Отмахиваясь от пристального взгляда Енисеи и ребят, она сосредоточилась.
— Левая рука на знак Сварога, правая — на Ладин крест, — прошептала.
— Говори, — Енисея наклонилась к ней вплотную, нависнув, словно орлица. — Дальше!
— Осень плачет, летний дождь, как забудешь, так пройдешь, Лада —мать, отец — Сварог, не допустят в Храм врагов.
Катя распахнула глаза.
Енисея протянула к ней руки, ладонями прикоснувшись к синеватым в свете Ярушкиного светазара щекам, заглянула в глаза:
— Кто ты?
— Я — Катя, Катя Мирошкина, я говорила уже.
Енисея покачала головой:
— КТО ТЫ?
В этот же момент со стороны удалившейся по коридору Ярушки послышался скрежет двигающегося камня, а наверху — шорох и торопливые шаги.
— Быстрее! — Истр бросился по коридору, увлекая за собой замершую словно во сне Катю.
Ярослава уже проскользнула внутрь, за разомкнувшиеся каменные плиты. Секундой позже туда же забежали Олеб и Енисея. Последняя, дотронувшись до знаков на стене, позволила каменным плитам сомкнуться.
Ребята оказались отрезаны от преследователей, окруженные густой, как смола, темнотой.
— Мы где? Что вообще происходит, а? — Ярушка все еще шептала, правда, из-за возмущения и непонимания ее шепот стал все больше походить на шипение.
— И я тоже хотел бы знать, — кивнул Истр, у свете светозара волосы приобрели синий отлив, сделав его похожим на водяного. — И где мы, и что происходит. Енисея, сдается мне, ты что-то знаешь...
Та обернулась к Кате:
— КАК? Скажи мне? Откуда ты знаешь это место?!
Катя тревожно оглянулась на Ярославу:
— Ребята, я не скрываю ничего...
— ОТКУДА ты знаешь это место?!
— Да НЕ ЗНАЮ Я!!! НЕ ЗНААААЮ!
Ярослава подбежала к Кате, обняла за плечи:
— Ну, что ты к ней пристала, в самом деле? Знает–не знает, какая разница–то?
Енисея невесело ухмыльнулась:
— О, нет, как раз есть, — она широко развела руки, словно взывая к стенам это странного и немного пугающего своей кромешностью места. — Это тайное место. Не знает о нем никто из ныне живущих!
Олеб и Ярослава переглянулись, Истр уточнил:
— То есть как из ныне живущих?
— Город опустел тысячу лет назад, вот почему. Здесь места кругом непроходимые только зверье и бродит! А она, — она кивнула на Катю, — не только город знает, как свой дом родной, но и слова тайные, чтоб попасть сюда.
— Случайность, — отозвалась было Ярослава, но тут же сообразила, что сморозила глупость, и примолкла, поглаживая Катину руку. Катя в это время отрешенно наблюдала за бликами светозара на стене, до боли закусив губу.
—То, что город древний, это ясно. А что ЭТО за место такое?— Олеб обвел взглядом погруженное во мрак помещение.
Енисея сделала движение руками, словно хотела взлететь, и из ее ладоней выпорхнули два шара–светозара. Ярко полыхнув молочно-белым, они поднялись высоко, под самые своды, где расширились и замерли.
Ребята ахнули как один: перед их взором предстал огромный зал со стенами из черного гранита, по периметру которого красовались шестнадцать сводчатых арок, украшенных кристаллами из голубого хрусталя разных оттенков. В каждой арке, на невысоких постаментах стояли хрустальные макеты каких-то зданий и сооружений, выполненные настолько мастерски, что можно было сосчитать количество камней и бревен, ушедших на строительство. Строения были похожи, но чем-то отличались друг от друга: у одного, например, оказалась центральная башня в форме восьмиконечной звезды, а у другого в центре — огромный колодец, у одного стены снабжены бойницами, а в других — нет.
В глубине каждого из зданий бледно мерцал голубоватый свет.
