Это было первое лето, когда Дэвид не приехал.
Поначалу мы просто ошеломленно переглянулись. Как бы плохо мы не общались все между собой, еще никто не посмел так открыто проигнорировать эту «ссылку». Но Дэвид смог.
Он просто... не приехал.
Затем у большинства была эйфория от того, что этот саркастичный вредина не будет занозой в заднице хотя бы в этот раз, ведь, что врать, даже я разделяла радость ребят, потому что парень все еще принижал меня и, кажется, возненавидел меня всей душой только за то, что я блондинка. Он был уверен, что я тупица, и лишь играю на публику, когда провожу время с книгой в руках. Типичный стереотип о блондинках, который в отношении меня он считал безукоризненно работающим.
Но к концу лета нам стало его не хватать, что никто не хотел признавать открыто. Но факт оставался фактом. Как бы он всех не раздражал, нам его не хватало. Потому что когда Шарлотту заносило в ее сарказме и уничтожающем юморе, нас уже ничто не могло спасти, потому что бесстрашного Дэвида, с его ледяной иронией и отрешённостью, просто не было.
Самое интересное, что за Дэвида стала заступаться Эшли, которая устраивала скандал всякий раз, когда Шарлотта или Теа, которой доставалось от Дэвида не меньше, чем мне, несмотря на то, что она была брюнеткой. Это выводило из себя и Сэм и Шарли, а вот я выбирала позицию не вмешиваться. Эшли может и была поверхностной и любила играть на публику, но мозгов она не была лишена, и если она так отстаивала его, значит, у нее должна была быть причина.
Эшли для меня в этом году открылась с новой стороны.
В страшном сне не могла бы подумать, что она станет мне так ... близка. Да, черт возьми, она стала мне ближе, чем кто-либо из девчонок. Во-первых, я за ней наблюдала и ее отношение к Дэвиду, который всех унижал и презирал, в силу своего особого восприятия мира, абсолютно не трогало Эшли. Она встала на его сторону, несмотря на то, что парня не было и он не мог оценить ее игру на публику, а значит, она делала это не потому, что жаждала шоу.
Тогда я поняла, что Эшли намного глубже, чем кажется.
Во-вторых, она тоже менялась, как и все мы. Стала пропадать ледяная надменность, и пусть завышенная самооценка все еще была и не собиралась никуда пропадать, она стала более коммуникативной и менее вредной. У нее был стойкий характер, который впервые проявился не в том, что она упрашивала своих родителей, чтобы те купили ей новый телефон или дорогой авто, а в более существенном плане. Эшли стала отстаивать свое право на выбор профессии.
Да, ей все пророчили работу супермодели, ведь она действительно уже снималась в некоторых журналах, так как с малых лет ходила в модельную школу. И Эшли была типажной, она вполне могла стать актрисой, так как и этим талантом не была обделена. И при этом, вплоть до этого лета, Эшли всегда говорила, что ее главная задача – это удачно выйти замуж за обеспеченного красивого парня, что обеспечило бы ей роскошную жизнь и какой-нибудь «благотворительный фонд» на старости лет.
Никто из взрослых не воспринимал Эшли всерьез. Никто.
Даже Теа, которая была мягкой и податливой, готовы были признать взрослее, чем своенравную, вредную Эшли. Она была для всех слишком поверхностной и избалованной, и теперь я видела, что это не столько злит ее, сколько тревожит.
Однажды, за ужином, когда взрослые стали пророчить Эшли профессию фотомодели или славу светской красавицы, девушка резко поднялась со своего места и ударила руками по столу.
- Я буду журналистом! Корреспондентом! Или просто диктором новостей! Но не моделью!
И что она услышала в ответ?
Смех.
Ее родители лишь махнули на нее рукой, прекрасно понимая, что троечница Эшли вряд ли вытянет последние два года в школе, а зная ее отличительную черту, связанную с плохой работоспособностью и переменчивым настроением, им оставалось только закатывать глаза на ее возмущение.
Лиам и Тони, довольно бестактно пытались вразумить ее, сказав, что она слишком амбициозна. Сэм отмалчивалась, так как попросту не переваривала Эшли, и все, что тогда беспокоило Сэм - это очередная акция или протест, связанный со здоровым образом жизни или охраной природы.
