Benjamin Wallfisch & Disa — New World Coming
Halsey — Haunting;
Bastille — The Silence;
Jamie xx — Loud Places.
С этого вечера моя жизнь вновь приобрела новые краски. Утро встречало меня тёплым солнечным светом, в школе я даже сумела завести пару друзей, среди которых была одна милая чёрноволосая вегетарианка и мальчик, увлекавшийся футболом. Оба были хорошими ребятами, и с ними было приятно проводить время, но только в стенах школы. Вне их я посвящала всё своё время Тео, да и немного урокам по поздним вечерам. Джо я внимания практически не уделяла. Он этого и не требовал, постоянно убегая то поболтать с Мартой возле порога дома, то погулять с ней по ночному городу. Я не узнавала своего Джоэла и считала, что сильное влияние на него оказывала именно эта странная девушка. Только я ничего не могла с этим поделать. Стоило мне лишь взглянуть, как загорались глаза у моего брата, когда речь шла о Марте, или с какой прытью он сбегал из дома на очередную встречу, я моментально передумывала что-либо говорить. Просто я видела, что именно творилось с моим братом. И я прекрасно знала, что не должна была его останавливать.
Я и сама была занята, поэтому у меня не было особо много времени на то, чтобы отвлекаться. После школы я постоянно забегала в магазин, чтобы купить фрукты или какой-нибудь сок, потом ехала к Тео, а там вечер проходил, как одно мгновение. Мы с моим другом гуляли в парке, наслаждаясь ароматом расцветавших ирисов, сидели на скамье, а то и частенько оставались в палате, вдыхая немного горький запах лекарств. Нам было весело везде, хотя порою и не очень, когда дело доходило до грустных разговоров. По большому счёту мы с Тео разговаривали о его прошлом, потому что это была самая интересовавшая нас обоих тема. Я рассказывала ему случаи, происходившие с ним, до аварии. Начинала я с далёкого детства, плавно переходя на юность, а там и в деталях описывала наше путешествие. Объясняла я ему и причину нашего отъезда, говорила об отчиме. Несмотря на это, я не пыталась внушить Тео неприязнь к его «новому» отцу — она появлялась у него сама, когда он слушал рассказы из собственной прошлой жизни. Правильно ли я делала, делясь с ним его же собственными воспоминаниями, пусть и утерянными? Не знаю. Но умолчать об этом я не могла. В том числе и про наши отношения, про которые я мельком рассказывала ему по вечерам, но не подробно. Не хотелось быть навязчивой. Он должен был всё вспомнить сам.
За собой я также замечала, что сильнее и сильнее привязывалась к Тео. Ещё сильнее, чем раньше. Тем не менее, в наших встречах не было ни намёка на романтику, как я ни старалась. Случайные касания руками, взгляды украдкой, видимо, совершенно не смущали Тео. Он продолжал улыбаться и разговаривать, как ни в чём бывало. Наверное, зря я это делала. Зря я старалась вернуть наши прежние чувства.
Но я надеялась, что всё выйдет.
Я верила, что всё получится, потому что, однажды, когда мы в очередной раз гуляли по парку, Тео неожиданно спросил меня:
— Мод, а как сказать девушке, что я её люблю?
Услышав это, я внезапно смутилась, отвернувшись в другую сторону. Сумев-таки перебороть себя, я чуть тише произнесла:
— Лучше прямо. Просто сказать и всё. Но тут ещё очень важно найти нужный момент. Например, когда на небе звезды, или когда вокруг полнейшая тишина, — в это мгновение меня унесло волной воспоминаний в ту самую ночь, когда Тео признался мне в своих чувствах. На губах проступила тёплая улыбка.
В тот день, когда мы гуляли, по этому поводу парень больше ничего не ответил, сменив тему. Мне казалось, что он сделал это, потому что тоже засмущался.
С этого самого момента я ждала, когда Тео скажет мне заветные слова. Время шло, но пока ничего не менялось. Прежние прогулки, смех, улыбки, разговоры и воспоминания — по вечерам. С утра — нелюбимая мною школа.
***
Утром четвёртого дня же что-то во мне перевернулось. Я, наконец, взяла в руки сотовый телефон, чтобы позвонить маме. Совесть жгла меня изнутри, и я чувствовала, что не смогу больше терпеть. Я не могла поверить в то, что до сих пор не звонила родителям. Именно поэтому медленно, аккуратно, словно боясь пропустить нужный номер, я пролистывала список контактов. Нашла его. Коснулась пальцем самого родного слова, и звонок пошёл. Секунда-другая. Ещё несколько. Ответа нет, и только через три-четыре гудка я услышала родной голос. Волна тепла прошлась по моему телу, отчего я прикрыла глаза и на выдохе произнесла:
— Мам.
