Глава 73. На этот раз реально выбесил.
Добравшись до компании Гу Хая, Бай Лоинь первым делом обратился к барышне на стойке регистрации. Девушка позвонила по телефону, звонок как обычно был переведён в кабинет Ян Яцинь. Ян Яцинь, сняв трубку, не замедлила сообщить, что Гу Хай у себя в кабинете и скоро выйдет:
- Директор Гу скоро будет, Вы присядьте на диван и подождите минутку.
Бай Лоинь обрадовался возможности отдышаться. По его лицу стекали капли пота, и барышня подала ему полотенце, чтобы утереться, за что Бай Лоинь её вежливо поблагодарил.
Усвоив прошлый урок, на сей раз Ян Яцинь, едва только получив сообщение, сразу направилась в кабинет Гу Хая. Открыла дверь, и взору предстал Тун Же, лениво развалившийся на диване и листающий журнал.
- Чего ты опять пришла?
Ян Яцинь, не удостоив его ответом, прошла прямиком к двери задней комнаты, чтобы постучать. Тун Же молниеносно вскочил, в два шага преградил ей путь и схватил за запястья.
- Директор Гу отдыхает, если это не срочно, не беспокой его.
- Это срочное, не терпящее отлагательства дело!
Ян Яцинь с усилием выпуталась из захвата Тун Же. Холодное лицо Тун Же не дрогнуло:
- Я уже сказал, директор Гу отдыхает!
- Мне всё равно, я должна разбудить его, к нему кое-кто пришёл. Директор Гу распорядился, если этот человек придёт, неважно, зачем и по какой причине, мы обязаны немедленно сообщать ему.
Тун Же холодно фыркнул:
- Ты не могла сочинить чуть более правдоподобный повод?
- Сочинить?
Ян Яцинь убедилась, что Тун Же глух к голосу рассудка и решив не тратить время на бесполезные разговоры, просто громко крикнула:
- Гу Хай, Бай...
Ей моментально зажали рот, Тун Же смотрел на неё глазами монстра:
- Ты с ума сошла?
Ян Яцинь яростно укусила его за ладонь. Тун Же, вскрикнув от боли, отпустил её рот:
- В жизни не видел таких омерзительных женщин.
Ян Яцинь, задыхаясь от злости, парировала:
- Я тоже ещё не видела таких омерзительных мужчин.
И с этими словами она взяла мобильный и набрала Гу Хая, «не даёшь мне кричать, думаешь, я не смогу вызвать его по телефону?» В результате звонок мобильного раздался из кармана Тун Же. Тун Же двумя пальчиками достал мобильный и с наглой ухмылкой помахал перед лицом Ян Яцинь.
- Даже не думай об этом.
Налившиеся кровью глаза Ян Яцинь на какое-то время задержались на лице Тун Же, горящий в них огонь постепенно потух, как будто она вдруг осознала какое-то скрытое значение его непонятной усмешки:
- Молодец, тогда продолжай охранять.
Бай Лоинь ждал уже пять минут, но Гу Хай так и не спустился, ему пришлось снова подойти к стойке регистрации.
- Сожалею, господин Бай, но директор Гу пока занят, он не может спуститься.
- Занят? – Бай Лоинь слегка приподнял свои красивые брови, - Разве только что не сказали, что он свободен?
Барышня виновато пожала плечиками:
- Да, был свободен, но потом опять позвонила вице-президент Ян и сказала, что возникли какие-то обстоятельства, и она не смогла связаться с директором Гу.
Услышав ответ, Бай Лоинь тоже не стал зря тратить время и набрал Гу Хая. Но на звонок ответил другой голос:
- Алло.
Это был голос Тун Же. Бай Лоинь тихо спросил:
- Гу Хай?
- Он спит.
«Он – спит...» Эти два слова, как два острых кинжала воткнулись в горячее сердце Бай Лоиня и разорвали его в клочья. Он выпрямил одеревеневшее тело и постоял посреди просторного вестибюля, больше десяти секунд в оцепенении глядя на двери лифта, затем развернулся и чётким шагом покинул компанию.
Уже по дороге, сидя за рулём, Бай Лоинь опустил автомобильное окно и вышвырнул телефон. Вылетая наружу, корпус разделился на две тонких пластинки и острый срез, задев окно, издал резкий, режущий слух звук.
Гу Хай пришёл в себя уже спустя полчаса после этого происшествия. Рука привычно поискала телефон. Он хотел посмотреть, не было ли пропущенных звонков от Бай Лоиня, но на краю подушки телефона не оказалось. Зевая, встал и вышел в кабинет. Тун Же с сигаретой во рту прищуренными глазами внимательно изучал документы, на его красивом лице блуждало выражение некоторой печали, словно он видел множество вещей, вызывающих его недовольство.
- Ян Яцинь приходила? – спросил Гу Хай.
Тун Же ответил, не подняв головы:
- Несколько раз, я её отправил.
В глазах Гу Хая мелькнул свет, улыбка выглядела немного загадочной:
- Она ничего не говорила?
- Ничего особенного, кроме общих фраз, - Тун Же оторвался от документов и потёр лоб, - В современном обществе такие наивные девушки редкость, ты не понимаешь своего счастья!
Гу Хай сел напротив Тун Же и развалившись в кресле, закурил:
- Мне не нравится такой тип.
- Я вижу, - равнодушно сказал Тун Же, - Тебе нравятся смелые и не закомплексованные, такая домашняя овечка, как она, не удовлетворит твой бешеный, звериный характер.
Гу Хай только молча улыбался. Тун Же вручил ему его телефон.
- Почему ты забрал мой телефон? – Гу Хай выразил недоумение.
- Мой долг обязывает меня оградить тебя от телефонных звонков, я боялся, что некоторые женщины не вынесут одиночества и побеспокоят твой сон.
Гу Хай со смехом ткнул Тун Же кулаком в лоб:
- Ублюдок, ты хорошо меня понимаешь.
Потом он просмотрел историю звонков. При виде номера Бай Лоиня улыбка на его лице мгновенно затвердела.
- Он мне звонил? – быстро спросил Гу Хай.
Тун Же кивнул:
- Сразу, как только ты лёг спать.
Лицо Гу Хая побелело:
- Он что-нибудь сказал?
- Ничего, только спросил, где ты.
- Что ты ответил? – в груди Гу Хая стало тесно.
Тун Же бросил на него безучастный взгляд:
- Я сказал, что ты спишь.
Брови Гу Хая нагромоздились одна на другую. Не успев разозлиться, он торопливо набрал номер Бай Лоиня, но он был недоступен. Посмотрев ещё раз историю вызовов, он увидел, что в то же самое время Ян Яцинь тоже звонила ему. Он стремительно встал и вышел из кабинета.
