Однажды Принц Лисиц задумал извести Крысиного Короля. Но Крысиный Король, конечно, засел в кишках города, в темной его утробе, поди сунься туда - без хвоста останешься. Не пролезет лис в крысиную нору дальше собственного носа.
Тогда решил Принц Лисиц, что раз он сам не может добраться до своего врага, то нужно его, врага этого, выманить из теплого местечка в большой мир - и уже тут, на глазах у небесных светил, перекусить крысиный хребет одним движением челюстей, чтобы и пикнуть не успел Его Помойное Величество.
Крысиный Король сидел глубоко под городом, сытый и жирный от этой сытости, ленивый до такой степени, что, говорят, кусочки еды ему в рот забрасывали многочисленные жены, а дети и слуги носили его по узким коридорам подземных владений на серебряном блюде, которое утащили из дворца одного из королей человеческих. Раньше Крысиный Король был голодным и юрким и не прятался в темных норах от старых друзей, а теперь чужая тень охраняет его, стены города высоки и все, конечно, пропахло собаками и людьми.
Две луны Принц Лисиц выслеживал детей Короля Крыс у границы города и леса, две луны ел только крысятину, отплевываясь от злости, но, казалось, нет правителю дела до подданных, как нет отцу дела до многочисленных детей его. С него не убудет, ясное дело, крысиный народ плодовит - один умер, родилось семеро, а потом еще семь раз по семеро.
Понял Принц Лисиц, что надо иначе действовать, забрал свой посох и шляпу, которые спрятал в пещере на берегу реки, текущей через город, и пошел вдоль дороги слушать, что люди говорят.
А люди говорили, что есть в мире чародей, а у чародея есть не то флейта, не то виолина, за голосом которой идут и крысы, и люди, и кошки, и псы - кто угодно, стоит чародею захотеть. А он, дурак, говорят, не хочет, вот и бродит где-то в тумане между свадьбами и похоронами, на которых играет за просто так. Найти его не так уж сложно - каждую восьмую полночь он отдыхает в трактире, стоящем на перекрестке восьми дорог. Трактир открыт для каждого, кто осмелится в него войти. Куда сложнее из трактира выйти, если ты человек, но Принц Лисиц человеком не был и про трактир все знал, только бывал там не часто после того, как Хозяйка трактира поймала его на лжи. Потому он устроился в яме рядом, натаскал в нее старых листьев, и стал ждать, трясясь от страха, когда Сторожевые трактирной Хозяйки проходили мимо его убежища.
Он ел червей и пил росу, скопившуюся на листьях, пока не настал срок и странник в зеленой шляпе не вошел в трактир. Принц Лисиц повеселел и навострил уши, надеясь услышать музыку, но двери и окна были плотно закрыты, поэтому он услышал только шорох травы под лапами Сторожевых, их рычащие голоса и жалобный вой, которым они здоровались с Сестрой-Луной и отражениями звезд. От этого воя дыхание становилось паром и на шерсти проступал иней, но Принц Лисиц чуял близость цели - и запах следов чужака согревал его лучше, чем выпивка и огонь костра.
Скоро странник в зеленой шляпе вышел на одну из дорог, и тогда Принц Лисиц пошел вслед за ним, прячась в тумане на обочине. Шли они долго, плутая в безвременье, и был бы Принц Лисиц человеком - давно бы пропал со всеми своими потрохами. Но он человеком не был. Он знал, как пахнет путник: дымом и мясом, кожей и костями, пролитым пивом и живой кровью, самую чуточку - железом и травами, и тем особым запахом, от которого шерсть поднималась на загривке и человеческие псы прятались под заборами - и не сбился бы со следа, даже если бы туман выел ему глаза.
Когда они вышли из тумана и дорога стала обычной, с камнями и пылью, странник поправил шляпу и вздохнул:
- Кто ты? - спросил он, не оборачиваясь. - И почему ты следуешь за мной в тумане?
Принц Лисиц вышел из тени, поклонился и сказал:
- Я - просто путник, как и ты, я заблудился и шел сквозь мглу за шелестом твоих шагов, чтобы выйти к людям.
- Хорошо, - сказал странник в зеленой шляпе. - Я иду далеко и если нам по пути, то мы можем разговаривать, чтобы заполнить словами время. Кстати, не знаешь ли ты, где здесь можно переночевать?
- Отчего же не знаю! - весело оскалился Принц Лисиц, едва не пританцовывая от радости. - Есть тут одно местечко недалеко, и если ты позволишь мне, я отведу тебя туда!