— Вы понимаете, что это? — воскликнула Енисея указывая на загадочные строения. — Это древние Храмы! Это Чертоги Сварожичей, вы узнали? Их шестнадцать, все расположены на одном расстоянии от Стола отца Сварога!
Она подошла к ближайшему макету, со сверкающей восьмиконечной звездой в центре:
— Смотрите, ведь это — Сварожград, а этот, — она указала на строение в форме арки, – Аржанский Храм, в верховьях Енисея стоит. Вот эти два, — она подошла к двум макетам, изображающим простое нагромождение камней и дольменов, — с Куликова поля да Епифании. Знаю, есть еще такие у Остяков, еще в Триполье, да в Скотии, только я там не бывала, не видела. По рассказам волхвов сужу только...
— То есть здесь собраны все самые древние Храмы? — прошептала Ярослава, выпустив, наконец, Катину руку.
Енисея кивнула:
— Самые древние, и самые сильные. И я не могу понять, откуда эта девочка о них знает?
Ярослава коротко взглянула на Катю: на по-прежнему покусывала губы.
— Енисея. А откуда ТЫ о них знаешь? — ее голос разорвал напряженную тишину.
Катя отвела взгляд от стены и шагнула к Енисее:
— Ответь. Ты сказала «никто из ныне живущих». Но ведь несколько минут назад, перед тем, как встретить нас, ты ведь отсюда поднималась, верно? И шла из Аржанского храма, вон, синий огонь на нем ярче всех горит, словно живым теплом напитанный.
Енисея замолчала.
— А ведь верно, — Ярушка встала рядом с Катей. — Ты так говорила. И пришла ты, верно Катя говорит, с этой стороны, и все выпытывала у нее, словно проверяла... Ты обо всем этом больше нашего знаешь, да отмалчиваешься.
Енисея покраснела, сжала острые кулаки.
— Не отмалчиваюсь. И так рассказала вам все про место это. Чего еще хочешь?!
— А откуда ты знаешь про Аржанский Храм, он же запретный, — бросила Ярослава, бросив взгляд на макет этого самого Аржанского храма: на широком холме с плоской верхушкой возвышалась черная арка, испещренная загадочными письменами. От нее шли двенадцать дорог, каждая упиралась в черный дольмен, вход в который был завален камнем с начерченным на него петроглифом: оленем, медведем, тигром, грифоном. Получилась такая черная снежинка. В отличие от других макетов, синяя искра, освещавшая этот храм, расположилась аккурат над черным обелиском, призрачными нитями соединяя линии петроглифов.
— Почему «запретный»? – замерла Енисея.
— Потому что это Храм Мары, хранительницы холода да проводницы смерти!
— Глупость какая! – передернула плечами Енисея и повторила. — Глупость и суеверия! Маара не более черна, чем другие Сварожичи.
— Маара?
— Ее так называть положено, с уважением, — отрезала Енисея.
— Не время спорить сейчас, — Олеб вышел вперед и замер между девочками. — До Аркаима доберемся, там и допрос учиняйте. Те трое, — он кивнул за каменные двери, — с Поганой проплешины идет за тобой. А место это тайное и заповедное не меньше храмов этих. И знают о нем лешие да волхвы только.
— А эти трое словно из-под земли выскочили, грязные, мокрые, в одежах зимних, — подхватил его Истр. — Так что, не факт еще, что и об это заповедном Храме помощникам этих разбойников не известно. Идемте!
Но Енисея и Катя, по-прежнему сверля друг друга глазами, не шевелились.
— Сама скажешь? Или мне? — Енисея гордо вскинула голову.
— О чем?
— О том, что выхода отсюда нет.
— То есть как «нет»? — Олеб нахмурился.
— А так. Все эти Храмы — ведут только одной дорогой: сюда. А обратно — нет. Может, когда и могли, но сейчас не могут. И переходы отсюда никакие не работают, — она с горечью добавила: — Так что мы в западне.
Истр и Олеб, переглянувшись, двинулись по периметру зала, методично заглядывая в ниши, исследуя орнаменты на колоннах, рассматривая знаки на макетах зданий.