Когда Ян Яцинь наконец увидела Гу Хая, её глаза засветились тихой радостью. Но вопреки её ожиданиям Гу Хай с порога суровым тоном спросил её:
- Бай Лонь приходил ко мне, не так ли?
- Да! – непринуждённо ответила Ян Яцинь, - Ты спал, но вице-президент Тун не позволил мне беспокоить тебя, мне пришлось уступить ему.
Ян Яцинь намеренно произнесла слова «вице-президент Тун» обвинительным тоном. Гу Хай позеленел и не только не разгневался на Тун Же, но ещё и громко отчитал её:
- Ты зачем свой хлеб ешь? Два раза подряд не допустила ко мне человека!! Он не позволил тебе меня беспокоить, и ты скромно его послушалась? Зачем мне такой вице-президент, как ты? Мне хватит и его одного!
Ян Яцинь тоже рассердилась, встала со своего места и с вызовом ответила Гу Хаю:
- А что ты предлагаешь мне делать? Тун Же не допускал меня в твой кабинет, звонить тебе бесполезно, потому что твой телефон в руках Тун Же, ты думаешь, мне очень хотелось подчиняться ему? Если бы не его чудовищные оскорбления, разве я осталась бы в стороне?
Но на эти объяснения Гу Хай ответил ещё более острыми словами:
- Если бы так же громко орала тогда, я бы уже давно проснулся. Тебе всё ещё нужен телефон?
Слёзы уже готовы были побежать из глаз Ян Яцинь. С детства она была избалованной, любимой, золотой доченькой, все любили её и берегли, за всю жизнь только Гу Хай так обидел её.
- Как тебе угодно!! Раз тебе нравится думать так, как ты думаешь, мне лучше подать в отставку!!
Это был крик отчаяния. Гу Хай, ни слова не говоря, повернулся и ушёл.
Тун Же пока ещё не осознал всю серьёзность проблемы, и когда Гу Хай вернулся в кабинет, он продолжал подшучивать в своей развязной манере:
- Разве ты не сказал, что хочешь поменьше с ней соприкасаться на работе? Почему сам побежал в её кабинет?
Если сначала Гу Хай хотел пойти и расспросить о Бай Лоине, а потом вернуться и рассчитаться с Тун Же, то после его слов он окончательно рассвирепел, он схватил Тун Же за воротник и заорал не своим голосом:
- Почему ты не позволил ей войти? Зачем ты задержал её?
Тун Же совершенно невозмутимо ответил:
- Не ты ли приказал мне не пускать?
Гу Хай застывшим взглядом несколько секунд смотрел на Тун Же, потом отчаянно сомкнул веки, а когда снова раскрыл, в глазах полыхало пламя:
- Ублюдок, уж не Гу Ян ли подослал тебя, чтобы ставить мне палки в колёса?
Сказал и ушёл, хлопнув дверью.
Гу Хай бросился в воинскую часть, а прибыв на место, обнаружил запертую дверь комнаты Бай Лоиня. Он открыл своим ключом, внутри было пусто, чемодан исчез, одеяло убрано... Схватившись за сердце, Гу Хай пошёл на проходную, дежурный офицер сказал:
- Полчаса назад он уехал на последней машине, если бы ты пришёл чуть пораньше, кто знает, может, увидел бы его!
Боль в сердце Гу Хая была нестерпимой. Конечно, Бай Лоинь получил экстренное сообщение и кинулся в компанию, чтобы хоть раз увидеть его, пришёл к нему, а оказалось, что он спит, и на звонок ответил посторонний человек... Гу Хай мог представить решительное лицо Бай Лоиня перед отъездом, а мозг дорисовал, какую ужасную растерянность и разочарование испытал Бай Лоинь.
Он снова вернулся в общежитие, перед глазами до сих пор стояла картина вчерашнего совместного вечера. Ящик с книгами всё так же стоял под кроватью, книги уложены в безукоризненном порядке, на каждом корешке след пальцев Бай Лоиня. «Он так и ушёл, а я даже не повидался с ним в последний раз, даже не дал ему прощального ужина, не выслушал последних жалоб... так и пришлось ему уйти ни с чем в такое горькое время. Теперь целый месяц он будет спать под холодным одеялом, целый месяц питаться неудобоваримой пищей, ежедневно тренироваться до глубокой ночи, едва дыша от усталости, и пожаловаться некому...»
Глава 74. Иньцзы против Лао Чжоу.
На закрытую тренировочную базу прибыли глубокой ночью, большинство бойцов уже спали в кузовах. Бай Лоинь сидел позади водителя и когда машина остановилась, он уверенно отдал приказ нескольким десяткам офицеров и солдат:
- Прибыли на место, все взбодрились, не спим.
Его громкий голос заставил водителя вздрогнуть. «Вот это да, столько времени сидеть в машине, и он всё ещё такой бодрый?» Бай Лоинь, стоя возле машины, наблюдал, как солдаты выгружаются один за другим. Последним спускался Лю Чон. Увидев стоящего возле дверей машины Бай Лоиня, он вполне осознанно двумя быстрыми шагами спустился из кузова, развернулся кругом и пустился вдогонку за отрядом.
Бай Лоинь успел ухватить и задержать его. После той экзекуции, устроенной Гу Хаем, этот младший офицер обходил Бай Лоиня стороной.
- Ты всё ещё злишься? – голос Бай Лоиня был на редкость мягким.
Лю Чон осторожно улыбнулся:
- Я никогда не злился на тебя. Когда я только пришёл в армию, если бы не твоя дополнительная забота, тот первый год дался бы мне очень тяжело. Сейчас я думаю, что я частенько совался не в своё дело. Я был слишком эгоистичным, а главное, всегда считал себя вправе заботиться о тебе, но на самом деле только создавал тебе ненужные сложности.
Бай Лоинь смерил Лю Чона взглядом слегка прищуренных глаз:
- Всё это время ты не показывался и напридумывал себе чёрт-те что?
- Да нет... - Лю Чон, замявшись, поскрёб макушку, - Я постоянно много тренировался, мне не хватало времени довести до конца этот курс обучения. Если бы я как следует не взялся, то скорее всего и не попал бы на эти учения.
Бай Лоинь кивнул:
- Зато теперь ты стремительно прогрессируешь, это хорошо.
Лю Чон заметил, что сегодня Бай Лоинь чрезвычайно добродушен, это было не похоже на его обычное состояние. Одухотворённый взгляд блестел, испуская сверкающее сияние в поздней ночи, казалось, дорожная усталость нисколько не затронула его, он весь источал энергию.
