Мята и Корица

Глава 34

Сегодня произошло маленькое исключение - слизеринца вызвала к себе после уроков директор Макгонагалл. Естественно, Грейнджер торжественно поклялась никуда из гостиной не выходить и покорно дожидаться папочку-Драко в своей комнате. Но сейчас она должна узнать кое-что. Убедиться наверняка.

Приступ волнения и необъяснимой паники накатился на неё с новой силой, когда она опять напомнила себе, зачем ей нужно отлучиться.

Спокойно, Гермиона. Все будет хорошо. Не будь дурой.

Часы пробили семь.

Сердце стучало как ненормальное.

Мерлин.

Что она скажет? Как объяснит?

Что она будет делать, если её опасения подтвердятся?

Грейнджер, спокойно, черт побери. Возьми себя в руки.

Выдохнула. Слегка толкнула портрет-дверь. Огляделась, проверяя, нет ли кого.

Чисто.

Выскочила из Гостиной Старост и торопливо засеменила к Больничному Крылу.

***

Мысли путались в голове, руки тряслись, взгляд в полубессознательном состоянии метался по строкам, написанным на дорогой, плотной бумаге, с обратной стороны которой, возле фамильного герба красовалась большая, размашистая подпись: "Люциус Малфой". Горло першило от не вырвавшегося наружу крика, а спина вдруг стала неестественно прямой.

Но снаружи Малфой был абсолютно спокоен. Он годами оттачивал семейное умение держать все эмоции под контролем и за последние месяцы достиг в этом таких успехов, что сейчас он больше напоминает апатичную, с завидным умиротворением на лице куклу, которая, наверное, никогда больше не станет живым человеком.

- Простите, профессор.

- Да, мистер Малфой?

- Я немного не понял суть документа, предоставленного мне только что.

Минерва оглядела слизеринца с ног до головы, словно проверяя, не подкинули ли ей заколдованного манекена вместо одного из лучших учеников Хогвартса.

- Все просто, мистер Малфой. Это завещание. Или что-то вроде того. Предсмертное письмо, записка, называйте как хотите.

Он, блин, уже понял это. Не такой болван, как ты думаешь, старуха.

"Идиот".