Преберегите тапки, грешники.
___
Первой мыслью было закричать.
И хотя казалось, что хуже уже быть не может, Маринетт нашла в себе силы не рассыпаться на кусочки. Сердце отбивало ей похоронный марш: о-шиб-ка, о-шиб-ка, о-шиб-ка.
«О, господи. Я Маринетт. Я Маринетт, и лежу на крыше с...»
Несмотря на присущую ей осторожность, она все равно бросила быстрый взгляд вниз.
Она увидела светлые волосы. Белый блейзер. Она увидела уже серебряное кольцо на руке без перчатки.
Чего она не увидела, так это кожаных кошачьих ушей. Ну, этого, а еще лица ее очень-не-геройского парня, который лежал лицом к ее животу.
...о-шиб-ка, о-шиб-ка, о-шиб-ка...
Маринетт бросила взгляд в сторону спящих квами, пытаясь мысленно достучаться до своей подружки.
«Пожалуйста, проснись, пожалуйста, спаси меня!» — отчаянно выла Маринетт. Ее не отпускала паника, которой способствовал спящий на девушке не-Кот. Когда мысленные призывы не сработали, Маринетт прибегла к более проверенным формам общения.
— ТИККИ. ПС-С-С, ТИККИ... — зашипела она, не смея поднять громкость выше шепота и отчаянно пытаясь разбудить спящую компаньонку. «Всего две минуточки, говорила ты. Две. Жалкие. Минуточки. Что от этого будет? Что может пойти не так? ВИДИМО, ВСЕ, ГОСПОДИ БОЖЕ».
Может, из-за ее паники, или, возможно, Маринетт просто имела талант постоянно подкладывать самой себе свинью, но именно в этот момент начать бить рукой по крыше казалось самым логичным действием.
И это возымело желаемый эффект... в точку.
Глухой шлепок разбудил квами, Тикки открыла глаза, послышалось сонное ворчание Плагга, но к ним также присоединился еще один звук.
Маринетт застыла.
— ПОМОГИ МНЕ, — одними губами произнесла Маринетт. Страх сжал грудь, как только она почувствовала, что не-Кот на ней ерзает. Пятнистая квами секунду рассматривала их, анализируя ситуацию, а потом на ее мордашке возникла зловещая ухмылка. Она переглянулась со своим черным компаньоном, и это только укрепило какую-то идею, недобро сверкнувшую в их глазах. Плагг подмигнул Маринетт, а затем взмыл в воздух.
«Она же не...»
И в следующую же секунду оба квами, как маленькие молнии, испарились с «места преступления».
Маринетт решила, что потом обязательно купит спрей от насекомых.
А еще поступила «как-обычно-не-подумав»: позволила имени квами соскользнуть с ее языка не-совсем-шепотом.
Это было больше похоже на вой.
Или рык.
И как самый настоящий представитель животного мира, Кот Нуар мгновенно отреагировал. Светловолосая голова встрепенулась, он полусонным ото сна взглядом уставился на источник звука.
— Ай!
Маринетт смотрела прямо перед собой, краем глаза видя его заспанное лицо, и рыкнула от досады. Она не шевелилась, каждая мышца в теле была напряжена. Ерзающий парень начал сонно бормотать.
«Может, если я не буду двигаться, он не заметит меня?»
— Шо проишходит?
«Не двигайся, не дыши...»
— Стой... я... и Ледибаг, ты...?
«...и мы закончим день, не раскрывая лич...»
— Маринетт...?
«Твою мать».
Маринетт зажмурилась, сделала три глубоких вдоха, пока ее разум пытался выяснить, как справиться с подобной ситуацией. «Кот Нуар знает тебя. Он знает тебя и лежит на тебе без трансформации. Так что ты сейчас откроешь глаза, нормально представишься, поговоришь с ним, а потом вы оба еще с этого и посмеетесь. Ну и что, что все складывается не так, как ты этого хотела. Это не конец света. Оставайся спокойной и собранной. Ты справишься с этим, как взрослый человек».
Маринетт посмотрела вниз.