- Сяо Бай, ты вместе с нами или как? – долетел издалека настойчивый призыв.
Бай Лоинь потрепал Лю Чона по плечу:
- Ты не злишься, мне это приятно, будет возможность, мы с тобой ещё поболтаем. Ну, давай, возвращайся к своим и отдыхай.
Сказав это, он побежал к группе людей, стоящих неподалеку.
До рассвета оставалось больше двух часов. Все военнослужащие расположились в общежитии и уснули, а Чжоу Линьюнь, непоколебимый, как утёс, стоял в пункте управления полётами и издалека обозревал глубоким взглядом весь секретный плацдарм, казавшийся в сумерках необъятным. Под безбрежным звёздным небом полигон выглядел величественным и прекрасным. Невдалеке горделивым строем стояли несколько десятков истребителей в полной боевой готовности, их вид вызывал смутное волнение в сердце Чжоу Линьюня.
Неожиданно сзади донёсся ровный звук шагов, в этом ритмичном топоте слышалось воодушевление. В глубине души Чжоу Линьюнь изумился, интересно, кто же ещё, кроме него, на всю голову больного, мог прийти посреди ночи любоваться тренировочным полигоном? Чжоу Линьюня всегда считали настоящим «авиа-маньяком», очень и очень немногие могли понять его лётный фанатизм.
- Действительно, прекрасно! – долетел сзади восторженный возглас.
Чжоу Линьюнь вздрогнул, почему этот голос так знаком? Он обернулся, ну надо же, это и правда Бай Лоинь! Чжоу Линьюнь не мог поверить, как это может быть Бай Лоинь? Обычно, неважно, какая поставлена задача, неважно, куда направили, стоило только остановиться на отдых, и Бай Лоинь засыпал первым, что же случилось сегодня?
Некий Сяо Бай остановился перед Чжоу Линьюнем и резко повернул к нему лицо, излучающее безграничный энтузиазм:
- Ты тоже здесь! Как удачно!
Чжоу Линьюнь впервые видел Бай Лоиня посреди ночи таким бодрым, как будто ему впрыснули 5 000 кубиков *куриной крови, так высоко он держал голову и выпячивал грудь, того и гляди закукарекает.
- Почему ты ещё не спишь? – Чжоу Линьюнь недоверчиво всматривался в Бай Лоиня. Голос Бай Лоиня прозвучал геройски:
- Слишком волнуюсь, не могу заснуть!
По сравнению с Бай Лоинем Чжоу Линьюнь выглядел подавленным, его вид вызывал непонятные чувства.
- Волнуешься? А есть из-за чего волноваться?
Бай Лоинь громко, как будто приносил присягу, воскликнул:
- Начинаются тренировки, больше тридцати дней мы будем снова и снова парить в небе, обозревать с высоты всю землю, перед нами откроются новые цели. Неужели это не стоит нашего волнения? Так много воздушных сил соберутся на твой и мой призыв в поход на поле битвы, и они обязательно вернутся с богатейшим опытом!!
Чжоу Линьюнь: «...»
Бай Лоинь долго ждал ответа и с удивлением повернулся к Чжоу Линьюню:
- Почему ты сегодня без настроения?
Чжоу Линьюнь почесал кадык:
- Ты правда настолько воодушевлён?
Бай Лоинь хлопнул Чжоу Линьюня по плечу, поражая его своей свирепой силой:
- Поработаем вместе!! Ха-ха-ха...
Чжоу Линьюнь смотрел в спину уходящего Бай Лоиня и внутри его пробирал мороз, как мог этот симпатичный парнишка оказаться таким испорченным внутри?
Не проспав и одного часа, Чжоу Линьюнь поднялся. Он был единственным в армии, кто вставал раньше всех, не важно, весной или осенью, зимой или летом. Независимо от того, в какое время он лёг, в четыре утра он просыпался, биологические часы его мозга были пугающими. Умывшись, Чжоу Линьюнь отправился на полигон для обычной утренней разминки. В этот час было ещё темно, в небе светила луна и немногочисленные звёзды, и на всём пространстве, насколько хватало взгляда, единственная фигура, если не уборщик, то, наверное, патрульный. Прошедшей ночью решив, что Бай Лоиня переклинило от избыточного воодушевления, Чжоу Линьюнь про себя беззлобно рассмеялся, «этот негодник сегодня точно опоздает».
- Командующий, а ты оказывается, лентяй, только сейчас пришёл.
Чжоу Линьюнь крупно вздрогнул и проследил за источником звука. По взлётной полосе вовсю мчался какой-то человек, и чем больше он всматривался в него, тем он казался ему всё более и более знакомым. При ближайшем рассмотрении это действительно оказался Бай Лоинь.
- Ты что, так и не ложился? – спросил Чжоу Линьюнь.
Чёлка надо лбом Бай Лоиня уже намокла от обильного пота, и сердце Чжоу Линьюня застучало вслед за ритмом его шагов.
- Ложился, спал десять минут.
И снова набрав скорость, на глазах Чжоу Линьюня умчался вдаль, похожий на быстроногого скакуна. Чжоу Линьюнь приостановился рядом с солдатом на посту и спросил:
- Когда он пришёл?
Застывшее лицо часового еле двигалось, он с трудом ответил:
- Я наблюдаю за ним уже двадцать кругов.
Чжоу Линьюнь: «...»
Утром был дан официальный старт лётной подготовки высокой сложности. Несколько десятков истребителей вырулили из ангаров и в полной боевой готовности ожидали в конце взлётно-посадочной полосы. Разбег, ускорение, взлёт на форсаже... **Два серебристых стальных сокола взмыли в высь, и рёв двигателей постепенно растаял в небе.
Глубокий вираж с максимальным градиентом, *** полёт кверху брюхом на малой высоте вдоль всего полигона, высокоскоростное приземление под малым углом... Чжоу Линьюнь непрерывно разворачивал перед бойцами одну захватывающую операцию за другой. Он командовал полётами из пункта управления, а иногда сам демонстрировал показательные полёты. Эти полёты не имели ничего общего с теми, что обычно демонстрируются на воздушных парадах в День Мира, выполнение одной такой операции бросало вызов пределу возможностей человеческого тела. Только Чжоу Линьюнь осмеливался на такие напряжённые трёх-четырёхчасовые непрерывные полёты, и только его бойцы подвергались таким испытаниям.
Наконец, Чжоу Линьюнь дал сигнал завершения тренировки. Пилоты ВВС один за другим сошли с самолётов. Кое-кто промок от пота, кое-кто пошатывался, у людей, имевших обычно неплохую физическую подготовку, сейчас возникало головокружение и рвота. Чжоу Линьюнь провожал взглядом уходивших с полигона бойцов.