Место было разбойничьим логовом, куда Принц Лисиц наведывался иногда, чтобы играть в кости, слушать, о чем говорят, и сеять раздоры среди слабых духом, но страннику в зеленой шляпе он, конечно, соврал, что это просто еще один трактир. Не такой, как тот, в тумане, а обычный, человеческий, с очагом, пивом, девицами и весельем.
- А есть ли у тебя деньги? - спросил он, на всякий случай.
- Я расплачусь музыкой, - усмехнулся странник и похлопал по футляру из кожи морского чудовища, который нес на ремне, перекинутом через плечо.
С девицами, пивом и игрой в кости, подумал Принц Лисиц и сузил глаза, когда странник достал из футляра флейту и наиграл на ней простую мелодию.
Простую-то простую, но от нее вдруг стало легко-легко и ноги сами пустились в пляс.
- Хороша музыка, - сказал Принц Лисиц, облизываясь, когда странник убрал флейту в футляр. - Но серебро надежнее.
Музыкант ничего не ответил, только рассмеялся.
- Серебро надежно, - сказал он беспечно. - Но нет ничего надежнее старого-доброго колдовства, если хочешь получить желаемое. За музыку, приправленную чарами, и платят больше, она как ветер - проникает везде, даже самое черствое сердце заставит и смеяться, и плакать.
- А ты не боишься, что кто-нибудь украдет эту флейту? - осторожно спросил Принц Лисиц, забегая на пару шагов вперед, якобы чтобы показать спутнику, куда нужно поворачивать, а на самом деле - чтобы рассмотреть его лицо.
Но лицо все еще было скрыто тенью шляпы. Только бледные губы сложились в улыбку, острую, как серп.
- Ее нельзя украсть, - сказал флейтист. - Только взять на время - по моей доброй воле на то. Или забрать у меня, когда я умру. Но со смертью у меня особые отношения.
- И каждый ли может играть на ней так же, как ты, о, Мастер? - спросил Принц Лисиц, стараясь не выдать досады. Он-то думал, что напоит чародея и, пока тот будет спать, отберет флейту.
- А это, - усмехнулся флейтист, похлопав рукой по футляру, - как с ней договориться.
Больше он не говорил ничего длиннее "да" или "нет", и Принцу Лисиц пришлось всю оставшуюся дорогу развлекать спутника историями, которых у него было, конечно, столько, что насыпешь в обе шляпы с горкой - и еще останется.
Когда обе луны высоко повисли над миром, Принц Лисиц и его спутник оказались перед старым деревом, вросшим в холм, и Принц Лисиц, оглядываясь воровато, постучал посохом о сухие корни этого дерева - трижды по три раза, но ничего не произошло.
- Нехорошо, - вздохнул Принц Лисиц и постучал снова, прибавив к каждому удару посоха о корень крепкое слово или дерзкое обещание.
Тогда открылась дверь в холме - маленькая, покрытая корой и живым мхом, такую даже при свете дня разглядеть сложно, что уж говорить о лунных сумерках? Из-за двери пахнуло людьми и живым огнем, послышалась чья-то песня, и Принц Лисиц кивнул своему спутнику, мол, заходи - и чувствуй себя по возможности как дома.
Тот вошел, пригнувшись, чтобы острый кончик шляпы не зацепился о низкий дверной косяк.
Принц Лисиц хорошо знал, как притвориться своим, куда бы он ни попал и с кем бы ни завел дел. Еще он знал, что собрались здесь совсем не те, кого стоило бы называть добрыми господами и кому от души можно желать славной ночи, но он поклонился низко, приподнял шляпу и сказал:
- Славной ночи, добрые господа!
Потому что знал, что иначе их ждет что-нибудь совсем недоброе.
- Славной ночи и тебе, - сказал хозяин трактира Принцу Лисиц и назвал его именем, под которым он был здесь известен. - И твоему спутнику, кем бы он ни был, тоже славной ночи.
Ночь началась недавно, луны висели высоко, а злые дела, всем известно, творятся, когда небеса темны, как глубокий колодец, поэтому в трактире было людно. Принца Лисиц узнали, кто-то предложил ему эль и перекинуться в кости - можно ли отказаться? Странник в зеленой шляпе следил за игрой с любопытством кошки, но не вступал в нее, а Принц Лисиц следил за ним, тайно надеясь, что любопытство окажется сильнее. Он видел, что флейтист не касается пищи и выпивки, и злился, не забывая иногда проигрывать, чтобы никто не заметил, как он мухлюет, раз за разом сгребая выигрыш в карман после броска.
