"Записки мертвой души". Нина Леннокс

Записка без номера. По следам воспоминаний.

И только шрамы...

На память...(с)

Tracktor Bowling " Шрамы"

Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я потеряла имя и душу, а вместе с ней и все свои воспоминания. Он запретил мне вспоминать, жалеть или мечтать о чём-то. В моём мире мог быть только он, так же, как и в моей голове, и в моих мыслях. Но, несмотря на всю его мощь и власть, он не мог запретить мне думать. Я хочу вспомнить всё: каждую мгновение своей жизни, каждую минуту своего заключения, каждую свою смерть. Поэтому я буду делать короткие записи втайне от него. Не знаю, что будет со мной, когда он обнаружит их. Но я не могу уйти, не оставив следа. Он хотел моей любви, моей покорности. Он всё время требовал, угрожал и заставлял желать смерти. Он стал моим личным демоном, моим проклятием, удавкой на шее. Он сломал меня, растоптал и бросил. Он проделывал это не раз и не два. Сотню, тысячу, миллион раз. Как только видел, что я снова могла улыбаться, брал в руки хлыст. И выбивал из меня радость и желание жить, все хорошие чувства, на какие я только была способна. Теперь я призрак. Но я помню всё. Он не учёл моей силы, думая, что я настолько ничтожна и слаба, что никогда не смогу и вздохнуть без его разрешения. Он слишком самоуверен, и это его погубит.

Сейчас я нахожусь там, где время перестаёт идти и пространство искажается. Я там, куда ведут все пути, и откуда нет выхода. Я — в аду. Нет, я не преувеличиваю. Ад это ад, а не тюрьма или темница. Это многогранное понятие, включающее в себя все возможные виды заточения, боли и отчаяния. Это место крушения надежд, место, полное боли и страха. Это место, где огонь забирает твою жизнь, твою душу, тебя, не оставляя даже пепла.

Но я жива. И это самое странное. Что во мне было такого, что заставило Его оставить мне жизнь, продлить мои мучения? Он был глух к моим мольбам о смерти. Они доставляли ему колоссальное удовольствие. Он любил приходить ночами (или вечерами... не знаю, но я в это время всегда ложилась спать, привыкшая к данной человеческой традиции) и слушать мои стенания, мольбы Господу, проклятия. Он питался моей болью, чтобы потом мне же её и вернуть. Он напивался сполна моими слезами, чтобы оросить потом землю дождём. Он вдыхал аромат моей печали, для него это были лучшие духи. Нет, он не был маньяком или конченным психом. Нет. Он очень умён, он и есть ум, он — средоточие всего. И нет, он не Бог. Он его Брат, предавший семью и поставивший под угрозу жизнь всего живого на Земле. Он — тот, чьё имя произносят в темноте ночи и изгоняют молитвами из душ прокажённых. Он — Дьявол. Порождение тьмы, князь мёртвых душ, каратель и инквизитор. И я — его живая игрушка, от которой он хочет любви. Но я не знаю, что такое любовь. А что такое любовь в его понимании — боюсь даже представлять.

Как эти записки увидят свет? Очень просто. Как оказалось, жители ада тоже способны на чувство сострадания и дружбу. Один маленький чертёнок согласился помочь мне. Я ему нравилась. Я была необычной для него, чем-то новым и незнакомым, неким экзотическим зверьком. Он не боялся Его, потому, что приходился Ему племянником. Надеюсь, что этому прелестному созданию, непонятно как попавшему в ад, ничего не будет за помощь мне. Хотя, зная Его, я сильно в этом сомневалась. Он казнил и за меньшие провинности. Например, за неправильное обращение к нему, Великому и Ужасному Повелителю Ада. Он часто казнил людей и жителей ада на моих глазах. Но в последнее время я стала абсолютно безразлична к крикам других людей, к их плачу, к их боли. Я спокойно смотрела им в глаза, тем самым выводя Его из себя. Я любила это делать. Не упускала ни единой возможности сделать что-то Ему наперекор, ослушаться. И пусть я проливала за это свою кровь, а на теле появлялись новые шрамы. Я никогда не покорюсь Ему. И пока я жива, я буду писать эти записки и верить в лучшее и, может, однажды кто-то их увидит и узнает о моей жизни в Аду.