Белое откровение | Yoonmin, vkook

19. Назови моё имя.

Над небольшой бочкой, доверху наполненной водой, вздымались густые клубы пара, заполняя помещение. В душной мыльне, насыщенной тусклым желтым светом и сильным жаром, повисла успокаивающая тишина, разбавляемая лишь шипением раскалённых камней. Чимин расслабленно выдохнул, прижимая ноги к груди и откидывая голову назад. Горячая вода в бочке едва доставала до его подбородка, ослабляя напряженные мышцы и внедряя в сознание спокойствие. Чонгук, подсаживаясь ближе к бочке, закатал рукава пропотевшей рубахи и принялся намыливать голову принца душистым мылом. Чимин прикрыл глаза, придвигаясь ближе и под водой обнимая колени. Слуга, тщательно намылив серые волосы принца густой пеной, потянулся за деревянным ковшом.

В какой-то момент Чимин понял, что не может прогнать навязчивые размышления о произошедшем. После прихода мага прошло несколько дней, но для принца каждый из них тянулся, словно столетие. Он поймал себя на мысли, что уже и не помнит, когда последний раз улыбался. Искренне. Не помнит, когда с удовольствием обедал, не помнит, какую книгу читал последней и понравилась ли она ему. Тоска стремительно распространялась по разуму, а душная тишина вдруг переставала быть спокойной и умиротворяющей.

Безнадёга будто обрушилась на него с мокрых стен и ударила всей своей мощью, словно подпитываемая огромным двигателем, вырабатывающим унылость бытия. Она поднималась вверх от залитого водой пола. Высвобождалась из печи, на которой вскипал котёл с водой и шипели камни. Тоска вытекала наружу из настенных подсвечников и смешивалась с пустотой и влагой, что змейками спускалась с потолка, покрытого крупными каплями воды. Тоска и безнадёжность вдруг начали появляться отовсюду, как будто являлись единственной составляющей всех материальных предметов в мыльне.

— Милорд, — мягко позвал Чонгук, с трудом решаясь отвлечь принца от раздумий. — Вас что-то терзает?

— С чего ты так решил? — отстранёно ответил принц, обнимая себя за плечи и сгибом локтя вытирая со лба пену, которая начала стекать и попадать в глаза.

— Последние несколько дней вы ходите словно в воду опущенный, — тихо проговорил слуга, зачерпывая ковшом из ведра.

— Скажи, Чонгук, ты когда-нибудь любил? — вдруг неожиданно для слуги спросил Чимин, заставляя брюнета приподнять в удивлении брови.