Мне очень хотелось проснуться дома; хотелось думать, что всё произошедшее было страшным сном, а я, на самом деле, всё это время лежала в своей постели, в своей мягкой, уютной, тёплой постели. Не было никакого мистера Джеймза, не было никакого подвала, не было никакой адской боли в голове. Это просто кошмар, очень реалистичный сон, в котором я чувствую всё по-настоящему – всю боль, все слёзы, весь страх, ужас, панику. Всё настолько реалистично, но я не могу проснуться. Мне не сбежать отсюда, из этого страшного сна. Выхода нет, и приходится только ждать, когда всё закончится, когда всё пройдёт...
Но реальность жестока.
Открыв глаза, я увидела тот же жуткий тёмный подвал. Никого не было рядом; я лежала одна на том месте, где второй раз потеряла сознание от сильного удара по голове. Спина гудела, затылок ныл, в глазах рябило от боли во всём теле. Я не могла пошевелиться – то ли из-за побоев, то ли из-за того, что боялась сделать только хуже. Удивительно, что я ещё жива, однако выглядела, наверное, как настоящий труп... Болела не только голова, но и лицо. Ощущались синяки, кровь, засохшие слёзы... Всё подряд, и это разъедало меня.
Я почувствовала ещё кое-что. Мои руки были связаны за спиной какой-то верёвкой, из-за чего я не могла разъединить их... Видимо, старик мистер Джеймз связал их, чтобы я больше не покалечила его. Наглец, мерзавец, самый настоящий мерзавец! Распускал руки, обвинял меня буквально во всём, в чём только можно, да ещё злится на то, что я ударила его! Он просто лишился ума, его крыша поехала... Старый дуралей! Думает ли он о своих поступках? Думает ли он вообще о том, что делает? Кажется, что его чувства очерствели, разум состарился и куда-то делся, а голос совести... его нет. Кто бы мог подумать, что, казалось бы, у учителя истории, у мудрого старого мужчины, нет рассудка? Неужели что-то, какие-то перемены в жизни могут так изменить человека?
Я лежала на холодном полу, так и не пошевелившись. Вставать и пытаться что-то делать, пытаться выбраться отсюда не хотелось, потому что я знала – все эти попытки будут безуспешны. Никто не услышит меня, никто не придёт ко мне на помощь, никто не вытащит меня отсюда. Все, с кем сейчас я могу иметь дело – это мистер Джеймз, но скрашивать своё одиночество с этим стариком совсем не хотелось. Мама, Эмили, Стефани... ищут ли они меня сейчас? Заметили ли моё исчезновение? Я ничего не могу узнать о них, не могу сказать им, чтобы они не переживали за меня. Чувство безысходности мучило меня, сердце сжималось, когда в мою голову лезли мысли о самом худшем – о смерти, о мучительной смерти; о горьких слезах мамы и Эмили... В такой обстановке действительно о лучшем и не получится думать.
Спустя какое-то время (кажется, я совсем сбилась во времени, так что даже не знаю, долго ли тут пролежала) недалеко от меня послышался уже знакомый, громкий и до боли режущий уши скрежет открывающейся железной двери. На этот раз моё сердце забилось от страха не потому, что я услышала резкий звук, а потому, что знала – идёт мистер Джеймз, и на этот раз он точно не оставит меня здесь просто так лежать. Он пришёл за чем-то, он похитил меня ради чего-то, ведь не бывает объяснение всему "просто так"?
Я не шелохнулась, когда медленные шаги становились всё громче и громче; а вскоре моему взору стал доступен и сам мужчина, кажется, уже переодетый в другую одежду. Мистер Джеймз посмотрел на меня с неким презрением, без всякого сожаления; с каменным, не выражающим никаких эмоций, лицом, а потом, словно почувствовав мою слабость, еле заметно ухмыльнулся. Я смотрела на него, боясь дышать, как маленький побитый щенок, которого жестоко выпнули на улицу. Не знала, что сейчас взбредёт в голову этому ненормальному, и это пугало ещё больше. Однако слова мужчины дали понять, что сегодня его рассудок более адекватен, чем в первый раз.
– Я немного погорячился тогда. Ты жива?
