я вас любил. любовь еще
(возможно,
что просто боль) сверлит мои
мозги
-просто, блять, уйти. после всего, что мы пережили вместе, он просто бросил меня.
<песня> чонгука продолжается уже третий час - юнги включил секундомер, как только переступил через порог квартиры, где от сладкого запаха корицы (тэхён пользовался только этим шампунем) остался лишь аромат курева, заслоняющий глаза и больно ударяющий в мозг.
хотя у корицы ничего общего с табаком. собственно, чонгук не курил рядом с ним - бросил - так же, как теперь тэхён.
- может, ты прекратишь пить?
- а, может, ты не будешь ебать мне мозги?
чонгук приканчивает четвертую бутылку соджу за последние два часа, хотя юнги не может утверждать, что, когда пришел к нему, младший был трезвым. так что, вполне вероятно, что его величество чон чонгука заберет сегодня скорая из-за отравления алкоголем - плохо иметь непьющего друга, с которым ни боль не разделишь на двоих, ни мысли, ни отчаяние.
- я люблю его, хен. люблю.
люблю
люблю
люблю
и дальше, как в бреду, размазанные по стенам отпечатки мнимогонаслождения и удовольствия. чонгук медленно сходит с ума - юнги тут, увы, бессилен. сжимает в кулак ни разу не наполненную рюмку, пока чон постепенно сползает на пол, утыкаясь лицом в холодную мраморную плитку.
он бы кричал от беспомощности и разочарования, бился головой о стенку и, наконец, просто выл на луну от отчаяния, но, как жаль, что все это он уже сделал. сделал ещё в первый день, когда тэхён просто и беззаботно, повседневно и без доли волнения произнес <<чонгук, нам надо расстаться>> или <<чонгук, прости, я ухожу>> - похуй. не важно, каким образом. не важно, преследуя какую идею, прямо сейчас чонгук царапает ногтями стену и не понимает, почему тэхён так поступил.
пульсирует в висках вопрос <<за что?>>. юнги же опускается рядом на колени, теплыми пальцами прячет мокрую от пота челку гука за ушко и как-то слишком улыбается.
- тебе надо поспать.
- посрать, блять.
вырывается непроизвольно.
всё разлетелось к чёрту на куски.
я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием.
- прости что позволил тебе.
- все в порядке, юнги.
- я просто пришел к нему, звоню в дверь, а никто не открывает. я начал искать свои ключи и...
и юнги хочет продолжить оправдываться перед намджуном за то, что вызвал его в единственный выходной. за то, что потревожил. за то, что ему пришлось видеть вместе с ним окровавленное тело чонгука в ванной, и за то, что пришлось думать о том, что гука уже не спасти.
- все хорошо, иди ко мне.
намджун притягивает юнги к себе за плечи, целует в макушку и продолжает повторять, как заведенный, что-то о тои, что все будет хорошо. хотя нихуя уже не будет- чонгук в реанимации. а юнги проклинает себя за то, что оставил его одного. за то что не уследил. за то, что не спас от самого себя и той любви, которую тэхён не заслужил.
океаны разливаются медленно, наполняя сознание юнги целиком.
- я так сильно его люблю.
- я знаю, юнги. я знаю
хотя не черта он не знает.
и далее: виски:
в который вдарить? портила не дрожь, но
задумчивость. чёрт! всё не по-людски!
- принеси мне пиво.
- ты обдолбался, чонгук? пару дней назад ты чуть не умер...
- а теперь я прошу пиво? чёрт, да.
чёрт, нет.
юнги руками машет от недовольства и взглядом, наполненным призрением, окатывает чонгука, уходя из палаты. слишком заметно и ощутимо сходит с ума от давления белых стен, но не может ни на мгновения отойти от чонгука:нянчит его похлеще мамаши, вытанцовывает рядом с ним, лишь бы тот не грустил и улыбался.
похуй, что улыбка искусственная.
похуй, что чонгук рыдает по ночам.
и, абсолютно, посрать, что ритм сердца чона, складывается во что-то до тошноты романтичное вроде <<тэхён, ай лав ю>>.
фак ю.
- прекрати так вести себя.
в палату входит намджун в белом халате, очках на носу и с выражением лица а-ля я тут царь и бог и ты чонгук будешь слушать меня. но чонгук не будет: он жалеет, что юнги пришел тот день так рано и успел спасти, опускает взгляд на свои руки и жалеет, что резал вены на запястьях, если выгоднее на бедре. с каждым днём он пропитывается ненавистью к самому себе и желанием обожествить тэхёна сильнее.
- могу прекратить жить.
- ким тэхён того стоит.
и чонгуку хочется кричать во все горло, что намджун не знает, знать не может, чего, на самом деле, достоин тэхён, чья цена варьируется от бессмертия до безумия и чей голос размещает в рай/ад. он стоит всего в этом мире до конца света и обратно, до дрожи, до истерики, до сладко-жгучего амфетамина внутри. тэхён бесценен- потому так невыносима.
невыносимо просыпаться в одиночестве
- чонгук, хватит убивать себя.
- я не могу дышать без него.
так задыхайся.
я вас так любил так сильно, безнадёжно,
как дай вам бог другими- но не даст!
- и как долго ты собирался скрывать?
- скрывать что?
юнги откровенно не понимает о чем идёт речь, когда чонгук возвращается домой с пакетом, как надеется юнги, продуктов и через чур озлобленным лицом. сам же мин целый день потратил на уборку в квартире чонгука: протер пыль, вымыл посуду и даже пропылесосил комнаты, где пыль слоем в пару сантиметров на полу валялась - комнаты, которые были студией тэхёна и спальней их с чонгуком, словно приют двух потерянных душ. и юнги мог поклясться, что забросил в стирку около трёх простыней, заляпанных белыми пятнами и кровью.только кровь, видимо, как след боли чонгука, когда он пытался прогрызть себя изнутри, заглатывая воспоминания.