— Привет, Кот-мувдгффф?!
Это был конец.
И нет, Маринетт не была спокойной и собранной, и вообще не нашлось бы и близко стоящего по смыслу прилагательного, потому что когда она опустила взгляд вниз, то увидела взъерошенного со сна, ошарашенного, ЛЕЖАЩЕГО-НА-ЕЕ-ЖИВОТЕ Адриана Агреста, смотрящего на нее так, словно она была черной дырой, пришедшей поглотить их планету.
Пока она что-то лепетала, он, зевнув, поднялся, и теперь, стоя на коленях МЕЖДУ ЕЕ НОГ, оборонительно поднял руки. Захлопнув рот, Маринетт начала отползать назад, пока спина не уперлась в стену, и звук удара о нее эхом не пронесся в вечерней тишине.
Целых тридцать секунд они просто смотрели друг на друга, глазами ища на лицах маски, которых там больше не было. Адриан казался живой статуей, лишь грудь вздымалась, а взгляд блуждал. Он смотрел на нее, как кот на канарейку, и это ужасающее сходство с одним конкретным представителем кошачьих пришлось Маринетт словно обухом по голове.
«Я... Ледибаг», — подумала она, решив начать с самого простого, чтобы упорядочить хаос в своей голове.
«Ледибаг встречается с Нуаром». Так, пока ничего нового.
«Кот Нуар — это Адриан Агрест». Так, теперь это становится запутанным.
«Значит... Я встречаюсь с Адрианом Агрестом».
А вот это ее сломало.
Он заговорил первым.
— Твою мать, — выдохнул Адриан, не сводя с нее глаз, и запустил обе пятерни себе в волосы. Маринетт могла только согласиться. Правда, молча, потому что ее язык все еще не желал выдать ничего кроме нечленораздельного бульканья. Так что она кивнула. Коротко и ясно.
Она приподнялась на дрожащих ногах, напарник сделал то же самое. Они повторяли движения друг друга даже вне костюмов. Как только они наполовину выпрямились, Адриан открыл рот, но взметнувшиеся вверх руки Маринетт его остановили.
— Давай просто... ты... — Маринетт попыталась заставить свой мозг договориться с языком.
«Слова, Маринетт, произноси СЛОВА».
— Д-давай ты просто позволишь мне покричать примерно секунд восемь? Это правда бы помогло мне прямо сейчас.
Ее парень — АДРИАН АГРЕСТ — махнул рукой, мол «ну, дерзай», и подпрыгнул от неожиданности, когда Маринетт издала крик, какой Париж никогда и не слышал. Целые стаи голубей взлетели в небо, дикий вой разорвал ночную тишь, а потом исчез в одном единственном полузадушенном смешке.
— Ну, отлично! — бодренько выдала Маринетт, наполняя легкие воздухом и восстанавливая сердцебиение. — Ты... может, ты тоже хочешь? — Адриан поджал губы и отрицательно покачал головой.
— Нет-нет, не стесняйся, — ответил он, делая глубокий вдох, а потом продолжил в притворно-будничном тоне: — Так... ох... привет, Маринетт.
— Привет, Адриан, — прошептала она наконец, с трудом подавляя румянец, когда они обменялись аккуратными полуулыбками. «Ладно...хорошо. Он не сбежал сразу же, а это хороший знак! Может конец света откладывается...»
— Ну... у нас двоих столько всего произошло за последние пару недель.
Нет, тут и Армагеддон отдыхает.
Маринетт поперхнулась воздухом, ища глазами намек на издевку, скрытую за потрясающей наружностью парня. Выражение лица было знакомо ей до боли в сердце, пусть она никогда не видела его без черной маски, только подчеркивающей его задиристость, которая и играла на его лице.
«У тебя есть любимый типаж».
— Господи, — выдохнула она, опираясь рукой о стену, чтобы не упасть. На нее нахлынули воспоминания их полуночных свиданий. — О, Господи, я... — она указала на его пресс, и залепетала, срываясь на писк, — все это... и мы... и ты...— Маринетт тихо захныкала. Глаза становились все больше. С каждым объятием, с каждым поцелуем с Котом за весь период их отношений. Яркие воспоминания прожигали кожу.