Монеты звенели, ударяясь друг о друга.
- Нехорошо, - шепнул Принц Лисиц своему спутнику, - отказываться от угощения. Здесь подумают, что ты - тварь из тумана или просто невежлив, и навешают тебе тумаков. Присоединяйся, - он махнул рукой и улыбнулся широко и дружелюбно. - Может быть, тебе тоже повезет сегодня.
- Я давно не играл с удачей, - ответил флейтист.
- Самое время вспомнить, каково это! - заявил Принц Лисиц, делая вид, что пьян, и тогда флейтист сел за стол напротив него, блеснув серпом улыбки из-под шляпы.
- Только у меня нет серебра, - сказал он. - И меди тоже особо нет.
- А что у тебя есть? - спросил один из разбойников, и дюжина острых взглядов впилась в футляр с флейтой.
Чародей опять улыбнулся, уже рассеянно, и снял футляр с плеча.
- Так уж и быть, - сказал он. - Я отдам свою флейту на один день и одну ночь тому, кого удача любит больше, чем меня, и позволю использовать ее так, как на то будет его воля.
- И что в ней такого? - спросил другой разбойник, хмуря брови. - Нужна кому старая дудка!
Принц Лисиц усмехнулся, а чародей рассмеялся, звонко, как колокольчик:
- В умелых руках она неплохо поет, - сказал он шутливо. - И принесет вам и медь, и серебро. А там уже - как вам удастся с нею договориться.
Он достал флейту и наиграл на ней всё ту же мелодию, что играл Принцу Лисиц на дороге. Лица вокруг посветлели, голоса стали звучать веселее и даже огонь в очаге, кажется, вспыхнул ярче. Принц Лисиц снова усмехнулся. Он подумал, набивая табаком трубку, что флейта и впрямь хороша и уж он-то нашел бы ей замечательное применение - даже после того, как вытащит с ее помощью Крысиного Короля из его темных нор. Если, конечно, сможет обдурить ее хозяина, чтобы заполучить флейту навсегда.
Ох, какие бы он устроил танцы, как бы повеселился тогда! Весь мир танцевал бы с ним, все короны мира были бы его, все серебро и все золото мира! Он бы повернул реки вспять и вывернул бы туманные тропы наизнанку, чтобы госпожа трактира на перекрестке испугалась и попросила у него прощения!
Но для начала флейту нужно было заполучить.
- Как ты хочешь сыграть с удачей? - спросил Принц Лисиц. - В кости или в карты?
- Мне, в общем-то, все равно, - ответил чародей. - У меня с удачей, как и со смертью, свои отношения.
То ли рука у него оказалась легкой, то ли и правда он давно не играл с удачей и потому она улыбалась ему, как старому знакомцу, по которому успела заскучать, но в кости флейтисту отчаянно везло и он обчищал чужие карманы с улыбкой довольного ребенка - и безо всякого колдовства. Принц Лисиц, проиграв ему в первый раз для вида, отступил в тень, наблюдая со стороны, как растет горка монет на столе рядом с рукой его спутника, и улыбался, предвкушая, что скоро опять сядет напротив него - ближе к утру, когда тот истратит запас везения, а все остальные исчезнут: кто уйдет по своим темным делам, а кто - упадет спать прямо под столом.
Дверь в трактир успела дважды скрипнуть, выпуская наружу тех, кто уходил, и трижды впустить чьи-то тени, горка монет стала чуть меньше, потому что часть ее чародей потратил на еду для себя и других - вернул радость тем, у кого до того выигрывал. Тогда Принц Лисиц опять оказался перед ним.
- Серебро меня не интересует, - сказал Принц Лисиц с улыбкой. - Сегодня его у меня много. А вот на флейту я бы еще раз сыграл - с твоего позволения. Если ты дашь мне второй шанс и тринадцать бросков.
Глаза чародея сияли холодной зеленью из-под шляпы, такой же зеленью сверкнула бусина, пришитая к ее полям.
- Дороги в тумане опасны для одного, - отозвался он. - Не важно, кто шел за кем, но шли мы рядом. И именно ты показал мне путь в это славное место и к этим добрым господам. Именно ты показал мне эту забавную игру. Почему бы нам и правда не сыграть еще раз, прежде чем рассвет погонит нас дальше по людским дорогам в разные стороны?