— Ну, с жажды мы здесь хоть не умрем, — бросил с противоположной стороны Истр, и показал на каменную купель в центре. — Какое-то время можно выдержать осаду.
В центре помещения, под куполообразным сводом, расположилась огромная, метра два в диаметре, каменная купель. Вода в ней, чистая, прозрачная, слегка бурлила, и от нее поднимался тонкой струйкой пар.
— И что еще хорошо, это ключ! — добавил Истр, подходя назад к девочкам. — И не просто ключ, — с восторгом в голосе пояснил Истр, — а ключ с настоящей живой водой. Это я вам заявляю как водяной.
— Да ну? — Вырвалось у Ярославы.
— Точно вам говорю, — повторил темноволосый парень, и покраснел до корней волос. – Эта вода на самом деле лечить может. Вот, смотрите, силища-то какая!
И он поднял с пола небольшой пыльный камень, окунул один его бок в купель, и на камне тут же появились крупинки зеленого мха.
— Видали? — и он с сожалением покосился на бурлящую жидкость, — эх, жаль ни единой склянки с собой не взял...
Ярушка спохватилась, сунула руку в мешок, достала оттуда фляжку, протянула Кате и ребятам:
— Пить хотите?
Ребята по очереди отхлебнули по глотку, а Ярослава опустевшую фляжку протянула Истру:
— Набирай! Не каждый раз живую воду в пути встречаешь!
К ним подошел Олеб.
— Я выходов тоже не нашел, — задумчиво поправил лук и колчан со стрелами.
— Потому что их здесь нет, — отрезала Енисея.
— Есть.
Катин голос, спокойный и уверенный, звонко подхватило эхо.
— Есть, странно, что ты о нем, Енисея, не знаешь.
— Это ты о чем?
И она указала на высокий постамент в центре зала — на котором возвышалась купель:
— Через воду переход.
— А что, это идея, — оживился Истр. — Сразу на Аркаим и выйти.
— Боюсь, Катя не выдержит переход, — с сомнением покачала головой Енисея.
— Выдержит, мы ее мороком окутаем...
— Она не справится, — отрезала Ярослава. — Мы были в переходе не более десятка минуточек, и я ее едва вытянула из морока. Что с ней будет, если она пробудет там больше – одному Велесу–хранителю переходов известно.
Кате было не приятно, что о ней говорят как о посылке, которую надо доставить в срок.
Ребята зашумели: Олеб говорил что-то на счет Темного морока, Истр просто возмущался, Ярушка упиралась, твердила, что, мол, это риск. Наконец, Кате это все надоело:
— Если вы объясните, наконец, что такое переход и как в нем надо себя вести, то, думаю, у меня будет больше шансов выйти из него живой и невредимой...
Друзья мигом замолчали.
— У меня удалось вызвать духа Темного морока, Ярослава, подтверди, это раз, — она загнула один палец, — по моей команде этот дух принялся меня защищать, это два, Ярушка тоже это видела, — она загнула второй палец, — и у него это получилось, это три. Наконец, может, хватит со мной нянькаться, как с маленькой девочкой, может, уже будем решать проблемы сообща? Это, кстати, четыре. — Она сложила руки на груди, совсем так, как делала ее мама, когда сердилась, и уставилась на своих друзей, переводя строгий взгляд с одного удивленного лица на другое.
Ребята, в самом деле, привыкли думать о ней, как о человеке, о котором надо постоянно заботиться, за которого надо принимать решения, а Катя все это время позволяла это. Но что-то для нее открылось за последние несколько часов. Впервые в жизни она почувствовала силу и желание что-то решать самой, и, что, наверно, самое главное, отвечать за свои действия. Может, вот так, за несколько часов, она стала взрослой?..
— Ты уверена?
— Абсолютно, — отрезала Катя.
— Что ж, хорошо, коли ты так настроена, — поддержала Енисея, в ее голосе чувствовалось облегчение, — на самом деле, я тоже думаю, что ты справишься.
Она подошла к Кате, положила ей горячие ладони на плечи, заглянула в глаза.
