Будь,пожалуйста,послабее...

🌊Part seventeen🌊

 
— Я опять на районе потерял себя в одном из дворов.
Ты опять мне трезвонишь, чтобы знать, что я жив и здоров.
Среди тех пацанов, барыг и быков, машин, мусоров —
Я пообещал бросить дуть и пить, ведь это — любовь, — тихо шепчет на ушко Антону Арсений, целуя его куда-то в висок, все так же крепко держа его руки в своих, совсем наплевав на то, что зажал две клавиши и теперь одна из них на всю квартиру издавала более массивный звук, а другая - более резкий.

— Боишься ли ты того, что будет далее? — горячий шепот раздается над самым ухом, и Шастун замирает, словно в ступоре, смотря на их вместе сплетенные пальцы. Ответа не было. Да и зачем он нужен? Легче же жить сегодняшним днем, да? Скорее всего.
— Нет... — также тихо отвечает Антон и откидывает голову назад, смотря на мужчину, удобно располагаясь на его плече.

— Правда? И почему же тебя не волнует будущее? — с легким азартом спрашивает мужчина и прикрывает клавиши рояля крышкой, после чего перемещает свои руки на поверхность и начинает оглаживать подушечкой большого пальца.

— Абсолютно не волнует... Наверное, потому что мама меня приучила жить настоящим и наслаждаться тем, что имеешь сейчас. Ведь... Как бы банально это не звучало, но нас может не стать в любую секунду этой небольшой жизни, так зачем задумываться о будущем? Я верю в одно поверье, что если думаешь о будущем слишком часто, то скорее состаришься. А ты?

— А что я?

— А ты веришь?

— Не знаю... Никогда не верил в мудрые высказывания, как бы они не походили на правду. Мне легче поверить в шутку, чем в какие-либо догадки... — спокойно отвечает Попов и убирает руки, осторожно проходясь по линии руки Шастуна.

— В каждой шутке есть своя доля правды. Не забывай об этом, Арс.

— Я знаю, Тош... — тянет Арсений и глубоко вздыхает, после чего аккуратно обходит его со спины и усаживается рядом. Он вновь открывает крышку рояля и начинает бережно перебирать каждую клавишу, стараясь не запинаться.

— Арс? Ты что делаешь? — Антон разглядывает руки мужчины. Каждый миллиметр тела этого человека — полная э с т е т и к а, и, по правде признаться, Шастун бы сейчас все отдал, чтобы дотронуться до этой руки. Считайте, что отдал. Рука невольно тянется к чужой. Он пальцем касается ярко выражающейся венки и сглатывает ком в горле, начиная аккуратно поглаживать предплечье.