От него все еще пахло кровью, железом и травами, а вот тем, от чего шерсть поднималась на загривке и человеческие псы прятались под заборами, пахнуть перестало, словно и сам флейтист, и его шляпа, и серый плащ пропитались запахом огня и дыма, человеческим смрадом, въедливым и прилипчивым. Пожалуй, попади они опять в туман, Принц Лисиц не принял бы флейтиста за своего, посчитал бы законной добычей - если бы псы Хозяйки не сожрали их обоих.
Потому сейчас обдурить его было легче легкого - и Принц Лисиц, призвав удачу, с которой у него тоже были особые отношения, именно это и сделал.
- Занятно, - сказал чародей удивленно, когда проиграл, словно не сразу в это поверил.
Принц Лисиц сощурился и сделал вид, что удивлен не меньше, хотя ему и хотелось танцевать от радости.
- Ну что же, - чародей протянул футляр, в который Принц Лисиц вцепился с жадностью голодного пса. - От этого рассвета и до следующего она твоя. Твори, что считаешь нужным, на что хватит воли и смелости.
- А как вернуть ее тебе? - спросил Принц Лисиц, сощурившись и думая о недобром.
- Я сам найду тебя, когда истечет отведенный срок, - ответил чародей. - Куда бы тебя не занесло.
"Ну это мы еще посмотрим", - подумал Принц Лисиц, потому что знал такие норы и углы, где его пока никто не находил - ни Крысиный Король, ни людские правители, ни Хозяйка, ни гончие той и этой стороны. Он поблагодарил чародея за игру, заплатил за ужин и огонь, надел шляпу, взял посох и вышел из трактира, как ни в чем не бывало, а за дверью ступил на свою тропу и помчался изо всех сил к городу, где жил Крысиный Король. На востоке уже занималась заря, воздух был прозрачен, ленты тумана висели над холмами и долинами, но Принц Лисиц ничего не замечал, лишь сжимал покрепче футляр из кожи морского чудовища пока не оказался у границы города и леса, на холме, с которого открывался вид на серые каменные стены и красные крыши.
Там, внизу, под брусчаткой мостовых, под подвалами домов и человеческими тайниками, в старом лабиринте, построенном теми, кто основал этот город, прятался Крысиный Король, ленивый и жирный, сытый и жадный, старый знакомый Принца Лисиц, предатель и враг его уже много лет и зим. Когда лучи солнца заставили туман растаять и вспыхнули стекла в высоких башнях, Принц Лисиц достал из футляра флейту и приложил ее к губам.
Сначала ничего не произошло, утренняя тишина все еще была тишиной, в которой не появились даже птичьи трели - только вой ветра слышался где-то вдалеке. Принц Лисиц досадливо поморщился: доводилось ему играть и на флейте, и на виолине, и петь тоже доводилось - куда без этого? Он потряс флейту, повертел ее, пытаясь найти поломку, а потом подул еще - на этот раз осторожнее и с большим чувством, думая о том, что где-то там, под землей, есть норы, а в норах есть крысы, множество крыс, детей и жен, братьев и сестер Крысиного Короля, его верных подданных, сотни сотен хвостов и маленьких лапок. Воздух проник в старую кость и серебряные кольца, из которых флейта была сделана, и тогда она вдруг запела, протяжно и нежно.
Флейта запела о том, что восходит солнце, и о том, что мир под его лучами прекрасен, а значит - прочь из темных сырых нор, на волю, через реки и лес, за море, за горы, куда угодно пойдет серый народ, и сам он станет рекой, текущей по земле, отныне принадлежащей ему. А поведет их Король - сам Король, хитрый и бесстрашный, с острыми зубами, с жадными зубами, с цепкими лапками, в которых он давно держит весь город - и теперь будет держать в них весь мир. Флейта запела, обещая Крысином Королю иные короны - каждую людскую корону, и каждый людской трон, каждый дворец, где есть и серебряные, и золотые блюда, и чистые зеркала, и просторные залы - куда до них подземельям! - и еда, много еды, свежей и сытной, чтобы Король и все его хвостатые подданные никогда, никогда больше не голодали!
Флейта пела задорно и бойко о том, как сильно крысиное воинство и как оно, вооружившись тонкими иглами крысиных рапир, пойдет войной сначала против Кошачьей Королевы, а потом против Принца Псов, а потом - и против самого Совиного Совета, и даже против Принца Лисиц, и их короны тоже падут к лапам Крысиного Короля, а черепами врагов он украсит тронный зал своего нового дворца.
