«Мы глупы не потому, что совершаем ошибки, а потому что просто не умеем их принимать».
© Аля Сид
Когда тонкая струйка серого дыма поднимается вверх, а пепел падает на землю, он успокаивается. Чимин не хочет признавать, что за последние пару лет стал зависимым от сигарет. Да и сам он не знает, кто так плотно подсадил на них: то ли Хосок - старший брат лучшего друга, то ли телевизор - по которому нередко показывают фильмы, где каждый брутальный мужчина курит, то ли это вышло как-то само собой. Он, правда, не знает.
Много разговоров вертится вокруг Пак Чимина, который учится на втором курсе, постоянно носит косуху, подводит глаза и курит. Много курит. От него постоянно несёт сигаретами, но у представительниц противоположного пола это не вызывает отвращения, а напротив - только добавляет нотки мужественности в и без того провокационный образ парня.
По обычаю заваливается в мужской туалет университета, где двадцать четыре на семь воняет мочой, а уборщицам, видимо, плевать, ведь у них наверняка найдутся дела поважнее чистки общественных унитазов. Морщится от неприятного запаха, разъедающего глаза, и быстро шагает к распахнутому окну, на ходу доставая сигареты.
Щелчок. Огонёк. Дым. И затяжка.
Чимин закрывает глаза и в который раз невольно погружается в тот день. Виски пульсируют, а ему самому до сих пор не верится, что он трахнул девушку лучшего друга, который сегодня возвращается из солнечной Калифорнии.
У Чимина до сих пор колотится сердце, а в голове по-прежнему возникает ненормальное желание до красных пятен на коже связать запястья Дженни, завязать ей глаза и повторить всё то, что он с ней проделывал неделю назад, только на сей раз с ещё большим вниманием и заботой.
Чимин осознаёт, в какой безнадёжной заднице торчит последние два года, тайком наблюдая за этим милейшим созданием, которое почти всегда улыбается, тонами может поглощать молочный шоколад, любит тапочки с мордочками зверюшек, а ещё верит, что обнимашки лечат всё. Пару раз эти самые «обнимашки» перепали даже Чимину, хотя... не только обнимашки.
Пак раздражённо тушит сигарету ногой, топча окурок в плиточный пол туалета. И плевать, что потом придётся кому-то убирать. Он не должен был вестись тогда. Правда рано или поздно выползет наружу, и тогда... Чимин не хочет думать о том, какой исход будет тогда. Чонгук безбашенный. И собственную честь ценит больше, чем мать. Пак знает это. Чон найдёт способ отомстить ему. Но ладно, Чимин сильный - потерпит. А вот за Дженни страшно.
Она же ребёнок: слишком наивная и доверчивая, смотрит на всех глазами, полными миролюбия. И если Чонгук в один момент решит уничтожить её, то несомненно у него это получится. Ким не выстоит. Кто знает вообще, чем всё это закончится.
С того дня Дженни постоянно искала встречи с Чимином и, когда находила, пыталась завести разговор о произошедшем. Но, кроме паковского: «Клянусь, Чонгук ничего не узнает», - так ничего и не добилась. Хотя, впрочем, большего ей и не нужно. Ещё в тот вечер Ким поняла, что совершила фатальную ошибку, за которую нет прощения. Дженни просто хотелось знать, что Чимин думает по этому поводу и как им дальше себя вести, ведь они оба далеко не последние люди для Чонгука.
Разве можно делать вид, будто ничего не произошло, продолжая видеть друг друга изо дня в день и вспоминать то постыдное, чему они предались? Дженни - не актриса, а Пак не обладает стальной нервной системой.
И когда Чимин, выходя из туалета, справа от себя замечает розовую сумочку, мысленно чертыхается и понимает, что разговора всё-таки не избежать.
- Чимин, погоди! - слышит оклик, но в глубине души надеется, что его отстранённый вид сведёт все шансы «по-дружески» поболтать на ноль.
Но нет. Дженни настойчивее, чем он думает.
- Ты следишь за мной? - Медленно поворачивается, вопросительно вскинув брови.
