Follower

Ты была плохой сестрой

– Я начну издалека, – говорит Габриэль, подняв голову и глядя на изуродованные лики ангелов. С самого начала. И расскажу обо всем. Вам же отводится роль внимательных слушателей.

Надеюсь, вам будет интересно.
У меня нет никакого интереса, только дикий, пронзающий насквозь страх и решимость спасти Джейдена, а значит, я часами готова слушать байки этого сумасшедшего.

– Когда мне было пять, моя мама – кровная мама – покончила с собой. Она была отвратительной – такая красивая, молодая, похожая на Мэрилин Монро, пахнущая свежестью и цветами и при этом такая грязная. Лицо, подаренное ангелами. Сердце, изгрызенное демонами. – Габриэль вздыхает. – Она часто пила алкоголь – прямо из бутылки, но забывала, что я тоже хотел пить. Уходила куда-то, не помня о том, что я хотел есть. Когда я плакал, она запирала меня в темной комнате, кишащей чудовищами, и уходила. А я мог только кричать и бить кулаками в дверь, боясь, что чудовища затянут меня в свою нору под кровать и я стану таким же, как и они. Мне было так страшно, сестра, так страшно, что я хотел умереть, вздыхает Габриэль. – Я плакал, кричал, мочился под себя, а ей было все равно. «Мамочка, – умолял я. Прости меня, мамочка! Выпусти меня, я больше не буду плакать! Только выпусти». А ей было все равно – она пила и засыпала с включенным телевизором.
Иногда к маме приходили мужчины, и, когда они запирались в ее комнате, куда мне нельзя было заходить, я слышал ее крики. Сидел под столом, зажимал уши, рыдал – думал, что ее бьют, но сейчас-то я понимаю, что там действительно происходило. Это было так грязно, что только при одном воспоминании об этом мне хочется помыть руки.
Но все-таки иногда она была хорошей. Переставала пить и пускать домой незнакомых мужчин, вспоминала обо мне. Это были счастливые дни, – с теплотой в голосе вспоминает Габриэль. – Мы вместе гуляли, она читала мне книги и обещала увезти на море я всегда мечтал его увидеть. Наш дом был весь в цветах – она очень любила их и говорила, что я самый красивый цветочек на свете. Это было так мило. Еще мама красиво рисовала, и второй моей мечтой было рисовать так же, как и она. Жаль, что таких светлых периодов было мало. Мама была слишком слабой. То, что с ней произошло, – закономерно, но в детстве я этого не понимал.

Маленькая квадратная комната, спертый воздух, расправленный диван с грязным бельем. На нем лежит маленький худенький мальчик с льняными, давно не стриженными волосами и острыми коленками. Из окна без штор на него светит густой лунный свет, придавая лицу синеватый нездоровый оттенок.
Вцепившись в одеяло, мальчик прислушивается к звукам в доме. Шаги. Тихие чужие шаги. Сначала он думал, что это монстры вылезли из-под кровати и ходят по их с мамой дому, ищут людей, чтобы забрать. Что монстры делают с людьми, мальчик не знает – наверняка что-то страшное – и дрожит от ужаса. А потом он слышит голос – мужской, человеческий, тихий. Монстры только мычат и воют, разговаривать они не умеют. Значит, это не монстр, это кто-то другой.