Потом у Принца Лисиц закончились выдумки и воздух в груди, и флейта замолчала - на время. Город тоже все еще молчал, лишь солнце поднималось все выше и выше, отогревая озябший за ночь мир. Принц Лисиц перевел дыхание, придумал новую льстивую ложь, и только он поднял флейту - как перед ним из высокой травы выполз маленький крысенок, отряхнулся от росы, капнувшей на него, и замер, вытянувшись вверх.
Принц Лисиц радостно клацнул зубами - и сожрал сына своего врага, тот и пискнуть не успел.
Трава зашевелилась еще, а потом еще - десятки крыс выходили к вершине холма, их становилось все больше и больше, действительно - целое войско, серая река, разлившаяся в серое озеро, и все они шли туда, где только что пела флейта, обещая им сытость и спокойствие, а их Королю - доблестные победы. Все они поднимались на задние лапки и водили усами, пытаясь понять, почуять, кто их звал сюда и куда им теперь идти. Принц Лисиц сначала обрадовался, а потом испугался - крысы все прибывали и прибывали, но их Короля все еще не было видно.
Флейта снова запела, повинуясь воле и дыханию Принца Лисиц: о новом доме и о спелом зерне, о военной доблести и о том, что Король должен вести свой народ вперед, но Крысиный Король все не появлялся и не появлялся. Принц Лисиц звал и звал своего врага, отступая на шаг назад, когда новые крысы выныривали из травы и перепрыгивали прямо через головы своих собратьев, окружая Принца Лисиц и подбираясь к нему все ближе.
Ему пришлось перевести дух, потому что воздуха перестало хватать уже не от азарта, а от волнения, и сделать еще пару шагов назад, прячась в тени деревьев. Крысиное озеро замерло, опять повело носами, дернуло ушами, и флейта снова запела - уже жалобно, а не дерзко, потому что мысли Принца Лисиц метались внутри его головы и никак не могли стать чем-то единым.
Уходите, пела флейта, спасайтесь, нет, идите за своим Королем, где он, где же он, где ваш отец и владыка, почему вас так много? Вы больше реки, вы больше моря, вы можете стать мостом, соединяющим острова! Все падет к ногам Крысиного Короля, если он поднимется к солнцу!
Крысиное море заволновалось, расступилось в стороны, оставив полоску земли с помятой, изломанной травой, и на этой тропе показалась процессия, действительно достойная Короля. Его несли семеро подданных на серебряном блюде, перед ними шли еще семь раз по семь крупных, покрытых шрамами крыс, а за ним - еще столько же, тоже крупных, тоже в шрамах. Сам Крысиный Король в крошечной короне, размером с кольцо человеческого правителя, сидел на серебряном блюде, на троне из собачьего черепа, и был он не жирен и не ленив - а строен и ладен, только на темно-серой шкуре кое-где проступила благородная седина. Он щерил желтые клыки опасно, усы браво торчали в стороны, лысый хвост свисал с края блюда, а на поясу Короля, вырезанному из чьей-то кожи, был клинок в ножнах - не больше толстой иголки, которой люди сшивали паруса своих кораблей.
Принц Лисиц опустил флейту и улыбнулся.
Воля, держащая чары в воздухе, схлынула, как волна, и крысиное море превратилось просто в множество крыс, испуганных, сонных, растерянных, не понимающих, кто они и где находятся. Крысиный Король помотал головой, едва не уронив свою корону, и злобно зашипел, когда увидел своего врага. Он вытащил клинок из крошечных ножен и подпрыгнул на своем серебряном блюде, яростный и злой. Принц Лисиц рассмеялся, слишком уж забавно выглядела злая крыса с иголкой и короной, но смех его растаял, как чары, стоило ему понять, что он стоит один в окружении сотен крыс, чьи головы были повернуты в его сторону.