Он застаёт Ким врасплох, но сдаваться она не собирается. Особенно когда знает, что грубость Пака - это не что иное, как защитная реакция.
- А если и так, то что? - парирует она вопросом на вопрос. Неплохое начало.
Чимин сжимает зубы, чтобы прямо здесь не закричать, как сильно ему хочется всё повторить. Силой вжимает девушку в холодную стену, невольно подмечая, что розовая блузка слишком сильно обтягивает бюст Дженни. Будь всё неладно. А короткая юбка будто специально сшита, чтобы мозолить глаза Паку. И что с того, что Ким набрала за последний месяц пару-тройку килограмм. Она, наоборот, только похорошела. Теперь у неё не такая костлявая задница, и щёки тоже стали выглядеть здоровее. Дженни ведь так любит хомяков. У неё самой живёт серый щекач по имени Хрум.
И пока между ними повисает молчание, Чимин старается получше запомнить её сегодняшний образ, как делает изо дня в день уже два года. И он может с точностью сказать, что ни разу не видел на ней джинсы в обтяжку и шерстяные свитера с высокой горловиной. Это потому что Дженни кажется, будто они «кусаются» и неприятно колют её нежную кожу. В последнем Пак убедился собственноручно, а если быть точнее - собственными губами.
Он борется. Уже два года отчаянно борется с желаниями. Чимин всё это время думал, что сильный, но неделю назад оказалось - слабак.
- Чонгук сегодня приезжает, - тихо молвит Дженни, нарушая повисшую паузу.
- Знаю, - одними губами шевелит Чимин и упирается правой рукой в стену напротив, прямо возле виска девушки, словно ища опоры.
Ким, наверное, минуту молчит, пытливо смотря на парня, а потом не выдерживает:
- Ну скажи хоть что-нибудь! - Из глаз брызгают слёзы, а голос срывается на крик.
Зрачки Чимина мгновенно расширяются, и, кажется, их наполняет гнев.
- Не смей со мной так разговаривать, - нарочно зло сквозь стиснутые зубы чеканит он и добавляет: - И приближаться ко мне тоже. Со своей стороны я сделаю всё возможное, чтобы Чонгук ничего не узнал. И я также надеюсь на благоразумие с твоей стороны.
Чимин спешит скрыться за дверью мужского туалета, едва успевая договорить. Ему нужно покурить, успокоиться и, возможно, ещё нужно записаться в театральный кружок, чтобы заранее попрактиковать роль лучшего друга, который наставил рога*.
***
- Не уверена, что это будет рассудительно с моей стороны. Я же всё-таки девушка, - бубнит Дженни, высунув руку в открытое окно автомобиля подруги.
- Господи, конечно же, в этом нет ничего дурного, - спокойно молвит Джису, тормозя на светофоре. - Ещё раз: ты едешь встречать своего ненаглядного после полуторамесячной разлуки. Мне кажется, что это, наоборот, очень даже разумный поступок с твоей стороны.
- Ну его и без меня есть кому встретить. Родителям, например, - весомо аргументирует Дженни, строя такое лицо, будто только что доказала теорему о трёх перпендикулярах. - И Чимин наверняка тоже приедет, - уже тише добавляет девушка.
- Я не понимаю, что с тобой происходит?! - не выдерживает Джису, с силой нажимая на газ. - Ты же ждала этого момента с тех самых пор, едва Чон пересёк борт самолёта. Ты даже часы до вашей встречи высчитывала. Что сейчас не так?
В том-то и дело, что Дженни и рада бы всё рассказать, да не может. Потому что научена: даже самым близким подругам лучше не говорить ни слова о своих проблемах, какими бы «настоящими» подругами они ни были. Не должно быть и намёка на связь с Чимином. Кто знает, каким будет завтра и чем обернётся поспешная доверчивость. Хотя Дженни и ведёт себя как ребёнок, но она совсем не глупа.
- К тому же, если там будут и его родители - это только повод показать им, насколько крепки ваши с Чонгуком отношения, да и вообще, как ты его ценишь.
«Ага, особенно, когда его лучший друг втрахивал меня в постель. И ведь я сама позволила ему это», - мысленно добавляет Дженни, ёжится и переводит взгляд в окно, рассматривая здание аэропорта, к которому они подъезжают.