— Да! — затараторил Адриан, выглядя не менее ошеломленным. — Да, да, да! Я четыре года просидел в одном классе с любовью всей моей жизни, и даже не узнал ее, но все нормально! Все круто, круто, круто, круто!
«Адриан Агрест только что назвал меня любовью всей своей жизни».
Лишним будет сказать, что все совсем не круто.
— Мы встречаемся! — выдохнула Маринетт, глядя на него в ожидании подтверждения, ведь она не верила своим словам.
— Да, — Адриан яростно кивнул, глядя на нее так, будто это их первая встреча. Хотя, примерно так оно и было. — Так что рискну спросить, я — тот таинственный парень, для которого ты хотела научиться делать горячие фотки?
Господипрости, она забыла про фото.
— Да... что тогда с той девушкой, в которую ты тыкал своим стояком, м-м-м? — отпасовала Маринетт, чуть не сорвавшись на истерический смех, когда поняла, что их совместный урок от Альи был для того, чтобы обучить их секстингу ради друг друга.
Этот ублюдок имел наглость ухмыльнуться.
— Кот Нуар, сотри ухмылку с лица пирожочка Адриана сию же минуту! — воскликнула она, и, похоже, из-за внутреннего смятения, абсолютно не контролировала громкость. Парень посмотрел на нее в ужасе.
— Я не пирожок! Я э... — Адриан с шипением замолк, подбирая слова. — Я аппетитный пирожок, но разве у тебя не текут от этого слюнки? Да, сексуальный, лакомый кусочек!
Маринетт лишь разинула рот, наблюдая, как ее давнишняя зазноба, ее новоприобретенный друг, ее напарник, с которым она проработала четыре года, а теперь и ее самый первый бойфренд медленно выстраиваются в линию. Каждая из личностей наслаивается друг на друга, и вот перед ней на крыше остается один привлекательный, дурашливый, искренний, безрассудный, совершенно идеальный человек. И этот самый человек, к которому и относились все эти не-милые качества, почесывал растрепанную, светлую (абсолютно точно милую) копну волос.
Этот человек не был Нуаром, но он не был и Адрианом. Маринетт на самом деле и не хотела останавливаться на одном имени, боясь потерять одного, или даже их обоих в незнакомом ей молодом человеке. Он был сплавом, чем-то совершенно новым, взявшим одновременно все самое лучшее и худшее от обоих юношей самым пронзительным и ускоряющим пульс способом.
— Не могу в это поверить, — прошептала Маринетт. Адриан замер и развернулся к ней. — Не могу поверить, что это ты. — Он дернулся, будто она его ударила, в лихорадочном взгляде всплыло печальное, и он завозился с рукавом рубашки.
Он собирался что-то сказать, но она не оставила ему ни шанса.
— Не могу поверить, что человек, в которого я без памяти влюбилась, оказался тем же человеком, любовь к которому я взрастила.
Слова стали освобождением. Они забрали с собой вес с плеч, который Маринетт даже не замечала, пока это давление не исчезло. Пусть звучало, как признание, но сказанное было просто правдой, о которой Маринетт не жалела.
— Маринетт... — с мольбой попросил Адриан, делая к ней несколько шагов на дрожащих ногах, — скажи это еще раз.
Она выпрямила спину. Сердце глухо стучало в его груди, когда Адриан посмотрел на нее с болью в слишком знакомых ей глазах. Маринетт говорила шепотом, надеясь (но, в конечном итоге, не зная) это ли он хотел услышать.
— Я тебя люблю.
Она Маринетт. Она не чудесная. Она не Ледибаг. Она...
А затем Адриан «Кот Нуар» Агрест поцеловал ее.
Все случилось одновременно. Одноклассник обхватил ее щеки, самоотверженный напарник мазнул ее ресницами, давняя любовь коснулась своими мягкими губами ее губ, а бойфренд заплакал. Мягко, тепло и настойчиво прижался к ней, будто боялся, что она уйдет. Маринетт опешила от стольких эмоций, содрогаясь, ощутила, как все четверо личностей сливаются в шепот, повисший между их губ.