Я молча глядела на мистера Джеймза и, когда поняла, что он действительно ждёт от меня ответа, слабо кивнула. Сейчас мне хотелось знать только то, зачем я здесь и смогу ли когда-то выбраться отсюда. Но всё зависит от мистера Джеймза – от того, насколько сильно он зол на меня, от его потребностей, от его планов... Кто знает, действительно ли он похитил меня потому, что из-за меня его уволили из школы, причём я в этом вовсе не виновата.
– Отлично, а то понабрал бы лишних проблем, – мистер Джеймз хмыкнул и встал возле меня, а мне пришлось поднять голову и почувствовать ужасную боль в затылке, чтобы увидеть его лицо. Засохшие слёзы и синяки, которые я не видела, но ощущала, доставляли неприятный дискомфорт, будто сковывая моё лицо. Я ждала, когда мужчина начнёт говорить, когда он скажет то, зачем сюда пришёл, но он только молчал, словно смакуя моими страданиями, чувствами. Его выражение лица вызвало у меня отвращение, и я опустила голову на бетонный пол, первая нарушая тишину:
– Чего вы хотите? – мой голос был неузнаваем настолько, что мне пришлось откашляться, тем самым усиливая ноющую боль в теле. Виски, затылок, спина, ноги, руки – всё жутко болело, оставляя меня без сил.
– Джееннифер, – протянул мистер Джеймз, присаживаясь возле меня, – поверь, мне не нужно от тебя многого, мне не нужно убивать тебя. Знаешь, если честно, малышка Фейбер, я даже не знаю, зачем сделал это. Мои руки давно чесались похитить тебя, я был просто в ярости, когда меня уволили. Я выпил стаканчик виски, позволил себе немного расслабиться, а ты... чёртова дура, ты понимаешь, что я сгниваю в этом мире? Я пропил все деньги, обвиняя себя во всём, скисая от одиночества, от скуки, без дела... Я стал алкоголиком. Меня бесило это. Но алкоголь заглушал все мои мысли о скуке, а когда я снова понимал, что я так и сдохну здесь, сдохну один, без работы, без денег, без семьи, без любимой жены... Мне пришло в голову похитить одну из учениц, поиграться с ними, как с собачками, отомстить, так сказать. Почему-то я выбрал тебя. Не знаю, почему, Дженнифер, наверное, ты выглядишь, как собачонка, такая наивная и добрая...
Я была очень удивлена таким словам мистера Джеймза. Как собачонка? Он серьёзно? Да он чёртов эгоист!
– Мистер Джеймз... – сипло произнесла я, поднимая голову и заглядывая в тёмные глаза мужчины, – зачем? Чего вы хотите от меня? Чем я могу вам помочь?
В ответ мистер Джеймз хмыкнул и встал, направившись в сторону выхода. Его тяжёлые шаги отдавались эхом во всём подвале, они словно накапливали за собой ту энергию, тот негатив, злость или даже обиду, что испытывал мужчина. Напряжённая атмосфера развеялась, оставив за собой след одиночества и тоски, но где-то дальше, прежде чем выйти отсюда, мистер Джеймз медленно и чётко проговорил:
– Мне просто хочется твоих страданий, Дженнифер.
Дальше послышался звук железной двери, а я снова осталась одна, наедине с собой, в этом месте, где, видимо, проведу ещё немало времени...
Время шло медленно, нехотя тянулось, как застывший мёд, но ещё медленнее и ленивее; так, что бессмертие уже не казалось чем-то прекрасным; так, что хотелось, чтобы всё быстрее закончилось, чтобы эта безжалостная реальность прекратила губить меня изнутри. Последние слова мистера Джеймза крутились в моей голове, и вопрос: «Я действительно заслужила этих страданий?» не покидал меня. Я понятия не имела, сколько времени находилась в этом подвале; одиночество давило со всех сторон, и моя голова устала думать, устала размышлять, что-то вспоминать, но выкинуть все мысли не получалось. Моё тело устало находиться в одном положении, руки за спиной затекли, но у меня не было возможности их разъединить, поэтому я могла только встать и походить по кругу, чтобы не ощущать скованности. Я смогла изучить этот подвал: если подняться по лестнице, можно увидеть чёрную железную дверь, которая служила выходом, но она казалась такой мощной и непроницаемой, что все мои надежды на то, что я смогу выбраться отсюда, испарились. Видимо, дверь была заперта снаружи, и так надёжно, словно здесь какой-то ценный клад.