Когда его основной резерв уже покинул полигон, неожиданно какие-то три самолёта снова поднялись в воздух. Среди них был один истребитель Бай Лоиня, за ним следовали боевые самолёты, которыми управляли бойцы его подразделения. Три самолёта снова начали выполнять операции высокой степени сложности. Тяжёлые десятитонные машины под их управлением порхали легко и непринуждённо, как птички. Чжоу Линьюнь наблюдал за ними, в слегка прищуренных глазах скрывался восторг.
Похоже, во время этих учений Бай Лоинь действительно изменился. Люди, осмелившиеся поддерживать состояние боевой готовности после того, как Чжоу Линьюнь отдал приказ об окончании тренировки, просто сами искали себе погибели. «Их боевой дух достоин похвалы, но такая стратегия никуда не годится».
Чжоу Линьюнь стремительно прошёл к месту их посадки. После того, как все три самолёта приземлились, в лицах пилотов, за исключением Бай Лоиня, не осталось ни кровинки.
- Хватит, отдыхайте, - в кои-то веки смягчился Чжоу Линьюнь, - Поберегите немного свои силы, впереди ещё больше тридцати дней.
Неожиданно Бай Лоинь возразил:
- Нет, сегодняшняя тренировка не оправдала ожиданий, нечего рассчитывать на отдых.
Прежде именно Чжоу Линьюнь намеренно изобретал всевозможные трудности, заставлял преодолевать препятствия, а Бай Лоинь старался всячески их обходить, теперь всё переменилось.
- Смысл тренировки не только в обучении, - Бай Лоинь не собирался уступать ни на йоту, - Смысл тренировки в воспитании силы воли, а человеческий потенциал действительно неограничен. На взлёт!
И на глазах изумлённого Чжоу Линьюня три истребителя снова взмыли в небо. Чжоу Линьюнь решил за ужином хорошенько поговорить с Бай Лоинем.
Бай Лоинь вошёл прямо в противоперегрузочном костюме, ****как будто только что сошёл с истребителя. Он снял шлем, весь лоб был в испарине, волосы мокрые.
- О чём Вы хотели со мной поговорить? – тяжело дыша, спросил Бай Лоинь. Чжоу Линьюнь жестом предложил ему сесть:
- Присядь, поговорим не спеша.
Через некоторое время дежурный по кухне принёс еду. Эта столовая была открыта сверхурочно, чтобы Бай Лоинь мог получить специально разработанное питание по высшему разряду. Чжоу Линьюнь видел, что Бай Лоинь со вчерашней ночи и до сих пор совершенно не отдыхал, тренировался в поте лица, так пусть он как следует восстановит силы. Однако, Бай Лоинь только мельком посмотрев на пищу, тут же сделал выговор дежурному военному повару:
- Кто приказал тебе готовить для нас особенное питание? Ты сейчас хочешь устроить для нас какие-то привилегии? Ты хочешь противопоставить нас простым рядовым?
- Нет... - дежурный повар взволнованно посмотрел на Чжоу Линьюня, - То есть, да...
- «Да», «нет», что ты заладил? Немедленно унеси!! Что есть в солдатской столовой, то и неси, а эти блюда отдай тем солдатам, у кого плохой желудок!
И снова Чжоу Линьюнь был в шоке от поведения Бай Лоиня. Раньше он слышал много разговоров о том, что Бай Лоинь разборчив в еде и почти не питается в солдатской столовой, что кто-то ежедневно доставляет ему специально приготовленную еду, что же теперь с ним случилось?
Бай Лоинь продолжал отстаивать принцип неприхотливости и простоты, а Чжоу Линьюнь, как руководитель, не счёл удобным возражать. Ему пришлось за компанию с ним ужинать простыми паровыми хлебцами и тем, что осталось от солдатской еды. Бай Лоинь закидывал в рот хлебцы по три штуки за раз. Чжоу Линьюнь ещё не успел взяться за палочки, а Бай Лоинь проглотил, не жуя, уже пять хлебцев. Чжоу Линьюнь только прикусил один хлебец, а Бай Лоинь уже успел выхлебать дочиста полную овощного супа. Смачно рыгнув, Бай Лоинь обратился к Чжоу Линьюню:
- Командующий, так о чём Вы хотели со мной поговорить?
Чжоу Линьюнь поперхнулся только что откушенным кусочком хлебца и твёрдо посмотрев на Бай Лоиня, машинально покачал головой. Бай Лоинь вскочил, схватил шлем и радостно сказал:
- Тогда я пошёл тренироваться.
Только убедившись, что свет в окне комнаты Бай Лоиня потух, Чжоу Линьюнь вернулся к себе отдыхать. Он уже засыпал неспокойным сном, но вдруг был разбужен отдалённым грохочущим гулом. Как лётчик, Чжоу Линьюнь за много лет привык распознавать, откуда исходит этот звук. Кто это там в такое позднее время продолжает тренировки?
Накинув китель, Чжоу Линьюнь вышел наружу и успел только проводить взглядом взлетающий истребитель. Он смотрел ему вслед, и его лицо медленно зеленело. «Опять этот Бай Лоинь!» Если первые два раза Чжоу Линьюнь ещё проявлял некоторый восторг, то на этот раз нет.
Он оделся, прошёл в пункт управления полётами и приказал Бай Лоиню немедленную принудительную посадку. Затем связал ему руки за спиной и отвёл в общежитие. Там он уложил Бай Лоиня в кровать, раздел, укрыл одеялом, выключил свет и только после этого со спокойным сердцем ушел к себе. Только согрел одеяло, как вдруг снаружи опять раздался грохочущий гул. Чжоу Линьюнь помрачнел, снова вскочил и помчался на полигон.
На этот раз он не только отконвоировал Бай Лоиня в общежитие, но ещё и запер дверь снаружи. Он же не знал, что Бай Лоинь был мастером по взлому замков, не прошло и трёх минут, как дверь была открыта. Чжоу Линьюнь как раз устраивался в очередной раз на ночлег, когда снова услышал старт самолёта и окончательно разъярился. Он притащил Бай Лоиня в свою комнату, придавил к подушке и сел рядом сторожить его сон. Наконец, в ночи наступила тишина.
Чжоу Линьюнь тоже погрузился в сон. Ему снилось, как он на своём истребителе устремился в бой и как раз вступил в схватку с противником, но неожиданно истребитель начал раскачиваться, почему-то потеряв равновесие, и он тоже начал раскачиваться вслед за ним.
Очнувшись, он увидел, что кое-кто действительно сильно трясёт его за плечо, а над головой нависает знакомое лицо, и тёмные глаза пристально всматриваются в него:
- Дай мне какое-нибудь тренировочное задание, - тихо попросил Бай Лоинь.