Я тоже не сдержала улыбки, но почти сразу осеклась. Эшли впервые отстаивала что-то существенное.
Этот разговор повторился и через неделю, и через две, когда Эшли вылетала из столовой в истошных рыданиях.
Мы с Эшли все еще прохладно общались, но теперь обсуждали на кухне не только телешоу, но и новости. Тупые реалити-шоу уступили место насущным проблемам, которые громко освещало СМИ. И в этой толще иронии, Эшли своими суждениями отражала весь смысл, который многие упустили бы из виду. Она слишком много читала журналов и газет, что все это откладывалось в ее голове прочным фундаментом, на основе которого она строила свои предположения и предполагала варианты развития того или иного конфликта.
И это уже сблизило нас между собой.
А в один день, она просто зашла ко мне в комнату, чего не позволяла себе раньше, и с присущей ей унизительной иронией осмотрела мой гардероб, пока я поливала цветы на окне.
- Тебе нужно обновить шмотки, Эмма. Твой отец ведь прилично зарабатывает, почему ты не купишь себе что-то нормальное?
Эшли повернулась ко мне с полным недоумением во взгляде, а я лишь пожала плечами.
- У меня пробел в этой сфере.
Потому что я чувствую себя в магазине, как в цирке, где я - главный клоун. Ну, не понимала я весь этот ажиотаж по поводу стиля и моды. Мне хватало пары классических юбок, строгих джинс, однотонных водолазок и блузок. Типичная подростковая классика.
- Я собираюсь в торговый центр.
Я лишь выгибаю бровь, отчего Эшли закатывает глаза.
- Не тупи, Эмма. Это намек на то, что тебе следует поехать со мной. Поверь, это лучшее, что ты можешь себе пожелать.
Помню, как усмехнулась, и вернулась к цветам, дав Эшли понять, что обойдусь без ее советов.
Но девушка не ушла, пафосно хлопнув дверью, как я ожидала, а мирно подошла ко мне.
- Эмма, что ты теряешь? – раздраженно вздохнула Эшли. - Ты сможешь долить эту траву, как вернешься. А я предлагаю тебе неплохую возможность, чтобы реабилитироваться перед своим гардеробом. У тебя же, как никак, парень, и ты президент ученического совета. Не приходило в голову, что нужно иметь соответствующий вид?
Не знаю, почему я не обиделась на нее в тот момент, потому что обычно я грубо отвечала ей, когда та пыталась упрекнуть меня в скудном вкусе. Но в тот раз я словно посмотрела на себя со стороны ее глазами. Она ведь права, у меня есть парень, положение в школе, и надо соответствовать. У меня были хорошие вещи, но их было мало, потому что я не любила и не умела ходить по магазинам, а подруг, которые разбирались бы в этом, у меня не было.
Но ведь была Эшли?
Мы вышли из дома в гнетущем молчании, все еще не веря в то, что происходило. Эшли явно была в шоке от своего внезапного порыва, а я от того, что уступила ей.
Поначалу нам было не о чем говорить и, наверно, обе жалели о том, во что вляпались. Но как только мы зашли торговый центр, я поняла, что Эшли здесь в своей стихии. Она, буквально, взяла меня под свое руководство.
В тот день я прошла практически школу жизни под крылом Эшли. Она просто перевернула мой мир, показав мне, как нужно комбинировать вещи и какие цвета носить. И мне нравилась ее объективность и прямолинейность, она не тешила надеждами или слепыми комплиментами. Эшли открыто говорила, что мне идет, а что нет.
- Это дерьмо. Снимай.
И так снова и снова.
Вскоре у нас появились темы для разговора, я задавала вопросы, Эшли не унижала меня и спокойно отвечала на них, помогая мне советом или наставлением. И в тот день мне было с ней весело. Пусть она командовала и убеждала меня в том, что нужно носить, а что выкинуть на помойку, с ней было весело в тот момент.
Мы обе не заметили, как расслабившись, подняли какие-то личные темы, обсудив ссоры некоторых родителей и отсутствие Дэвида.
- Я слышала, что у него был сложный год в школе.
