It'll fade away

Часть 16

— Мамочка, я опаздываю!

Возглас Трикси слышится как в тумане, гулким эхом. Так далеко, будто она в сотнях метрах. В ушах оглушительно пульсирует кровь, сдавливая виски в крепкие тиски со всей силы.

С этими тремя словами реальность обрушивается на них двоих огромным сокрушительно-тяжёлым камнем.

Люцифер отходит от неё, не отрывая пропитанный электричеством взгляд, ловя в её глазах секундное замешательство.

Она облизывает губы, и он, как зеркало, повторяет этот жест. Хлоя стремительно краснеет и первая проигрывает их негласно объявленные гляделки. Морнингстар с жадностью наблюдает, как она сглатывает и быстро-быстро моргает, пытаясь убрать мутную дымку перед собой.

— Доброе утро, Трикс, — слишком хрипло, слишком выразительно и не натурально звучит её приветствие, но она спешит обнять дочь, всё ещё чувствуя его внимательный взгляд, направленный на неё. Он не сводит с её фигуры глаз, словно нарочно сковывая им, лишая возможности самостоятельно глубоко вдохнуть. На губах до сих пор фантомно ощущаются его горячий рот и загнанное дыхание, на языке жжёт вкус виски, который он пил всю ночь, а на талии осязаемы горячие, невыносимо жаркие прикосновения. Такие, что хочется раствориться в них, отдаться полностью, прекрасно понимая, что уже безвозвратно. Капитулировать и...

«Нет!»

Громко осекает саму себя, с силой выталкивая проворливые, до жути изворотливые мысли из головы. Они грозятся поселиться там и не давать покоя до тех пор, пока их не разложат по полочкам. Желательно, в алфавитном порядке.

Но у неё банально нет сил.

День только начался, а ей уже снова хочется замотаться в одеяло — будто от этого станет легче, будто там её никто не найдет, — и, закрыв глаза, никому не признаваясь, прокручивать в сознании события, произошедшие минутой ранее.

— Беги собирайся, я сложу тебе завтрак с собой, — говорит Хлоя после ответных объятий дочери. Та задорно кивает, заставляя хвост на голове забавно качаться, и удаляется из кухни.

Редко случалось такое, что Хлоя куда-то опаздывала, что-то не успевала. У неё весь день расписан посекундно, вплоть до мельчайших подробностей. Ещё живя под одной крышей с Дэном, она ставила себе задачей на день выполнить как можно больше дел, чтобы позже вернуться домой, чтобы отгородить от себя тот момент, когда придёт время боли, после которой наступают часы самобичевания, выковыривания остатков самооценки маленькой хрустальной ложечкой из себя — что угодно, только не гнилая жалость!