Чжоу Линьюнь пощупал лоб Бай Лоиня. Бай Лоинь перехватил его запястье и снова энергично тряхнул, ещё немного, и Чжоу Линьюнь будет опрокинут Бай Лоинем на пол. Бай Лоинь громко заорал прямо в ухо Чжоу Линьюня:
- Почему ты не даёшь мне тренироваться? Почему ты не даёшь мне тренироваться? Я хочу тренироваться!!
Чжоу Линьюнь: «...»
*1 кубик=1милилитру, т.е. 5000 кубиков=5литров. Юмор Ji Dan зашкаливает.
**Форсаж - режим работы некоторых реактивных двигателей, применяемый для временного увеличения тяги в случае необходимости (взлёт, разгон до сверхзвуковой скорости, манёвр воздушного боя); реализуется с помощью дополнительной (форсажной) камеры сгорания (далее ФКС), располагающейся за основной камерой сгорания и турбиной. При включении форсажа в ФКС сжигается дополнительное горючее, при этом происходит интенсивный подогрев рабочего тела, что, в свою очередь, приводит к увеличению его скорости истечения из сопла и росту тяги двигателя. Источник:
***最大坡度大坡度盘旋 – максимальный градиент глубокий вираж (); вираж с креном корпуса от 45 градусов и выше, в задачу лётчика входит удержать самолёт от пикирования.
****Противоперегрузочный костюм (antigravity suit) - вид лётного снаряжения, предназначенный для повышения устойчивости организма к воздействию перегрузок; представляет собой одежду типа комбинезона, конструкция которого предусматривает возможность создания внешнего давления с целью противодействия смещению крови в сосуды нижних конечностей и живота. Источник:
Глава 75. Гу Хай из кожи вон лезет.
Выходя из кабинета Гу Хая, Тун Же спросил:
- Ты не идёшь?
Ответом был лишённый выражения, деревянный взгляд Гу Хая. С тех пор, как Бай Лоинь уехал, Гу Хай безвылазно оставался в компании вот уже целую неделю. Гу Хай сам не знал, как он пережил эту неделю, душа была уже на грани гибели. Им до сих пор было сложно встречаться, вместе они бывали редко, чаще врозь, но похоже, с такой тягостной ситуацией Гу Хай столкнулся впервые.
Хотя они и раньше расставались, но как минимум можно было связаться по телефону. На этот раз Бай Лоинь исчез полностью. Гу Хай испробовал все способы, но совершенно потерял с ним связь. Гу Хай не имел никаких известий о Бай Лоине, не знал, хорошо ли ему живётся или плохо. Из-за этого каждый день словно сто когтей терзали его сердце. Кроме работы, всё остальное время он упорно вызванивал Бай Лоиня.
К девяти часам вечера здание компании полностью опустело. Гу Хай в одиночестве сидел в тёмном кабинете, лишь монитор компьютера перед ним источал рассеянный свет. На экране непрерывно мелькали в режиме слайдов фотографии Бай Лоиня, переворачивались как листы одна за другой, и чем больше Гу Хай смотрел на них, тем на душе становилось всё более муторно и невыносимо. Ещё раз пробившись по телефону к замполиту ВВС, Гу Хай в очередной раз остался не солоно хлебавши.
- Я уже говорил, Сяо Хай, дядя ничем не может тебе помочь. У меня самого нет ясности в этом деле, иначе разве дядя * не позвонил бы тебе?
«Шайка выблядков! В разговорах ни о чём все вежливы и учтивы, как доходит до ответственного дела, все прикусывают языки». Гу Хай с ненавистью бросил мобильный на письменный стол. Переполненный обидой, он прикурил сигарету и медленно затянулся напротив звёздного неба за окном. Выкуренные несколько сигарет подряд не только не дали облегчения, но ещё больше погрузили в пучину обжигающей тоски. Делать нечего, остаётся только позвонить Цзян Юань.
- Воинское подразделение Иньцзы проходит тренировки на закрытом объекте, и перед тем, как уходить, он не взял с собой тёплых вещей, ты можешь собрать ему небольшую посылку? – на ходу сочинял Гу Хай.
Цзян Юань торопливо спросила:
- Как ты узнал об этом? Он звонил тебе?
- Нет, он забыл мобильный, мне сообщил офицер из его отряда.
- Хорошо, я поняла. Подожди пару дней, я отправлю ему посылку.
- Нужно послать завтра, а то вдруг погода испортится.
Цзян Юань поколебалась и спросила:
- А почему ты ему не отвезёшь?
- Я боюсь отрывать его от тренировок.
Эти приятные слова обрадовали Цзян Юань, значит, Гу Хай повзрослел и уже понимает, как нужно заботиться о других людях. Отключившись, Гу Хай глубоко вздохнул и закрыл глаза, сердце провалилось в сплошной мрак.
Когда вечером вернулся со службы Гу Вэйтин, Цзян Юань рассказала ему обо всём.
- Ты издеваешься? – тон Гу Вэйтина был весьма грубым, - Одно дело, когда ты навещаешь его в части в обычное время, но на закрытые плацдармы нельзя просто так входить и выходить, ты всё ещё собираешься присматривать за ним? Угомонись уже!
Цзян Юань вспылила:
- Закрытый плацдарм – не тюрьма! С какой стати мне нельзя повидаться с ним?
- Я тебе уже объяснял, они сейчас всё равно, что преступники высшего ранга, всё различие лишь в предназначении.
От этих слов Цзян Юань рассердилась ещё больше:
- Что ты такое говоришь? С моим сыном в армии обращаются как с преступником? Если бы я знала раньше, заставила бы его сменить профессию. А я-то думала, что в армии он будет и выглядеть великолепно, и жить свободно.
По мере того, как она говорила, в её душе росло сожаление, глаза набрякли готовыми вот-вот пролиться слезами. Гу Вэйтин решил срочно поправить дело парой ласковых слов:
- Разве я все эти годы жил как-то иначе? Что заставляет тебя думать, что это так тяжело? Это не что иное, кроме как небольшая усталость после выполнения военного задания. Опять же, а на какой работе не устают? Вон дворники каждый день убирают улицы при любой погоде, под дождём и на ветру. Ты думаешь, читая газеты и попивая чай каждый день, можно добиться славы и богатства? Где ты наблюдала такие отрадные события?
Цзян Юань, надувшись, сказала:
- Мне до этого дела нет, я в любом случае должна отправить моему сыну тёплую одежду. А ну, как испортится погода, разве я могу допустить, чтобы он простудился?