Джису глушит мотор и перед тем, как отстегнуть ремень безопасности и покинуть салон, бросает:
- И улыбайся. Тебе идёт.
Младшая вздыхает.
- Ладно, - вымучено срывается с её губ, и они оказываются снаружи.
Лицо ласкает тёплый октябрьский ветер, но Дженни почему-то только плотнее кутается в пальто кремового цвета, который, по её мнению, слишком скучный, и они направляются в здание.
Уже через минуту Джису глазами находит родителей Чонгука и машет им рукой, будто это не Дженни девушка их сына, а она. Господин и госпожа Чон сдержанно улыбаются, пока Джису, схватив подругу под руку, мчится им навстречу.
- Добрый день, господин и госпожа Чон, - старшая Ким первая переводит дыхание и здоровается.
- Добрый, - приветствует их женщина и кивком отвечает на поклоны. - Вы тоже пришли встречать Чонгука?
- Да, - выпаливает Джису, прежде чем Дженни успевает рот открыть.
- Как это внимательно с вашей стороны, - улыбается она и поворачивается к супругу: - Долго там ещё?
- Не больше пяти минут.
У господина Чона довольно строгий голос, в котором почти сразу же можно прочувствовать наличие черты лидера в характере, коим он и является, ведя свой бизнес в столице. Нельзя сказать, что это какое-то крупное дело, но однозначно не маленькое.
- А старший брат... - начинает Джису, привлекая внимание супружеской пары к себе. - Я хочу сказать, а Хосок разве не придёт встречать Чонгука?
- Нет, - отвечает женщина, - он отправился по настоянию отца в соседний город, чтобы уладить бумажный вопрос, возникший на одном из филиалов.
- Понятно, - потухшим тоном бросает Джису, и на этом беседа заканчивается.
Впрочем, в её продолжении нужды нет, поскольку на горизонте появляется знакомый силуэт.
Сердце Дженни ухает в пятки, а мозг отключается, напоследок махая хозяйке рукой. Потому что, лавируя в потоке идущих людей, дефилирует Он. Смуглый - сразу становится понятно, что днями напролёт валялся на пляже, принимая ванны калифорнийского солнца, - на нём надета светлая голубая рубашка, сильнее оттеняющая загар и создающая контраст; две пуговицы расстёгнуты, вероятно, Чонгук сделал это нарочно, чтобы показать всему свету, какие у него острые ключицы; ровный мужественный подбородок точно такой же, как и у господина Чона; выгоревшие каштановые волосы. Снизу на нём чёрные брюки, но, чёрт, почему же Ким видит каждый изгиб накачанных бёдер и икр? А этот ремень... Какого хрена Чонгук вообще надел его? Ведь от этого Дженни только больше хочется расстегнуть металлическую бляшку.
Девушке плохеет, и если бы не подруга, которая вовремя поддержала младшую за локоть, шепча, что ещё не время растекаться лужицей по полу, то Дженни, наверняка бы, рухнула. А виной тому чёртов Чон Чонгук! Останавливается возле родителей и девушек, одна из которых пребывает в «небольшом» замешательстве. Отпускает ручку чемодана и сперва обнимает обоих родителей.
- Чонгук-и, - восхищённо тянет женщина, едва не пуская слёзы на новенькую рубашку сына.
А господин Чон толкает ту в бок, мол, на людях этого делать не нужно, да и вообще, сын тут ещё кое с кем не поздоровался. Женщина ослабляет хватку и выпускает сына из объятий. Чонгук широко улыбается, обнажая ровные зубы, и медленно поворачивается к девушкам. А у Дженни как раз в этот момент перехватывает дыхание, останавливается сердце и, кажется, нужно немедленно вызывать скорую.
- Привет, маленькая, - наконец, молвит он и, наклонившись, целомудренно чмокает Дженни в губы, вызывая у матери вздох умиления.