- что тэхён бросил меня не просто так.
- ты сейчас про чимина?
- хуина, блять, юнги. откуда я могу знать, как зовут это мелкое рыжее чмо, с которым тэхён мило прогуливался по торговому центру.
- ой так ты всё-таки пошёл в торговый центр?
- а ты сейчас пойдёшь нахуй.
потому что чонгук не понимает, крича в себя от принятия того, что время не лечит, превращая тэхёна в более прекрасное существо, чем он был прежде: с перекрашенными в тёмный цвет волосами, переливающимся блеском на губах и в новеньких слаксах, которые гук так и не успел с него снять.
откровенно говоря, успел лишь до безумия влюбиться, стать зависимым от наркотика, поставка которого прекратилась навсегда, и пожалеть. пожалеть, что родился, что встретил его и что был счастливым настолько, что, видимо, теперь сам дьявол мстит ему, прожигая душу до плавящихся дыр.
да и пошло оно к чёрту - чонгук, не разуваясь, направился в комнату, где резким движением срывает со стены обои, которые выбирал тэхён. наверное, думает, что таким образом сумеет искоренить образ его из себя, объясняет себе юнги, да вот только прекрасно осознает, что чонгуку это не поможет.
точно, как и разбить о пол торшер, который тэхён приволок домой с какой-то выставки, приговаривая, что теперь будет уютнее. было.
теперь трещины на носочках по чонгуку, по факту существования, по всему вокруг, кроме юнги. он пристально наблюдает - наверное, потому что считает, что одно его пресутсвие уже должно лечить. исцелять и спасать, прикидываясь ибупрофеном.
- как закончишь громить квартиру, возьмешь веник и все это подметешь и приведешь в порядок, потому что я сегодня убирал здесь.
- просто иди домой, юнги. заебал.
хотя юнги ещё никто не ебал.
он, будучи на многое горазд,
не сотворит - по пармениду - дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
- мне кажется, что я уже никогда не стану прежним.
- прошло лишь три месяца, чонгук.
- три месяца, как ты не выходишь из моей квартиры и из меня.
ну и замечательно.
так юнги уверен, что чонгук живой физически, а морально приложиться. накрывает его по ночам теплым одеялом, целует в висок и кормит вкусными завтраками, хотя прежде не умел готовить.
возобновляет колесо фортуны, надеясь, что в этот раз он остановится на них. проветривает снова кухню в надежде выселить привкус табака с кончика языка и поселить тут, наконец-то, аромат кардамона, потому что любое воспоминание о корице принято выжигать.
- три месяца, как чимин забрал его у меня.
юнги хочет что-то возразить, но не успевает: чонгук ловко наклоняется вперёд, захватывая руки мина своими и осторожно касается искусственными своими хрустальных губ юнги.
но не получает в ответ ничего, кроме холода, пронизывающего до костей. так разлетается по телу разочарование.
- нет, чонгук. ты не будешь трахать меня от отчаяния.
- но тэхён же трахает по этой причине рыжее чмо.
и юнги вздыхает, прижимает разбитое тело к себе.
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться - <<бюст>> зачеркивая - уст!
- я думал ты не придешь.
- ты пригласил меня встретиться с телефона юнги, чонгук.
- но, когда ты пришел увидел меня, почему-то не развернулся.
тэхён ухмыляется, словно догадывается, какую надежду неоправданно дарит человеку, что функционирует спустя месяцы лишь на таблетках, а для того чтобы скрыть синяки и нездоровую бледную на лице использовал все консилеры юнги. хотя, по итогу, всё равно лишь отдалено напоминает человека. совсем не дотягивает до счастливого, задыхаясь сплетениями корицы, пока ким огнями переливается, сверкая улыбкой в тридцать два и кольцом с сапфиром на безымянном пальц
ㅤ– замуж собрался?
ㅤㅤ– а ты до сих пор ревнуешь?
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤболее того, чонгук задыхается от любви к нему.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤдо сих пор.
ㅤㅤвсегда.
ㅤㅤㅤвезде.
ㅤㅤㅤㅤповсеместно.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤи глотает слезы от того, что впредь невзаимное и отдает горечью на языке. ладошки потеют, и хочется провалиться сквозь землю или сомкнуть запястья на тонкой талии того, чьего взгляда хватало, чтобы чувствовать себя не куклой, а человеком, готовым горы свернуть и вселенную в случае крушения отстроить.
ㅤㅤㅤㅤ– я могу тебя попросить?
ㅤㅤㅤㅤ– я не люблю тебя.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤопрометчиво, ведь чон еще не закончил. а теперь сложнее выдавить два слова, образующих смысл. мир плавится – вокруг пожар, а вместо огнетушителя спички и керосин. распыляется на ветру надежда.
ㅤㅤㅤㅤ– я обещаю, что больше не потревожу тебя, только проведи со мной последнюю ночь. сегодня. пожалуйста, тэхён.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤзвучит жалко.
ㅤㅤㅤㅤㅤно действенно.
ㅤㅤㅤㅤ– скинь мне адрес сообщением, гуки. но приди, если уверен в себе до конца.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤуверен, что сможешь снова отпустить. снова это пережить и не задохнуться от переизбытка.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤюнги бы, кстати, не одобрил, но чонгук просто сошел с ума. от воздержания, от тоски, от одиночества и от догорающей изнутри любви – впредь не потревожит. ㅤㅤㅤ