- Его сейчас нет в Пекине, как ему помешает плохая погода? К тому же, ему двадцать семь, по-твоему, он может позволить себе заболеть? – не согласился Гу Вэйтин.
Цзян Юань опять завелась:
- Твоему сыну тоже двадцать семь, и он умеет готовить, почему же ты посылаешь ему еду?
Одной фразы оказалось достаточно, чтобы Гу Вэйтин заткнулся. Помолчав и переварив сказанное, он наконец, открыл рот:
- Значит так, я позвоню руководству базы, чтобы они выдали Иньцзы несколько тёплых вещей, на этом всё?
- Нет, - Цзян Юань уже закусила удила, решив стоять насмерть, - Я намерена отвезти вещи сама. Я слишком хорошо знаю вас, мужчин, ваши быстрые обещания через две минуты забываются, не доходя до мозга.
Гу Вэйтин ни в какую не уступал:
- Во время закрытых сборов на военную базу не пропустят ни одного человека извне, убей эту мысль в зародыше.
Лицо Цзян Юань мгновенно застыло, она развернулась и ушла в другую комнату, не удостоив Гу Вэйтина и взглядом. Эта холодная война продолжалась и под одеялом, Цзян Юань с ледяным молчанием повернулась к Гу Вэйтину спиной. И генерал Гу отступил:
- Собери ему одежду, а я завтра сам отвезу.
Цзян Юань повернулась к нему:
- Правда? И ты не выкинешь её по дороге?
- Я что, по-твоему, настолько безответственный?
Надутое лицо Цзян Юань наконец озарилось радостной улыбкой, она тут же встала с постели, подошла к шкафу и вынула заранее припасённые вещи. Положила их на тумбочку рядом с кроватью и настойчиво наказала Гу Вэйтину:
- Завтра перед уходом не забудь забрать.
На следующий день Гу Хай притаился в окрестностях загородного дома в военном округе, ожидая появления Гу Вэйтина. В девять утра медленно выехал автомобиль Гу Вэйтина. Гу Хай последовал за ним. Ехали добрых четыре часа с лишним и, наконец, достигли закрытой базы. По правде говоря, не такая уж она была и секретная, когда-то в детстве Гу Хай приезжал сюда вместе с отцом и даже жил тут, просто впечатления об этом уже стёрлись. Прошло больше двадцати лет, он и не думал, что эта база ещё существует, единственно только, людей, живущих здесь, он совсем не знал. Несмотря на то, что Гу Хай отправился сюда на военном автомобиле, на въезде его всё-таки остановили.
- Пожалуйста, предъявите Ваше удостоверение.
Гу Хай достал удостоверение личности и вручил часовому. Часовой бросил взгляд на документ, потом на Гу Хая.
- Ты сын генерала Гу?
Гу Хай кивнул.
- Ладно, проходи.
Он надеялся, что как только пройдёт эти ворота, так сразу и увидится со своей жёнушкой, по которой тосковал днём и ночью. Но неожиданно, пройдя несколько шагов, был остановлен двумя офицерами:
- Сожалеем, но дальше Вам идти нельзя, впереди тренировочный полигон и экспериментальная площадка. Если хотите с кем-то встретиться, ожидайте в приёмной, мы поможем передать сведения о Вас.
В отличие от обычной воинской части контроль здесь был значительно строже, и поскольку Гу Хай был персоной, не входящей в состав воинского формирования, ему нельзя было, подобно Гу Вэйтину, свободно входить и выходить. Но он и не собирался входить, ему всего лишь нужно было встретиться разок с Бай Лоинем и сказать несколько слов, для Гу Хая это было пределом мечтаний.
Ожидание продлилось два с лишним часа. Вначале Гу Хай сидел в приёмной, потом вышел и окинул взглядом высокое небо. Несколько истребителей, образовав воздушный отряд, как раз отрабатывали операцию широкоугольного разворота. Хотя пилотов внутри не было видно, Гу Хай мог смутно чувствовать, что каким-то из истребителей управляет Бай Лоинь.
- Они каждый день вот так упражняются, - внезапно заговорил офицер за его спиной.
Гу Хай ничего не ответил, его взгляд был прикован к одному истребителю.
- Мне нравится смотреть, как они оставляют за собой дымный след, это особенно красиво.
Для кого-то такие полёты всего лишь игра, особый вид удовольствия, но только не для Гу Хая. Эти сложнейшие действия для него означали мучительные ежедневные тренировки. Чем более блестящей и эффектной была воздушная игра, тем более мучительная плата за ней стояла, тем более болезненно сжималось сердце Гу Хая. Операция последовательного переворота на 720 градусов в глазах других людей воспринималась как своеобразный трюк, а в глазах Гу Хая это были нагрузки, достигающие десяти джоулей. **
Увидев, что первый этап тренировки закончился, посланный солдат получил возможность сказать Бай Лоиню несколько слов:
- Командир Бай, Вас кое-кто спрашивал.
Бай Лоинь сделал несколько громких глотков воды и спросил:
- Кто?
- Гу Хай.
Бай Лоинь чуть не подавился водой и отбросив бутылку, коротко ответил:
- Я не выйду к нему!
И снова поднялся на самолёт. Изначально Бай Лоиню можно было не участвовать во втором этапе тренировки, но как только он услышал, что пришёл Гу Хай, не смог оставаться на месте. Рассудок не позволял ему пойти к Гу Хаю, а эмоции не поддавались контролю, поэтому он счёл за благо вернуться в кабину и с помощью интенсивной тренировки заглушить тягостное настроение.
Постепенно стемнело, в вечернем небе остался только самолёт Бай Лоиня, но Гу Хай всё не уходил. К Бай Лоиню снова послали дежурного солдата:
- Командир Бай, Гу Хай ещё не ушёл. Вы собираетесь с ним встретиться?
Бай Лоинь как отрезал:
- Я сказал нет, значит нет.
Услышав удаляющиеся шаги посыльного, Бай Лоинь вдруг остро пожалел о своём решении. Немного погодя звук шагов снова приблизился. Бай Лоинь зло сжал кулаки и с гневом спросил:
- Разве я не сказал, что не хочу видеть?
- Это не Гу Хай, а генерал Гу. Генерал Гу хочет Вас видеть.
Бай Лоинь какое-то время пребывал в ступоре, потом кивнул.
*Обычная манера говорить о себе в третьем лице: «папа всё сделает», «тётушка помнит о тебе», и т.д.и т.п.
** В состоянии покоя на человека действует перегрузка равная 1g (джоуль – единица измерения работы, энергии и количества теплоты в Международной системе единиц, те, кто не помнит из школьного курса физики, чему равен 1 джоуль, могут погуглить). Пассажир в самолете при взлете испытывает перегрузку около 1,5g. Перегрузка (длительная), соответствующая пределу физиологических возможностей человека: 8-10g. Обычный человек может выдерживать продолжительные перегрузки до 5 g. Тренированные пилоты в антиперегрузочных костюмах могут переносить перегрузки до 9 g.