Тогда Принц Лисиц, теряясь от страха, в последний раз поднес флейту к губам и заиграл другую мелодию, похожую на все колыбельные мира. Крысиные глаза гасли, рты открывались, обнажая длинные клыки, крысы зевали и падали на землю, одна за другой, сначала самые маленькие, потом те, которые постарше, потом - те крупные, в шрамах, которые окружали Крысиного Короля, тоже зевнули и замерли, свернулись в комок, серебряное блюдо упало на землю, прищемив королевский хвост, но сам Король и не думал сдаваться. Он не был крысой - как Принц Лисиц не был ни лисицей, ни человеком, и чары флейты подчиняли его тяжело и медленно. Принц Лисиц жадно вдохнул воздух - звук еще не успел погаснуть - и тут же подхватил мелодию, уводя ее в сторону, а вместе с ней - уводя Крысиного Короля за собой, уже не песней о доблести и победах над всеми врагами, а веселой мелодией, от которой хотелось танцевать. Как он придумал это - Принц Лисиц и сам не понял, но его пальцы скользили по кости и серебру, а ноги шли в глубину леса, по тропе, петляющей между деревьями, шли в такт мелодии, ловко переступая через Крысиного Короля, который вился рядом, то вставая на задние лапки, то подпрыгивая вверх.
Тропа убегала все дальше и дальше, мелодия становился все громче и чище, и Принц Лисиц вдруг понял, что не может прекратить играть. В мире что-то треснуло и раскололось, и сквозь эту трещину хлынула чья-то воля. Она была как ветер - легкой, но сильной, она растеклась в воздухе и проникла в разум, она заставляла мир двигаться - шаг за шагом, круг за кругом, по широкой светлой поляне, заросшей белыми цветами, похожими на звезды, вокруг старого дуба, сухого уже, на котором вдруг начали пробиваться почки. Чужая воля оплела дерево, как лоза, ушла глубоко в землю, туда, где лежало тайное русло реки. Крысиный Король смешно прыгал среди травы и белых цветов, а Принц Лисиц понимал, что еще немного - и он перестанет быть собой, заблудившись в следах от своего танца, и просто не сможет вернуться к себе.
И тогда он позвал чародея - и тот пришел.
- Рано ты, - сказал чародей, улыбаясь из-под широкополой шляпы. - Солнце еще даже не в зените, а я ведь дал тебе флейту до следующего рассвета.
- Забери ее, - выдохнул Принц Лисиц - и флейта в ответ рассмеялась, исказив его слова.
Крысиный Король тяжело дышал и путался в собственном хвосте.
- Нет уж, - сказал чародей. - Сделка есть сделка. Выигрыш - есть выигрыш. Все было честно, так что флейта твоя до рассвета. Владей ею, насколько тебе хватит воли и смелости.
- Забери ее! - повторил Принц Лисиц, и флейта жалобно вздохнула, словно он ее обидел отказом, как девицу.
Крысиный Король упал на спину и устало дергал лапкой в такт.
- Нет, - чародей покачал головой. - И в третий раз я тоже скажу нет. И в четвертый, и в пятый.
Он поднял Крысиного Короля в колыбели своих ладоней, осторожно и бережно, подул на него, сдувая чары, как пыль и паутину, и сказал:
- Ты жаден, Принц Лисиц, жаден и нагл, и еще хитер и бесчестен, как всякий из твоего рода, но пусть это будет тебе уроком: на каждую силу найдется сила, а на хитрость - еще большая хитрость, - он улыбался - уже не остро, а почти ласково. - Но раз ты нашел для меня очаг и развлек беседой по дороге, я помогу тебе советом.
Принц Лисиц попытался остановиться, чтобы получше расслышать этот совет, - и у него почти получилось.
- Нет ничего надежнее старого-доброго колдовства, если хочешь получить желаемое, - сказал чародей. - Если я захочу, каждый человек, который услышит мою музыку, отдаст мне все свое серебро, все золото, всех своих детей... Даже собственную честь отдаст мне, если я пожелаю ее взять и скажу ему об этом через дыхание флейты. Но мне давно не интересно заставлять людей плясать под мою дудку, - усмехнулся он. - Куда приятнее их благодарность, идущая от сердца. А у волшебных вещей всегда есть свой характер, - добавил чародей, - и с ними правда можно договориться. Вот и договаривайся, если хочешь дожить до рассвета.
Он положил спящего Крысиного Короля в карман и исчез в зеленых тенях, а Принц Лисиц остался договариваться с флейтой.
Говорят, что у него получилось - иначе как потом он бы стал воевать с Принцем Псов и украл ожерелье у Королевы Кошек? А еще говорят, что с той поры характер у него немного изменился, хотя совсем добрым не стал: просто теперь Принц Лисиц знает, что на любую хитрость найдется кто-то хитрее, и лучше договариваться, чем обманывать, хотя и здесь хитрость лишней не будет.
А Крысиный Король вернулся в свой подземный дворец, где и правда стал жирнее и ленивее после этого случая. Но что с ним потом случилось - это уже другая история.