Эшли удивила меня, когда понимающе кивнула.
- Знаю.
И она рассказала, что парень стал свидетелем аварии, виновником которой стали пьяные подростки из его школы. Оказывается, Дэвид, не растерявшись, помог пострадавшим женщинам, вовремя вызвав скорою и наплевав на уговоры парней оставить все как есть. Дэвид буквально спас пострадавших, но попал в неприятности сам, ведь его прилично избили за то, что тот вмешался. Из-за него придурки не успевали скрыться от полиции.
В итоге, у них условный срок, в силу их несовершеннолетия, а у Дэвида проблемы в школе, так как ему устроили темную эти парни, будучи популярной элитой, и пользуясь тем, что Дэвид был сам по себе, вне общества.
- Мне просто его жаль. Вот и твори добро, когда вокруг одни уроды.
Я не могла не согласиться с ней, разделяя ее обеспокоенность состоянием Дэвида.
Все-таки мы знали его с детства.
И когда мне было семь, мы с ним очень даже дружили.
После этого мы все еще сторонились друг друга, но уже раз в три недели Эшли тащила меня в торговый центр. И я не отказывала ей.
Шарли, с которой у меня с прошлого года сложились довольно теплые отношения, встретила мое сближение с Эшли какой-то детской ревностью. Мне приходилось не раз выслушивать ее унизительные комментарии, стараясь не ответить ей тем же. Меня обижала ее реакция, потому что она за секунду перечеркнула всю нашу связь, которую мы так долго выстраивали.
Сэм раздражала меня не меньше, чем Шарлоту - Эшли, хотя она и Сэм с этого года на дух не переносила. Потому что наша рыжеволосая девочка стала вегетарианцем и чертовым активистом! Она едва не сорвала отцовский проект, выступив с каким-то протестом относительно негативного воздействия на природу. Тогда родители прилично промыли ей мозг, мрачно показав ей справку на разрешение строительства, со всеми нормативами, которые одобрило министерство природных ресурсов. Она заткнулась лишь на время, но уже через две недели стала пропагандировать равноправие и свободу слова.
Чарли старался избегать ее, потому что она всегда пыталась утащить его по своим следам, наплевав на его «нейтральную» позицию в этих вопросах.
А Лиам?
С ним все стало как прежде.
Уже в самолете мы снова сидели рядом друг с другом, и я, не смущаясь, облокачивалась на него и утыкалась головой в его плечо, когда пыталась заснуть. Да, меня все еще вело, когда он был близко и как-то касался меня. Я стеснялась, смущалась, и мучилась от того, что наша дружба снова была обременена моим непонятным отношением к парню.
Лиам стал со мной мягче, покладистей, и всегда избегал разговоров о моем парне.
Лишь однажды сказал мне:
- Ты с ним ненадолго. Но когда ты бросишь его, я буду рядом.
Довольно двусмысленная фраза, и боюсь, я нашла в ней что-то большее, чем просто презрительное отношение к Роберту.
Мы с Лиамом уже меньше ссорились, чаще гуляли, пусть и в компании Чарли и Шарли, но все же.
И когда под конец лета мы отмечали его день рождения, я уже прилично извела себя чувствами к этому парню и взыгравшей совестью по отношению к Роберту.
Лиам отмечал свой день рождения большой вечеринкой, воспользовавшись тем, что родители заблаговременно свалили на выходные, на какой-то остров, понимая, что детям нужно «погулять».
Парни пригласили к нам каких-то ребят, с которыми познакомились на пляже, и этого оказалось достаточно, чтобы на утро наш дом был перевернут.
Единственное, что угнетало, это то, что весь вечер Лиам провел в компании Сэм, словно намеренно избегая меня. Это било не только по самолюбию, но по выдержке, потому что приходилось напоминать себе, что мы с ним только друзья, и я дура, раз мучаюсь из-за его поведения.
Нет, Лиам иногда вставал рядом со мной, парень одарил меня нелепыми комплиментами, когда я спустила вниз в красивом белом платье, которое мне подобрала Эшли, и когда я поздравляла его, он очень крепко меня обнимал.
- Спасибо, Эмма.
И он сказал так мило и проникновенно, что в совокупности с тем, что он наклонился ко мне вплотную, это вызвало во мне рой мурашек и бабочек в животе.