Больше в подвале ничего не было. Серые грязные стены, бетонный холодный пол, слабая лампочка на потолке, которая едва горела, и выход, находящийся совсем недалеко от меня. Казалось бы, свобода совсем близко – вот она, за этой стеной, за этой дверью; и где-то там, рядом, улица, свежий воздух; где-то там мой дом, моя школа, Стефани, Тэд, Марк, Дэйв... Лишь какая-то железная стена отделяет меня от этого мира, от спокойной жизни... Я настолько слаба, что не могу преодолеть её? Не могу выйти отсюда, не могу ударить мистера Джеймза так, чтобы он потерял сознание, и я бы просто выбежала? Неужели я и правда такая немощная?
Я лежала у стены, когда мистер Джеймз в очередной раз решил заглянуть ко мне. На этот раз он пришёл не с пустыми руками: мужчина держал пластмассовый дешёвый поднос, на котором стояла алюминиевая тарелка непонятно с чем и небольшим прозрачным стаканом, видимо, воды. Всё выглядело так, словно я находилась в тюрьме или какой-нибудь больнице, а мистер Джеймз – мой опекун. Похоже, ему нравилась такая игра, в то время как для меня это было сущим кошмаром.
Мужчина спустился ко мне; на лице его красовалась гадкая довольная улыбка, выражающая чувство господства и превосходства надо мной. Ему, похоже, действительно доставляло удовольствие то, что я настолько обессилена и выгляжу как побитый щенок; а он удовлетворён; удовлетворён тем, что смог завладеть моим страхом, моим сознанием. Старый учитель просто свихнулся...
– Ты хоть бы встала, а то лежишь и не двигаешься совсем, глупая, – недовольно, словно учитель, пробубнил мистер Джеймз, после чего подошёл ко мне ближе. – Хочешь есть? Я принёс тебе еды.
Я посмотрела на мужчину и как можно убедительней замотала головой. Есть? В таком положении мой желудок не может думать о какой-то еде. Хотелось домой, а не есть. Хотелось домой...
– Балда, – выругавшись, мужчина сел передо мной, поставив поднос с едой на пол. – Ты хоть знаешь, сколько тут лежишь без еды? Мне не надо, чтобы ты тут с голода сдохла.
Я нехотя заглянула в тарелку: какая-то полужидкая масса, похожая на кашу, находилась там и выглядела не очень аппетитно. Совсем не аппетитно. При её виде захотелось блевать.
Но мистер Джеймз будто не понял этого по моему взгляду. Он охотно взял в одну руку тарелку с кашей, а в другую – ложку, и с каким-то сумасшедшим огнём в глазах посмотрел на меня; можно подумать, что мы собрались играть в какую-то весёлую игру... Вот идиот, старый идиот. Его взгляд раздражал меня. Его кривая улыбка, кривые руки, щетина на щеке, морщины у глаз... Этот образ хотелось навсегда выкинуть из своей головы, но я знала, что это невозможно. До конца своей жизни он будет мелькать в моей голове, в моих воспоминаниях, в страшных снах... Или моя жизнь так и закончится здесь, в этом грёбаном подвале с этим ненормальным учителем?
– Давай, Дженнифер. Я же не зря готовил это для тебя? – ложка с кашей оказалась у моего рта, но я зажала рот и отвернула голову, зажмурившись. Он собрался меня кормить? Как же это низко... Это настолько низко, что хочется плакать, кричать, бежать отсюда как можно дальше, чтобы всё забыть, забыть, как страшный сон.
– Я не хочу, мистер Джеймз...
– Дура! – мужчина нервно поставил тарелку с кашей на пол и свободной рукой повернул мою голову в его сторону, подставляя ложку к моему рту. Я не могла смотреть на него; становилось мерзко и тошнило. Слёзы непроизвольно подступили к моим глазам, и огромный ком застрял в горле... – Ты будешь есть! Поняла? Ешь! Я сказал – ешь! Иначе я сам запихну всю эту кашу в тебя, поняла?!
Ещё несколько попыток, и я с трудом попробовала эту гадкую кашу. Живот сразу же скрутило; до жути захотелось всё выплюнуть обратно. Я не могла проглотить это, не могла вдохнуть воздуха, не могла выплюнуть – ничего не могла сделать. Моё состояние можно было прировнять к смерти – однако я ещё чувствовала; чувствовала, как слёзы льются из моих глаз; чувствовала, как мне страшно, как хочется уйти отсюда, попасть домой, защититься, скрыться ото всех, оказаться в сильных, крепких объятиях... Мистер Джеймз издевается надо мной, не ощущая при этом никаких угрызений совести. Какой же он мерзкий, гадкий, отвратный, противный! Совершенно бесчувственный человек, когда-то бывший учитель, но не заслуживающий никакого уважения...