— Я говорил тебе, что буду любить девушку под маской так же сильно?
Это был он. Его влажные глаза, мокрые от слез щеки, хриплый голос, шепчущий слова обожания. Он осыпал каждый сантиметр ее лица такими нежными поцелуями, что казалось — ей все привиделось. Маринетт из последних сил надеялась, что они настоящие. Что он настоящий, он здесь, и говорит ей, а не Ледибаг, именно ей — снова и снова, что любит ее.
Маринетт вырвалась из транса, когда беззвучные слезы Адриана переросли в тихие всхлипы. Его «Я люблю тебя» и редкие «Ты любишь меня» медленно превращались во что-то большее, чем шепот, а он сам прижимался к ней.
Пусть она сама еще не пришла в себя, Маринетт бросилась его успокаивать. Почему-то то, что она обнимает хлюпающего носом, безумно в нее влюбленного Адриана Агреста, не сводило ее с ума настолько, насколько она думала. И она могла бы гордиться своим самообладанием, если бы не была отвлечена на плачущего бойфренда, безвольной горкой желе находящегося в ее объятиях.
— Ш-ш-ш... — она начала поглаживать его широкую, подрагивающую спину. — Это... Я... — Маринетт отчаянно искала правильные слова. Она хотела бы сейчас уверенность Ледибаг. Без сомнений, героиня точно знала, что надо говорить в подобных случаях.
Но потом она вспомнила, что мальчик в ее руках никогда так не реагировал, когда Ледибаг говорила Коту, что любит его. Он повел себя так, только когда Маринетт призналась Адриану. Внезапно все сразу стало ясно.
Необъяснимо для себя она ухмыльнулась.
— Все хорошо, — сказала она, выдыхая. — Это здорово, не правда ли? Слезы счастья, чудесный сюрприз? — Последний вопрос был почти мольбой. Светловолосая голова сама оторвалась от ее шеи. Он моргнул и выпрямился.
— Да, — согласился Адриан, тряхнув головой. Казалось, он вышел из-под действия каких-то чар. — Да, конечно. Счастливейшие слезы счастья. Очень-очень чудесный сюрприз. — Последнее он подчеркнул наклоном головы, и сердце Маринетт сжалось.
Одной рукой он вытер слезы с щек, а другой продолжал держаться за ее плечо, словно это был спасательный круг.
— Прости за это... — Адриан неопределенно махнул, — ...мне давно никто не говорил, что... — он умолк, задумчиво улыбаясь. Эта улыбка согрела Маринетт, но и в то же время, внутри у нее что-то жалобно заскребло.
— Тогда, — она озарила Адриана широкой улыбкой, упиваясь тем, как он, казалось, чуть воспрял духом, — думаю, я получила от тебя достаточно «Я тебя люблю», чтобы компенсировать их тебе. — Она немного выждала, чтобы румянец на пораженном лице Адриана разыгрался с новой силой («Адриан Агрест может так выглядеть!»), и поднялась на цыпочках, чтобы вернуть ему то, что получила от него несколько минут назад.
— Я люблю тебя!
Поцелуй в лоб.
— Я люблю Адриана!
Поцелуй в нос.
— Я люблю Кота!
Поцелуй в щеку.
— И я люблю своего парня, неважно как он себя называет!
И она поцеловала его в губы, не переставая легко улыбаться. Адриан улыбался вместе с ней. Они попытались держаться, но все это выглядело слишком нелепо, чтобы молчать. В считанные секунды они захихикали, пытаясь продолжить поцелуй (который был не более чем прижатыми друг к другу растянутыми в улыбках губами), а потом начали хохотать.
— Это так смешно? — спросила она, отодвигаясь немного, чтобы получше рассмотреть черты лица, не скрытые под маской. «Хм, так здорово видеть его брови», — неторопливо подумала она, восхищенно разглядывая, как растрепанная прическа Кота, расположилась там где ей самое место — на голове Адриана.