— Значит так, — сказала она, — переход – это лаз, соединяющий две точки в пространстве. Так как любой переход происходит под властью Темного морока, то на него не действуют природные силы: время, расстояние и скорость изменяются — и ты оказываешься как бы вне настоящего. Когда мы это изучали в Аркаиме, нам подсказали сказку о Хаврошечке, которая проходила из одного уха волшебной коровы в другое. Поэтому часто переход называют Велесово ухо или игольное ушко.
— То есть, мне надо пролезть в игольное ушко? – уточнила Катя.
— По сути – да.
— У нас это называют кротовья нора, — усмехнулась Катя, — но про игольное ушко мне больше нравится. Так что мне надо делать, чтобы пройти через это ушко?
— Во-первых, — серьезно подхватила Ярослава, — надо научиться представлять пространство как лоскутное одеяло. Переход – иголка, ты – нитка. И ты должна две части этого одеяла прошить иголкой с ниткой. Как только у тебя это получится, ты сможешь мгновенно перемещаться. А живая вода в купели должна помочь, так что стоять надо где-то рядом с ней.
Катя призадумалась.
Образное мышление у нее было развито неплохо. Она живо представила себе карту России как огромное лоскутное одеяло, она мысленно сложила вместе две точки – древний город Александрию (а он находился аккурат там, где стоят Красноярские столбы) и Аркаим. Исходя из того, что Александрия – это место, где они находятся в настоящем, а Аркаим – древний город, откопанный в Челябинской области, она мысленно взяла в руки толстую штопальную иглу и представила, как она будет сейчас эти две точки сшивать...
Раздался странный звук, похожий на бульканье. Словно в воду бросили тяжелый булыжник.
Пространство вокруг дрогнуло и потемнело. Внезапно воздух стал тяжелым и давящим. Клубы темного дыма окружили ребят, проникая все глубже в легкие и застилая широко распахнутые от удивления глаза.
— Это что происходит-то? – в панике воскликнула Ярослава. Енисея и Олеб переглянулись, и тот мгновенно бросил Кате под ноги обломок щепки, которой несколько минут назад чертил на пыльном полу карту перехода. Пространство вокруг еще раз дрогнуло и замерло. Стихли звуки, исчезли цвета и запахи. Ребята оказались в центре широкого коридора.
— Это как произошло? – недоумевали ребята.
Истр спросил у Олеба:
—Это вы с Енисеей устроили? Хоть бы предупредили! – возмущался он, а Енисея, Ярослава и Олеб пристально следили за Катей.
По точности ориентировки конкуренцию Аркаиму во всем древнем мире могут составить только некоторые пирамиды Египта, но они моложе лет на двести.
Та все еще стояла с закрытыми глазами, слегка разведя в стороны руки, так, будто собиралась обнять кого-то невидимого. Она не двигалась, словно заснула в таком неудобном положении.
— Катя-я, - тихонько позвала Ярослава, — ты не уснула?
Катя открыла глаза.
— С чего это я должна спать? – она огляделась по сторонам, и, казалось, немного смутилась. – А где это мы находимся?
— А вот и нам это хотелось бы знать, — съехидничал Истр, выражая, конечно, общее мнение.
— Ты нас куда затащила-то? – медленно чеканя слова спросила Енисея тоном директора школы.— Ты хоть сама поняла, что произошло?
Катя покачала головой. Все на нее смотрели, будто ждали объяснений. А что она сделала не так, она никак не могла понять. Единственное, что было абсолютно очевидно – она снова находилась в переходе. Только при чем тут она?
— А что случилось? – Катя шумно сглотнула. Истр хохотнул и с восклицанием: «Ах ты ж, рыбий хвост!» — плюхнулся на пол.
— Этот переход сделала ты, — Енисея не спрашивала, она утверждала. Ярослава подошла ближе к подруге, на случай, если за нее придется вступаться. – И я хотела бы знать, куда он приведет.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — покачала головой Катя, — я никаких переходов не делала. Это точно.
— Вот влипли... — сокрушенно пробормотал Олеб и плюхнулся рядом с товарищем. – И чего теперь делать будем? Есть идеи?
