Вдоль по Ворошилова, дом напротив радуги

Без названия, Часть 1

Поэтому помощник следователя, лейтенант Градов собрал в кулак всю свою волю, с усилием отвел взгляд от румяных кусков баранины и мужественно произнес:

– Два беляша, пожалуйста!

***

Семен Петрович, поджидая Стаса, поливал хлорофитум, висящий на специальном держателе у окна. Хлорофитум у них был чахлый, бледный, и выпускал новые и новые листья и усики исключительно из вредности. Но Семен Петрович не оставлял надежд вырастить из него что-нибудь солидное, и ежедневно поливал его остывшим чаем с сахаром из собственной кружки. Для подпитки – как он сам говорил.

Стас вошел, повесил джинсовую куртку – предмет его тайной гордости – на вешалку и принялся накрывать стол к обеду. Так у них было заведено: кто в отделении, собирались за одним столом. Чаще это были как раз Стас и Семен Петрович. Другие следователи рыскали по району – то ли по делам следствия, то ли так, валандались. Уж очень теплый выдался апрель. Вот и сегодня ни одного из коллег Стас не видел. Да и вчера тоже.

В стеклянной банке от кипятильника начали подниматься пузыри.

Стас разлил кипяток по стаканам с заваркой и кубиками рафинада, помешал ложкой. Хорошо. Пятнадцать минут на пожевать и за дело – вон, отчет начальнику РОВД о раскрываемости за первый квартал 95 года укоризненно белеет, воткнутый в печатную машинку.

Семен Петрович с тяжким вздохом отвернулся от не оправдавшего его надежд хлорофитума, потер ладони и сел за стол.

Стас с готовностью впился в свой обед. Тесто было жирнющим, а вот начинка подкачала: лука и хрящей в ней было гораздо больше мяса.

– Там, – проговорил Стас, проглотив первый кусок. – Шашлыки уже пошли.

– Надо было брать.

– Да я что-то... Ну, к примеру, завтра.

Семен Петрович покачал головой и взялся за свой обед. Беляши почти остыли, а вот чай был невыносимо горячим. Ели молча.

– Насчет завтра, – Семен Петрович вытер пальцы и усы носовым платком.

– Да, – отозвался Стас.

Старший следователь снова нахмурился и поднял к лицу стакан в подстаканнике. Ложечки он, разумеется, не вынул, и та с готовностью впилась ему в щеку.