Будь,пожалуйста,послабее...

🥀Part two🥀

— А вот и цепь, шлюшка, — ухмыльнулся Матвиенко и достал из тумбы небольшую цепь, после чего развернулся к тому лицом, подходя ближе. Паренек широко распахнул глаза и начал отползать назад, тихо всхлипывая и смотря ему в глаза, чуть дергая ногами в знак того, чтобы мужчина отошел от него. Его грубо схватили за край толстовки и потянули вверх, заставляя подняться на ногах, и после того, как он на дрожащих, еле выдерживающих его ногах поднялся, его грубо впечатали в стенку, рыча и чуть ли не ударяя по щекам. А мальчик в свою очередь дрыгался и извивался.
— Матери своей помочь хочешь?! Не дрыгайся, блять, пока не заставили всему коллективу на коленях сосать, тогда тебя точно порвут к хуям в твой первый раз! — выкрикнул Матвиенко тому в лицо, а паренек по-настоящему испугался от тона голоса. Перед лицом показалась железная цепь, на каждом переплете которой было написано короткое «Матвиенко», а паренек еще больше вжался в стенку, когда его с грубостью заставили откинуть голову назад и посмотреть в сторону Арсения, который сжимал в руках точно такую же цепь, только она, наверное, не гласила «Матвиенко». Шастун понимал, что мужчина не спасет, ибо, по словам секретарши, он больше не зацикливается на игрушках, которыми может спокойно пользоваться, но Антон не из тех, кто сдавался после первой неудачи. Он посмотрел в голубые глаза с мольбой, но почти сразу же с его уст сорвался громкий крик, щеку прожгло громким ударом, а рот сразу же заткнули, зло смотря в зеленые глаза. Парень уже хотел был отчаяться, как за запястье схватились и потянули в сторону, как только перед шеей щелкнуло что-то металлическое.

— Арс, какого хуя ты творишь?! Отдай мне его, блять! — выкрикнул Сергей и потянул руку вперед, чуть касаясь низа толстовки, как тут Антона увели еще дальше, сильно сжимая ладонь.

— Он тебе нихуя не сделал, а ты уже рукоприкладство применяешь. Ты не видишь, что ли, что он боится тебя, как огня ебанного? А все почему? Ты людей убиваешь, тебе я не позволю его убить! — грубо выкрикнул мужчина и, повернувшись к Антону лицом, посмотрел на опухшие глаза. Казалось, будто сейчас все обрушится и он, подобающе маленькому ребенку, начнет реветь. Арсений приблизился к нему и, поднеся небольшую цепь к горлу, подцепил краешек, и она неприятно тянула вниз, но паренек стоял и не двигался, ведь ее сжимали на другом конце. Сжимал человек, которому здесь можно доверять, наверное.

— Теперь он мой, и, несмотря на то, что мы с тобой так долго дружим, Матвиенко, я не разрешаю никому, кроме себя, прикасаться к МОЕЙ игрушке, всем ясно? — он оглядел кабинет и всех находящихся в нем, которые недовольно фыркнули и, подавляя все свое недовольство, слабо кивнули.