Вопрос повис в воздухе. Но постепенно до Кати начинал доходить смысл произошедшего.
Получалось, что ребята оказались в переходе, невольно ею выстроенном, без знания местности, законов построения перехода. Теперь при выходе из выстроенного ее неумелыми руками коридора они легко могли оказаться на другом конце света, или, на дне океана, или в кратере вулкана, в общем, в любом самом неподходящем месте.
—Ты скажи, о чем ты думала, когда переход представляла, — Ярослава взяла Катю за обе руки и, развернув к себе, заглянула в ее испуганные глаза. Кажется, она осталась единственной, кто пытался сохранить спокойствие и самообладание.
— Да ничего такого не делала. Я представила карту России, поставила на ней две точки: Александрия и Аркаим, – взяла мысленно в руки иголку и р-раз, — и тут же пространство вокруг опять дрогнуло.
Ребята хором закричали, чтобы Катя замолчала, но было уже поздно: перед ними открылся широкий просвет, затянутый тонкой, но плотной пленкой, похожей на ртуть. Еще через мгновение пленка натянулась как пузырь и со свистом лопнула.
В пространство перехода хлынул поток свежего теплого воздуха, щедро приправленного ароматом горьких трав, и сероватая дымка морока мгновенно растаяла, оставив ребят стоять на краю скалы, на небольшом, метров трех в диаметре пятачке, заваленном камнями. Перед ними раскинулась бескрайняя долина.
— Уф, — с облегчением выдохнули одновременно Истр и Ярослава, — удачненько выскочили!
— А как мы отсюда спускаться будем? – поинтересовалась Катя, взглянув на отвесную скалу у них за спиной, и довольно крутой склон – в сторону долины. – Веревка, может, у кого-то есть?
— Веревка-то? — отозвался Олеб, но не продолжил: послышался шум крыльев. Все насторожились.
Катя подняла голову и замерла: с вершины скалы, издавая пронзительный визг, на них надвигались четыре огромные птицы. Или нет, не птицы – четыре летающих льва с птичьими головами.
— Грифоны, — в ужасе прошептала стоявшая рядом с Катей Ярослава.
Дольмен - погребальное сооружение эпохи бронзы и раннего железного века в виде больших каменных плит, поставленных вертикально и покрытых сверху массивной плитой.
Петроглиф - (пи́саницы или наска́льные изображе́ния) — высеченные изображения на каменной основе (от др.-греч. πέτρος — камень и γλυφή — резьба). Могут иметь самую разную тематику — ритуальную, мемориальную, знаковую со всеми возможными взаимопересечениями.
АРКАИМ (Аркайым) - археологический комплекс, включающий укрепленное поселение и прилегающие хозяйственные площадки, могильник, ряд неукрепленных селищ. Название «Аркаим» возможно, от тюркского (баш.) «арка» («арkа») - «хребет», «спина», «основа». Наименование дано археологами но по названию сопки и урочища. Комплекс расположен в Челябинской области, (на терр. ист. Башкортостана), на реке Большая Караганка и ее левом притоке реке Утяганке в предгорной долине у восточных склонов Уральских (Репейских) гор. Памятник датируется 2-й четвертью 2-го тысячелетия до н.э. (17-16 вв. до н.э.). Радиоуглеродные даты – 3.600-3.900 лет тому назад. Комплекс исследуется с 1987 археологической экспедицией Челябинского университета под руководством Г.Б. Здановича. Опубликованные данные свидетельствуют о высоком уровне мастерства строителей Аркаима, наличии канализации, водоснабжения, ссистемы вентиляции. Сооружение геодезически строго ориентировано по странам света. С точностью до минуты дуги на горизонте выставлены знаки, отмечающие широтную (Запад-Восток) и меридиональную (Север-Юг) линии, проходящие через геометрические центры конструкции. Геометрические центры внешнего и внутреннего кругов лежат на одной широтной линии и удалены друг от друга на 4 метра20 сантиметров, причем внешний круг сдвинут относительно внутреннего к востоку.