— Я только что поцеловал прекрасную Маринетт Дюпэн-Чэн, — ответил Адриан, двигая бровями. Всего месяц назад, Маринетт бы растаяла на месте от такого кокетливого действия, но сейчас она лишь фыркнула.
— Да, а я только что поцеловала милого пирожочка Адриана, — ответила она, ухмыляясь, когда он чуть надулся.
— Эй, ну хватит. Я думал, мы сошлись на том, что я лакомый кусочек!
— Ничто на свете не заставит меня называть тебя лакомым кусочком!
— И почему нет? — всплакнул Адриан. Его бравада вернулась в тот момент, когда его руки скользнули на ее талию. Он еще не достиг уровня Нуара, замер где-то между героем и моделью. Адриан многозначительно выгнул бровь.
«Ох, это просто смертельное сочетание».
— Потому что это звучит двусмысленно, — ответила Маринетт, втягивая носом воздух, и постаралась не обращать внимания на то, как все ее нутро переворачивается при виде кошачьей ухмылки на лице Адриана.
«Окончательно и бесповоротно».
— Говорит мне та, кто прошлой ночью сказала мне, что хочет, чтобы я появился в ее окне...
— Это была Ледибаг.
— Ты и есть Ледибаг, — возразил он, неторопливо покачиваясь с нею из стороны в сторону под лунным светом.
— У тебя ушло очень много времени, чтобы это понять.
— Ну, ты бы тоже не поняла, что твой очаровательный сосед на занятиях по французскому и твой красавчик-бойфренд это один и тот же супер-горячий парень. — Маринетт вздохнула, наслаждаясь их танцем, а потом улыбнулась.
— Больше похож на пирожочек.
«Ах, так, — фыркнул Адриан, — опять она за свое».
Маринетт вырвалась секундой ранее, голубые глаза сверкнули знакомыми огоньками, и она рванула по стеклянной крыше станции. Адриан кинулся вслед за нею, обмениваясь насмешками, пока они пробегали к южному концу крыши.
«Ты любишь Маринетт Дюпэн-Чэн. Маринетт Дюпэн-Чэн любит тебя».
— Скажи это, я перестану преследовать тебя... — крикнул Адриан, набирая скорость.
«Все это время она была рядом».
— Мечтай! — с уверенностью крикнула она.
Правда, уверенность приказала долго жить, как только Маринетт поняла, что они достигли края крыши. Она огляделась, и ее плечи поникли, так как было понятно, что пути к отступлению отрезаны. Она загнана в угол.
«Попалась».
Адриан неторопливо приближался к ней, Маринетт сложила руки на груди и уставилась в землю. И он понял: это не принятие поражения, а наоборот — игривое упрямство. Видеть ее, такую уверенную в себе, старающуюся изо всех сдержать ухмылку...
Все это напомнило Адриану, почему он влюбился в нее.
Он остановился перед нею, с удовольствием оглядел, а потом победным тоном заговорил:
— Моя Леди.
— Кот.
«Маринетт».
«Адриан».
— Я просто хочу услышать это от тебя.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Это была ложь. Маринетт отнекивалась, не желая признавать поражение.
— А я полагаю, что знаешь, — протянул Адриан, наклоняясь, чтобы поймать ее взгляд.
Он изворачивался и так и этак, усмехаясь с того, как она капризно отказывается отрывать взгляд от своих ног. Адриан уже понял, что одержать верх будет не так просто, но разве это его останавливало в прошлом?
На этот раз он действовал намеренно. Адриан подсунул два пальца ей под подбородок и медленно поднял ее голову, пока их взгляды не встретились. Голубые глаза смотрели прямо в его, и вниз по позвоночнику пронеслась знакомая волна тепла.
— Я люблю тебя? — Маринетт пыталась сдержать ухмылку, стремящуюся расползтись по пылающему лицу.
Это был ответ не на тот вопрос, что задавал ей Адриан, но это было именно то, что он так хотел услышать.
И на этот раз сигнал Камней Чудес не помешал их поцелую.