил того человека в свою жизнь, ни разу не пожалел о своём поступке.
   Необычайное тепло разлилось по его хрупкому телу, которое он не испытывал даже в самый жаркий день или под самым мягким пледом, когда он позволил ей себя обнять. Куникузуши было так хорошо в тёплых любящих руках, что захотел погрузиться в это новое чувство с головой, насладиться им за все годы, проведённые во дворце Сегуна. Ядро внутри него сбоило и билось с удвоенной силой, но он не обращал внимания прижимаясь все крепче, пока между ними и подругой не оказалось свободного пространства. Вот он чувствует, как защемило в груди и знакомо обожгло глаза, но что это за капли полились из его глаз?
    Куникузуши с удивлением касается мокрой щеки и удивлённо смотрит на влажные кончики пальцев. Что это? Почему ему так горько, но в то же время становится легче? Он не знает, но он не хочет, чтобы все эти ощущения уходили и осталась до боли привычная пустота. Подопечный Архонта позволяет буре чувств охватить его и просто плачет в чужое мягкое плечо. Куникузуши никогда не испытывал подобного раньше: как вся соль и печаль выходит из него вместе с каплями из глаз и как на смену из-под боли, словно подснежник, пробивается покой и сладость. Капли стекали по щекам все быстрее, когда тёплые ладони обхватывают его лицо, а большие пальцы ласково стирают слезы.
   Она говорит ему: «Поплачь. Не сдерживайся больше» – и он не сдерживается. Плачет за все прожитые годы, выпускает все, что накопилось за этот немалый срок.
   И тут он чувствует, как ядро, бешенно пульсируя, сначала ненадолго остановилось, но вскоре оно снова пришло в движение. Механизм мерно бился, точно как у живого человека, будто Куникузуши, отринув прошлую жизнь, переродился в человека. Он почувствовал, будто проснулся от долгого сна – взгляд его становился все яснее, а кожа чувствовала тепло человека напротив и прохладу вечерней Иназумы. Чувствовал, как все чувства и эмоции роятся в нем, смешиваются в один непонятный ком.
   Однако он ощущал себя счастливым, как никогда раньше. Всё, о чем раньше мог только мечтать, теперь у него в руках. Пускай Куникузуши обрёл человечность, впереди у него ещё долгая дорога: ему ещё предстоит доказать себе и всем окружающим, что он не кукла, от которой легко избавиться, как от обычной поломаной игрушки, а, нравится это Сегуну или нет, стал живым существом, сыном, которого Райден никогда не хотела, но все же случайно создала.