Девушка краснеет от корней волос до пят и утыкается холодным носом в ложбинку между ключицами парня, вдыхая. Глубоко и полной грудью. Дженни не хватало этого запаха: древесины, цитруса и ещё чего-то... чонгуковского. Того, что она бы распознала из сотни запахов. Ким знает, что Чон постоянно пользуется дорогущим и только самым стойким парфюмом, чтобы родители не учуяли от него тонкий шлейф сигарет. В отличие от Чимина, он скрывает, что курит. А Пак, ничего не утаивая, всему миру даёт знать, что он заядлый курильщик.
Чёрт. Почему она вообще вспомнила о нём?
- Я так скучала, - еле слышно пищит Дженни, которая в такой момент почему-то готова расплакаться то ли от счастья и долгожданной встречи, то ли от того, что чувствует себя нашкодившим котёнком.
Чонгук проводит рукой по её волосам и отстраняется. В присутствии родителей он всегда такой сдержанный и целомудренный, но когда они остаются наедине... у Дженни сводит низ живота, и она не может дождаться того момента, когда они останутся только вдвоём.
Парень снова цепляется пальцами за металлическую ручку чемодана, и они медленно начинают двигаться к выходу из аэропорта, чтобы сесть в машины и отправиться по домам. Понятное дело, что Чонгук устал после долгого перелёта и, безусловно, хочет отдохнуть. Поэтому Дженни и не претендует на что-то большее, чем простая встреча в аэропорту.
- Через два часа я заеду за тобой, Дженни, - неожиданно для всех, даже для Ким, заявляет Чонгук. - Давно не виделись и, думаю, нам есть о чём поговорить, - беспристрастно бросает он, даже не глянув в её сторону, и девушка заметно напрягается.
Коленки подкашиваются. Неужели он узнал? Это Чимин не выдержал и признался? Или, может, по пьяни разболтал Хосоку, а тот уже Чонгуку?
- Но, дорогой, а как же отдых? Перелёт ведь был очень долгим, - встревает госпожа Чон.
- Всё в порядке, мам. Если бы я действительно устал, то не назначил бы встречу. Мне удалось выспаться в самолёте, - поясняет Чонгук и на сей раз поворачивается лицом к Дженни. - Ну так что?
Девушка выдавливает улыбку.
- Конечно, я буду готова.
Что он хочет сказать?
***
На сборы много времени тратить не приходится, ведь, когда Дженни пересекает порог дома, его почти не остаётся. Поэтому, толком ничего не успев, хотя девушке хотелось выглядеть как можно лучше, ибо Чонгук очень щепетилен в этом вопросе, она уже порхает от двери подъезда к красной спортивной машине, не прекращая молиться о том, чтобы Чон ничего не знал о связи с Чимином. Каштановые волосы парня непослушно торчат на макушке, а сухие губы обхватывают фильтр сигареты, втягивая дым. Когда Чонгук замечает Дженни, делает последнюю затяжку и выбрасывает окурок.
- Я скучал.
Сейчас он совсем не такой, как при родителях. Вот его настоящее лицо. Сильные руки тянут Дженни к себе, и Чон по-собственнически впивается поцелуем в мягкие губы.
Она робко отвечает, ведь до ужаса стесняется целоваться вот так на людях, потому что почти половина взглядов прохожих и соседей сейчас направлены на них. А Чонгуку, видимо, плевать, раз он, вальяжно уперевшись задницей о капот автомобиля, купленного отцом, блуждает ладонями по дрожащему, как осиновый лист на ветру, телу Дженни, умело забираясь под одежду.
- Идём. - Ни слова больше, и Чонгук хватает девушку за руку, увлекая обратно в подъезд, откуда она минутой ранее появилась.
И Дженни постепенно становится понятно, что не поболтать ему хотелось. Поочерёдно ударяясь спинами о стены, они, не разрывая поцелуя, оказываются на втором этаже. Девушка быстро нащупывает ключи, ведь на этот раз она не забыла закрыть квартиру, и через мгновение они вваливаются внутрь. Чонгук недолго церемонится с пуговицами на блузке, разрывая полупрозрачную ткань к чертям.
- Потом куплю новую, - мычит в губы и срывает с тела девушки остальные вещи.