Глава 76. Исключительное проявление нежных чувств.
Гу Хай ждал в приёмной до последнего, но дождался только одного ответа, «он не выйдет к тебе». Только сейчас Гу Хай понял, какую глубочайшую рану нанесла Бай Лоиню его случайная небрежность.
- Может, пока они ещё не легли спать, я ещё раз схожу и спрошу у него? Вдруг у него всё-таки будет время увидеться с Вами.
Гу Хай, похоже, не услышал сказанные позади него слова. Он уже разглядел силуэт Бай Лоиня совсем не далеко, на третьем этаже столовой, он сидел в углу и что-то ел. Гу Хаю не видно было, что именно он ел, но он мог ясно представить себе его облик во время еды, как он широко открывает рот, пережёвывает и с трудом проглатывает. Совершенно определённо это невкусная еда, возможно, он уже обессилел от голода.
С расстояния почти триста метров Гу Хай смог отчётливо уловить горькую тоску в сердце Бай Лоиня. Он приехал к Бай Лоиню с желанием только полюбоваться на него вблизи, проверить, поправился ли он или всё-таки похудел, не ранен ли и как себя чувствует последнее время... Он неосознанно сделал несколько шагов вперёд, но два ружейных приклада преградили ему путь:
- Господин Гу, Вам дальше заходить нельзя.
- Пожалуйста, не ставьте нас в затруднительное положение.
Гу Хая остановили больше, чем в полумиле от Бай Лоиня, он во все глаза, не мигая всматривался в его фигуру. «Иньцзы, ты совсем не желаешь меня видеть?»
Через оконное стекло Бай Лоинь бесстрастно наблюдал, как садится в машину и уезжает Гу Хай. Несколько маленьких слезинок скатились на баоцзы, впитались полностью и были проглочены вместе с пирожком.
- Как здесь обстоят дела с питанием? - Гу Вэйтин не ясно видел, что происходит снаружи. Бай Лоинь, медленно приходя в себя, тихо ответил:
- Всё нормально.
Гу Вэйтин заметил, что Бай Лоинь с самого начала разговора неподвижным взглядом смотрит на две тарелки перед собой и не притрагивается к еде.
- Почему ты не ешь? Еда стынет.
Бай Лоинь с трудом поднёс ко рту баоцзы и заставил себя откусить и проглотить кусочек, а затем под пристальным наблюдением Гу Вэйтина взял палочки. Несмотря на то, что он старательно пытался держаться твёрдо, рука, взявшая палочки, не слушалась и начала дрожать. Из-за длительного сцепления с рычагами управления и штурвалом самолёта обе руки Бай Лоиня не могли как обычно твёрдо держать палочки, поэтому последнее время он ничего не ел, кроме баоцзы и мясных котлет. Эти два блюда сегодня были выбраны специально для него Гу Вэйтином.
- Вы тоже поешьте немного, Вам ведь ещё возвращаться назад несколько часов! – Бай Лоинь всячески скрывал своё затруднение.
Гу Вэйтин понимал, что происходит с Бай Лоинем, как нельзя лучше. По его небрежным подсчётам, прошло уже скоро девять лет, * как этот ребёнок поступил на военную службу, и за эти почти девять лет он не раз затрагивал душу Гу Вэйтна.
С тех пор, как он женился на Цзян Юань, Бай Лоинь никогда не пытался извлечь выгоду из этого родства, разделив с ним его славу. Казалось бы, все девять лет укрытый её ореолом, на самом деле он работал в поте лица, мало-помалу самостоятельно двигаясь к своей цели. Гу Вэйтин не оказывал на это ни малейшего влияния, разве что только в самом начале Бай Лоиня несколько выделяли из массы остальных ребят.
Все его усилия и старания были на глазах Гу Вэйтина. Пусть даже не было родственных отношений, но наблюдать, как этот молодой человек переносит тяготы и лишения, для Гу Вэйтина тоже было нелегко, не говоря уже о том, что он всё-таки был его приёмным сыном.
Бай Лоинь зажал палочками кусок мяса и дрожащей рукой положил его в пиалу Гу Вэйтина, а после этого продолжал молча пережёвывать баоцзы. Его чувства в этом не участвовали, аппетита не было совершенно, он просто механически жевал, только чтобы утолить голод, и не различал, вкусно это было или нет.
Гу Вэйтин начал есть этот кусок мяса, затем снова глянул на Бай Лоиня, и неожиданно кусок встал ему поперёк горла. Бай Лоинь был погружён в переживания по поводу отъезда Гу Хая, как вдруг перед его лицом оказались палочки:
- Ешь, - с редкой мягкостью произнёс Гу Вэйтин.
Бай Лоинь, оторопев, посмотрел на палочки с зажатым в них куском говядины. Его губы шевельнулись и безотчётно раскрылись. Кусок прекрасного мяса, пропитанный густым соком, беспрепятственно скользнул в рот и вместе с частью нежных чувств отца Гу Хая он оставил на сердце Бай Лоиня глубокий, жгучий след. Если какого-то рядового бойца кормит из своих рук командующий, то это наносит удар по его статусу. И сердце Бай Лоиня содрогнулось, поскольку это был отец Гу Хая.
Это был человек, девять лет назад заточивший Гу Хая в промозглом туннеле и каждым словом угрожавший ему; человек, преследовавший их, вынуждавший метаться, не находя выхода, и целыми днями скитаться на чужбине; человек, увидевший Гу Хая после аварии и возненавидевший сам себя... А сейчас его тёплые руки подцепляли палочками овощи и мясо, и подносили ко рту Бай Лоиня, потому что он увидел, что Бай Лоинь не может уверенно держать палочки.
Не сосчитать, сколько раз Гу Хай кормил его из своих рук, и никогда у Бай Лоиня не возникало желания плакать. Сегодня Гу Вэйтин только раз покормил его, и у него вдруг перехватило дыхание от подступивших слёз. Это были уже не те чувства, что девять лет назад, когда он жил как придётся, сделал один шаг – и высчитывал следующий.
После того, как он переварил до конца всевозможные невзгоды, Бай Лоинь ясно понял, в чём заключается ответственность и наконец, осознал, насколько сильно он хочет быть признанным, как он жаждет получить благословение.
На обратном пути в голове Гу Вэйтина стоп-кадром застыл образ Бай Лоиня, сдерживающего слёзы. Эти непрерывно кружащиеся в уголках его глаз не пролитые капли слёз нещадно терзали сердце Гу Вэйтина.