– Дженнифер, чёрт её подери, ты должна есть! Кто тебя ещё накормит здесь? Никто! Ты умрёшь с голоду, дура! – мистер Джеймз перешёл на крик, неосторожно подпихивая ложку с едой в мой рот, но я отворачивалась, прижавшись к стене. – Что за упрямство?!
– Оставьте меня! – не выдержала я и, пользуясь случаем, неаккуратно ударила мужчину ногой, с открытой ненавистью смотря ему в глаза сквозь слёзы. – Не хочу я есть вашу кашу, ясно?! Что вам ещё нужно от меня?! Зачем вы вообще притащили меня сюда? Что я вам сделала, мистер Джеймз?! Прикопались ко мне, будто я виновата в том, что вас уволили, так лучше сразу же убейте меня за это, если вы действительно считаете меня виноватой! Я ненавижу вас! Вы настоящий псих! Маньяк! Господи, да таким, как вы, только смерти желать можно!
Молчание повисло между нами, накапливая с собой тот гнев, что испытывал сейчас мистер Джеймз. Его руки сжались в кулаки, а лицо, кажется, даже покраснело от ярости; губы свернулись в узкую полоску, а на шее проступили жилки. Он готов вот-вот взорваться, чтобы убить меня... Это напряжение доходит до меня, отчего по моей спине пробегают мурашки. Страшно. Он услышал всю правду, и теперь я могу оказаться всего лишь мёртвым телом, за какие-то доли секунды.
В один миг я почувствовала рядом с собой сильный удар; лицо мужчины оказалось прямо передо мной; его глаза смотрели ровно в мои; а тяжёлое, от бешенства, дыхание обжигало меня. Мистер Джеймз был так напряжён, словно тащил за собой груз весом одну тонну, однако было заметно, что он сдерживался... Наверное, чтобы не ударить меня. Его глаза были полны злобы и смотрели на меня так, словно ждали извинений. А я не могла больше ничего сказать, будто страх, смешанный с ненавистью и слезами, поглотил меня.
Мистер Джеймз повис надо мной, едва не касаясь своим носом моего лица; одна его рука упиралась в пол, а пальцами другой он сжал мои подбородок и, наклоняясь к моему лицу ещё ближе, не сводя взгляда с моих заплаканных глаз, яростно зашипел:
– Я убью тебя лишь после того, как у тебя совсем не останется сил; когда ты будешь настолько слаба, что не сможешь встать на ноги или поднять головы; когда я почувствую, что ты действительно получила по заслугам, и я буду доволен собой, поняла? Хочешь вызвать жалость своими слезами? Тряпка, этим ты только заставляешь меня прыгать от радости. Оу, слёзы маленькой беспомощной девочки... Сколько тебе лет, Дженнифер? Шестнадцать? И ты всё ещё начинаешь ничтожно реветь при любом удобном случае? Если ты хочешь остаться живой, то перестань сопротивляться, перестань рыдать, как младенец, перестань ослушиваться меня! Тебе не выбраться отсюда, ты понимаешь это? И я не отпущу тебя, пока не получу то, что хотел, Дженнифер... – мужчина едва отстранился от моего лица, всё ещё горя от злости. Я, ни разу не шелохнувшись, слушала его, полная ужаса; от каждого его слова мои руки леденели всё сильнее, живот скручивало от паники, а во рту совсем пересохло... Это кошмар, настоящий кошмар, вызывающий желание умереть. Никогда бы не подумала, что судьба повернётся так, и я испытаю то, что, кажется, испытывают только в ужастиках или страшных сказках. Я перестала видеть своё будущее... Наверное, для меня жизнь кончилась прямо сейчас, здесь. Это пугающе, это чувство какой-то безысходности, чувство приближающейся смерти. Как бы ни хотелось жить дальше, бороться за свою мечту – но кто-то останавливает меня, крепко держит, руша все надежды на счастливую жизнь.