Дженни не нравится, когда Чон делает всё так резко. Это немного пугает её. И почему-то так некстати в памяти всплывает Чимин, который осторожно касался пухлыми губами её тела и не спеша лишал девушку одежды.
Но у Чонгука уже давно в штанах тесно, из-за чего он мучается и намеревается действовать решительно. А ведь у Чимина... А у Чимина уже два года в штанах так же тесно, что не помешало ему быть нежным...
Он грубо толкает Дженни на кровать, и она чувствует давление в висках и как сворачивается в венах кровь. Она ждала этого. Ждала ведь? Притягивает к себе Чона, размещая ладонь на затылке парня. Знает, что потом будет тоже пахнуть Чонгуком. И это только больше возбуждает её тело, доводя девушку до безумия.
Ей кажется, что ещё чуть-чуть и они сгорят, чтобы потом позволить ветру развеять пепел их тел по свету. Рывок. Толчок. А Чонгуку не нужны все эти любовные прелюдии и нежности в постели, к которым он совсем не привык. Гораздо больше ему нравится знать, как сильно он может трахать. Чем громче стоны, тем лучше. И это тешит его самолюбие. Чон уверен, что Дженни принадлежит только ему и никому больше. Никогда в жизни он не посмел бы усомниться в её верности, потому что знает: для Ким он - всё. И воздух, и вода, и хлеб, и жизнь. Чонгук знает, как сильно Дженни ждала его возвращения. Хосок и Чимин по телефону рассказывали ему об этом.
Когда точка кипения оказывается позади и двое любовников обессилено распластываются на кровати, жадно хватая открытыми ртами воздух, Чонгук, наконец, решается "поболтать":
- Скучала по мне?
Дженни поворачивается на бок и смотрит в глаза Чону. Она соврёт, если скажет, что не скучала по этим сухим потрескавшимся губам, которые после череды укусов, оттягиваний и посасываний стали местами кровоточить. Даже калифорнийский климат и солнце не смогли смягчить их, поэтому они по-прежнему остаются шершавыми и такими родными для Дженни.
- А разве это было не заметно? - игриво спрашивает она.
Парень усмехается и кладёт руку на талию Ким.
- Ну... - закусывает губу, - может, сейчас мне удастся разглядеть это получше?..
Ким шутливо ударяет ладошкой Чонгука в грудь.
- Ах ты мелкая... - оказывается сверху и пристально осматривает девушку с ног до головы. Его взгляд мгновенно тухнет, меняясь с флиртующего на отстранённый. - Мне показалось или... - бормочет себе под нос, а Дженни снова напрягается. - А ну-ка, встань, - приказывает Чон, что девушка тут же спешит выполнить.
Чонгук бесстыдно скользит глазами по нагому девичьему телу, заставляя щёки Ким краснеть.
- Покрутись, - снова приказывает парень.
Дженни без слов послушно топчется на месте.
- Ты поправилась, - сухо констатирует Чонгук, а у Ким словно гора с плеч падает.
Парень откидывается на кровати. Его настроение, по непонятным Дженни причинам, кажется испорченным.
- Если хочешь, - суетливо начинает она, - я сяду на диету.
- Хочу, - бросает Чон и поднимается с кровати, куда только что присела девушка.
- Куда ты? - спрашивает она, видя, что Чонгук натягивает одежду.
- Думаю, мама была права. Мне следовало отдохнуть.
Разворачивается к двери, бросая напоследок:
- Увидимся завтра в университете.
- Ты заедешь за мной?
- Завтра не смогу. С утра мне нужно наведаться в офис к отцу. Чимин заедет за тобой.
- Давай я лучше на автобусе, - выпаливает Ким, не желая так скоро оставаться наедине с пугающим однокурсником.
- Не глупи. Я не хочу, чтобы ты ездила в этих тесных автобусах, к тому же ему всё равно по пути.
Уходит, оставляя Дженни одну разгребать последствия их «любовного шторма».
А какой шторм случится, если Чонгук узнает об измене? Ей даже страшно представить.
____________
* «Наставил рога» - данное выражение означает, когда мужчина переспал с женщиной, которая уже имеет мужа/парня, тем самым как бы «наставив рога» (обвёв вокруг пальца) её вторую половину.