Вернувшись с вечерней тренировки в свою комнату, Бай Лоинь обнаружил, что ватное одеяло с его кровати пропало. Пока он оглядывался в недоумении, позади раздался робкий стук в дверь. Прежде, чем войти, Лю Чон предварительно спросил:
- Командир, я могу войти?
Бай Лоинь поднял брови:
- Тебе что-то мешает?
Лю Чон вошёл, и Бай Лоинь увидел на его плече свёрнутое одеяло.
- Зачем ты брал моё одеяло? – удивился Бай Лоинь.
Лю Чон с деланным безразличием пояснил:
- Пора сейчас слишком сырая, два дня подряд шёл снег с дождём, и все одеяла провоняли затхлостью. Сегодня мы все их вытащили на солнце. Я проходил мимо, увидел, что твоя комната открыта, ну и прихватил заодно и твоё одеяло. Тебе неприятно, что я так сделал?
- Почему неприятно? – на губах Бай Лоиня появился намёк на улыбку, - Ты так заботишься обо мне, что я не успеваю радоваться, чем ты можешь быть неприятен?
- Командир, я могу спросить кое о чём?
По глазам Лю Чона Бай Лоинь сразу догадался, о чём он хочет его спросить и вместо того, чтобы предоставить ему трудное начало разговора, сам совершенно прямолинейно признался:
- Мы с Гу Хаем – любовники.
Хотя морально Лю Чон был готов к чему-то подобному, это признание всё-таки потрясло его так, что он потерял дар речи.
- Что? Испугался? – Бай Лоиню, напротив, сразу стало легко.
Лю Чон поспешно затряс головой:
- Прошлый раз, когда меня связали в твоей комнате, Гу Хай сказал мне несколько определённых слов, и я сразу догадался, что возможно, у вас такого рода отношения, а иначе почему каждый раз, как я прихожу к тебе в общежитие, он всегда так недоволен?
Бай Лоинь про себя тайком ответил, «действительно, сложно догадаться! Наконец-то до этого дитяти дошло».
- Если честно, командир, одно время я испытывал к тебе сильную симпатию, даже постоянно скучал по тебе. Но после того конфликта с Гу Хаем у меня больше нет таких мыслей. Нет, я не боюсь его, просто чувствую, что пропасть между нами слишком велика. Возможно, я всего лишь преклоняюсь перед тобой, так же, как некоторые наши ребята в общаге преклоняются перед футбольными звёздами, но это не та любовь, что бывает между любовниками.
Впервые Бай Лоинь слышал исходящие от Лю Чона такие ясные и логичные рассуждения.
- Ладно, не забивай себе голову этим вздором, главное, хорошенько тренируйся. Когда ты в будущем станешь на голову выше всех остальных парней, каких только девчонок не будет вокруг тебя!
Лю Чон с сомнением посмотрел на Бай Лоиня:
- У тебя сейчас такое хорошее положение, по идее должно быть много девушек, желающих быть с тобой, почему же ты хочешь быть с мужчиной?
- Какое же у меня хорошее положение? И сколько девушек действительно хотят выйти замуж на военного? И даже если кто-то из них согласится выйти за меня, то я не решусь жениться! Ну женюсь, придётся оставить её дома, и сколько раз в году мы сможем встречаться? Ещё нужно будет постоянно звонить домой, каждый раз, получая очередное задание, докладывать, успокаивать. Как подумаю, мне это сразу кажется таким хлопотным...
- Вот значит, как, - Лю Чон не удержался от вздоха, - Неужели только из-за этого ты с ним сошёлся?
- Конечно нет, - неохотно улыбнулся Бай Лоинь, - Я не могу объяснить, почему так получилось, но я уже не могу сойти с этого пиратского корабля. **
- Ай, я не могу представить тебя с ним, как вы можете быть вместе? Вы друг другу совершенно не подходите!
Несмотря на то, что сейчас Бай Лонь был обижен на Гу Хая, слышать это от Лю Чона ему было неприятно.
- Как это не подходим?
Лю Чон со всей прямотой объяснил:
- Допустим, двое мужчин вместе, но ведь всё равно надо договариваться, кто будет за мужчину, а кто за женщину, так ведь? Теперь посмотрим на вас обоих, вы оба такие мужественные, ну и кто кого будет нагибать?
- Тебя это колеебает? – Бай Лоинь крепко стукнул Лю Чона, - Разве ты должен об этом беспокоиться?
Лю Чон впервые видел, как Бай Лоиня бросило в краску, и его душу переполнило мелкое порочное любопытство, ему не терпелось прояснить давно мучивший его вопрос.
- Командир, когда вы вдвоём, ну, это самое делаете, это приятно?
Бай Лоинь зловредно усмехнулся:
- Неприятно, ты доволен?
Лю Чон засмеялся, его щёки запылали, он придвинулся поближе к Бай Лоиню и продолжал любопытничать:
- А когда вы вместе, кто сверху, а кто снизу?
- Смотря по настроению!
Бай Лоинь отвечал очень сдержанно, но как выяснилось, именно Гу Хай бывал по большей части «в настроении».
- Боже мой, командир, так тебя тоже... - судя по выражению лица Лю Чона, он отказывался это принимать, - Разве тебе под ним не тяжко? Он как-то сидел на стуле, мне удалось рассмотреть этот его...Выглядит очень внушительно.
Бай Лоинь, притворяясь разгневанным, строго посмотрел на Лю Чона:
- Тебе нечего делать, что ты пялился на него, зачем ты «это» рассматривал?
Лю Чон сердито возразил:
- Я не специально пялился и рассматривал, я только мельком, одним глазком, только одним глазком... - и Лю Чон в подтверждение вытянул один палец, многократно заверяя свою честность.
- Ладно, не продолжай, дуй к себе спать!
Лю Чон всё ещё мялся и не уходил.
- Одно напоследок, я задам ещё один последний вопрос, ты не против?
Бай Лоинь, собрав всё своё терпение, кивнул.
- Вы намерены пожениться?
Бай Лоинь умолк и прошло немало времени, прежде чем к нему вернулась способность говорить.
- Пожениться? Суметь сохранить эти отношения, уже было бы неплохо.
- М-мм.
*Здесь снова характерная для Дальнего Востока система отсчёта лет: с Нового года (китайского), т.е., до нового года это было восемь лет, а после практически сразу уже девять. А не так, как у нас, с конкретного момента события, с даты (если мы помним, авария произошла летом, с неё и начинается отсчёт восьми лет по-нашему)
** Взойтина пиратский корабль – в образном значении, зайти так далеко, что пути назадуже не будет.