Сквозь весь страх, я заметила, что мистер Джеймз намеривается провести своей рукой по моему бедру, как внезапно яркий, звонкий и знакомый звук пронзил весь подвал, отдаваясь эхом. Такой знакомый звук, который дал мне маленькие надежды на свою дальнейшую жизнь, и сердце моё остановилось, как и я сама, как и мистер Джеймз, немного ошеломлённые. Звонок моего телефона разносился по всему подвалу, окутывая каждый уголок какими-то позитивными эмоциями... Он казался таким ярким по сравнению со всей атмосферой, что царила здесь.
Спасающий звук доносился со стороны мистера Джеймза, и он резко соскочил, бросаясь шарить руками по своим карманам, и, вынув оттуда мой телефон (который когда-то, видимо, успел у меня забрать, о котором я совсем забыла, чёртова дура), сосредоточенно посмотрел на светящийся дисплей. Его губы растянулись в ехидной улыбке, а взгляд игриво заблестел, медленно переведясь на меня. Кто-то звонил мне... Кто-то звонил мне... Но кто же? Почему мистер Джеймз так смотрит на меня?
– Джееннифер, – протянул он, после чего показал мне телефон, на экране которого высвечивалось имя «Дэйв». Дэйв... Моё сердце бешено заколотилось, а руки затряслись от некой радости. – Неужто сам Дэвид Конорс звонит тебе, Дженнифер? Что ты так смотришь? А? Ты думаешь, что этот недоумок достанет тебя отсюда? Даже не надейся, глупая, он никогда не вытащит тебя, слышишь?
– Мистер Джеймз, прошу вас! – выкрикнула я, сама не понимая зачем.
– О чём ты меня просишь, Дженнифер? – мужчина присел на колени, в то время как я попыталась отползти от него подальше и вжалась спиной в холодную стену. Слёзы не останавливались литься, не давая мне вдохнуть больше воздуха, чтобы хоть как-то разъяснить свой разум, чтобы прибрать все мысли в порядок, чтобы немного успокоиться... Мистер Джеймз продолжал смотреть на меня, ожидая ответа, а я тряслась, не зная, что сказать. Звонок моего телефона не умолкал; имя, от которого моё сердце выпрыгивало из груди, всё ещё высвечивалось на дисплее... Дэйв звонит мне. В это сложно поверить, словно этот звонок – какая-то иллюзия, словно мне это кажется или просто снится. Так хочется выхватить свой телефон, чтобы ответить ему, чтобы всё рассказать, чтобы связаться с миром, чтобы попросить помощи и, наконец, убежать отсюда... Но мистер Джеймз подразнивал меня, видя, с какой беспомощностью я смотрю на него, молча умоляя отпустить меня.
И тут он ответил ему сам. Моё дыхание перехватило.
– Добрый день, Конорс, как твои дела? А? Что? Не ожидал меня услышать? – мужчина дико расхохотался, держа в руке мой телефон возле уха, а я перестала дышать, не отрывая взгляда от него. Что он собирается ему сказать? Зачем он ответил? Чёртов мистер Джеймз, да чтобы он сгорел в аду! – Если ты названиваешь Дженнифер, в надежде на то, что она ответит, то ты глубоко ошибаешься, слышишь? Ты слышишь меня, мелкий паршивец? Даже не пытайся искать её, ты, чёртов кретин, слышишь?! Или я закопаю тебя, да я... да я в любом случае закопаю тебя, понял? Вы все, оставьте Дженнифер, она не вернётся больше, слышите?! Кретины! Забудьте о ней! Оставьте её! Никто не найдёт её, Дэвид, и передай это всем! Тупые уроды! Я ненавижу вас! Я ненавижу вас всех!!!
Ещё секунда, и мой телефон полетел в противоположную стену, расколовшись на две части. Мужчина нервно и глубоко дышал от скопившейся злости; кинув взгляд на меня, он вновь победно заулыбался, так, будто выиграл в какой-то войне, и вся награда, весь приз должен был достаться ему. Его слова, адресованные Дэйву, поразили меня, снова лишив надежды на будущее. Мне показалось, или он угрожал ему? Он, чёрт возьми, угрожал Дэйву! Кого он в себе возомнил?!
– Ну всё, Дженнифер Фейбер, – довольно начал мистер Джеймз, склоняясь надо мной, – никто не достанет тебя. Ты только моя, маленькая дурочка.