А когда мы играли в «семь минут в раю», меня затолкали в кладовку вместе с Лиамом разве что не насильно. И это были лучшие семь минут в моей жизни, потому что он обнимал меня в этом прохладном подвале, и я, уткнувшись носом в его шею, могла не переживать, что меня сдадут с потрохами мои алые щеки.
И по традиции именно мне удостоилась честь быть девушкой, которая должна целовать Лиама. Парни постоянно играли в игру, суть которой заключалась в том, что именинника должна целовать девушка, которая в тот или иной момент первая зайдет в комнату. Но почему-то этой девушкой всегда оказывалась я.
Никто не знал, когда они объявят этот «обряд», хотя уже вычислили, что они подбирают конец вечера, когда все прилично выпили и расслабились. Непонятно, как они все это решали, но каждый год мне приходилось, закатывая глаза, расцеловывать щеки Лиама. Теперь, когда мы пересекли отметку в 14 лет, добавился и поцелуй в губы.
- У них это не серьезно.
Я как раз вышла во двор, чтобы не лицезреть сидевших в гостиной ребят во главе с веселившимися Лиамом и Сэм. И я точно не ожидала, что вслед за мной выйдет Теа.
Непонимающе хмурюсь, а девушка, как-то устало улыбнувшись, встает рядом.
- Я про Лиама и Сэм.
- Не понимаю о чем ты...
- Да брось. – Теа сочувственно кладет руку мне на плечо. - Ты смотришь на него так же, как я на Чарли. Мне не нужно гадать, чтобы понять, почему ты все время отводишь взгляд, когда смотришь на них.
И она была первым человеком, с которым я говорила о Лиаме.
Как и я была первой, с кем она говорила о Чарли.
Под конец вечера, самыми пьяными были именно мы. Чего явно не ожидали остальные, считая, что этой чести удостоится сам Лиам или Чарли, который попросту не умел пить.
Но это были мы.
Потому что пока другие праздновали, мы с ней пытались заглушить ноющую ревность.
К тем, с кем должны были в первую очередь дружить.
Но никак не любить.
И в этом году, мы с Лиамом поменялись ролями. Он был абсолютно трезв, в то время как во мне уже играл алкоголь, благодаря подруге по несчастью, которая, даже напившись, бросала на ничего неподозревающего Чарли тоскливые взгляды.
- Девушке не пристало целовать парня первой, даже если он именинник. Если вы хотите соблюсти эту чертову традицию, то пусть ваш товарищ сам поднимает свою задницу с дивана!
Я просто шутила и пыталась отступить, потому что эта ситуация ужасно пугала и смущала меня, но Тони и Чарли были непреклонны. Эшли громко рассмеялась с противоположного конца комнаты и показала мне палец вверх, отчего Шарлотту снова передёрнуло, а меня это, наоборот, подбодрило.
Но еще больше меня напугало то, что Лиам медленно поднялся и направился в мою сторону с хитроватой улыбкой. Чувствуя себя пугливой вороной, я стала нервно отступать и метаться, едва не столкнув какого-то парня. Но Лиам вовремя поймал меня за руку и притянул к себе.
- Нельзя нарушать традиции, Эмма. Ты же не хочешь, чтобы я был несчастлив весь этот год?
И не дав мне возможности протестовать, он наклонился и прикоснулся своими губами к моим, как делала я на протяжении всех шести лет.
Парень отстранился не сразу, он словно специально растягивал этот момент, и надеюсь, не понимал, как это на меня воздействует. Потому что голову тогда прилично вскружило.
При том, что мы, грубо говоря, даже не целовались, а лишь прижимались губами. Но в этом было больше интимности, чем в любом другом поцелуе.
Поэтому, когда он, отстранившись, подмигнул мне и вернулся в компанию к Сэм, я вернулась к Теа, и мы с самым мрачным выражением лица распили еще по бокалу шампанского.
Утром мы как всегда делали вид, что никакого поцелуя не было, и уж точно мы не обжимались в кладовке.
Но каждый знал, что это было.
Потому что оба жили этим событием потом целый год.
Просто не говорили об этом друг другу.