Сначала она не ответила, но вот до меня снова донесся её голос. Я не заметила, как мы разговорились. Мне было ужасно неприятно лгать, я буквально чувствовала, как по спине пробежалось что-то липкое. Наверное, собственная ложь аккуратно обнимала меня скользкими пальцами. От таких мыслей мой голос постоянно сбивался, и все мои рассказы звучали до ужаса неправдоподобно. Только мама в это верила, заботливо спрашивая, наедаюсь ли я, как себя чувствую. Мне было так плохо от собственного двуличия, но нельзя было ничего поделать. Приходилось терпеть. Так было надо. Я в любом случае знала, что обязательно расскажу своей маме и своему папе правду. Обязательно. Однако всему своё время.
Как следует, налгав маме в этот день, а после, поболтав с отцом, я думала, что ничего хуже этого точно не могло произойти. Ах, как я же я всё-таки ошибалась.
***
Уроки закончились, я была свободна, как ветер, гулявший в чистом поле. Да, была задана домашняя работа, но это была последняя вещь, которая могла меня волновать. Я не задумывалась о ней, предпочитая думать о нашей скорой встрече с Тео.
Обед, сборы в больницу, как и всегда, прошли быстро. Я попрощалась с миссис Флетли, коротко стиснула брата в объятиях и тут же побежала на автобусную остановку. У меня было хорошее настроение от того, что, наконец, Тео должны были выписать. Наконец, он должен был пойти со мной в школу, сидеть со мной за одной партой, а там, я верила, мы вместе бы продолжили вспоминать наше прошлое, творя будущее.
Боже, о каких странных вещах я задумывалась в тот день.
Легкой, почти подпрыгивающей походкой, я забежала в больницу, где всё-таки сбавила шаг, едва не натолкнувшись на выходившего мужчину с тростью. Взгляд его выражал полнейшую обескураженность от моего приподнятого настроения, поэтому меня вмиг бросило в краску. После этого я уже спокойнее прошла по коридору, поднялась на второй этаж, поздоровавшись со знакомыми врачами, улыбнувшись им, и уже через минуту оказалась в палате, ставшей мне за это время почти родной.
Я могу поспорить, что мои глаза светились, щёки были покрыты румянцем, а на губах красовалась улыбка. Только в одно единственное мгновение всё это исчезло. Всё пропало.
Он аккуратно придерживал Кэсси за плечи, подвернув под себя колени на её койке, и целовал её в губы. Так боязливо, не спеша. Это был их первый поцелуй. Такой же был и у нас. Я помню его: лунной ночью, возле мотеля и проезжей части. Однако нам это не мешало, ничуть. Я помню лёгкие касания губ и румянец на наших с Тео щеках. Проникновенные, пропитанные юношеским максимализмом, слова. Тогда я задыхалась от любви, переполнявшей меня и поцелуя, от которого у меня появлялись крылья за спиной.
Сейчас я задыхалась, потому что меня сломали. И сломали нашу вечность. Причём, сделал это сам Тео. В его небесных глазах отражалась уже не я.
Время остановилось, вокруг всё затихло. Я видела только поцелуй, только два силуэта, застывших в проявлении чувств. Мою щёку обожгла солёная слеза. Я не выдержала — не выдержала, сорвалась и, хлопнув дверью в палату, оказалась в коридоре. Я не видела того, что произошло после моего громкого ухода, не слышала и не хотела слышать слова Тео и Кэсси.
Не разбирая дороги, я неслась куда-то впёред, всхлипывая, нарываясь на пациентов, осыпая их многочисленными «извините, простите». Я не осознавала, как оказалась на улице, с пакетом шоколада в руках, с которым я пришла навестить Тео. Глянув неприязненно на пакет, я тут же бросила его куда-то в сторону, понесшись к автобусной остановке. Конечно, сладости не были ни в чём виноваты, но тогда я этого не понимала. Мне казалось, что этот шоколад напоминал мне о Тео, поэтому я была рада от него избавиться.
Когда я стала ждать автобус, пытаясь справиться со слезами, я услышала ещё довольно далеко голос Тео, звавший меня. Не в силах этого вытерпеть, я принялась ловить такси. Быстрее-быстрее, я так спешила.
Запрыгнула в первый попавшийся автомобиль, моментально назвала адрес, и вот машина рванула вперёд, оставив после себя запах жжёной резины и отметины на асфальте. Совсем скоро я оказалась у дома Флетли, и я бы ни за что не пошла бы туда, если бы не тот факт, что в этот день Мириам работала, а миссис Флетли пошла в гости к старым знакомым. Джо в это самое время должен был либо писать реферат по истории в ближайшем кафе, либо сидеть дома у Марты. Так что, дом был свободен, и я могла переждать порыв эмоций там. Я могла разобраться в произошедшем, могла порвать мою любимую фотографию, где мы с Тео были запечатлены на празднике в честь моего шестнадцатого дня рождения.
Вставив ключ в замочную скважину, я повернула его, но привычного звука не последовало. Дверь, на удивление, не была заперта. Тут я передумала идти в дом, и хотела развернуться, чтобы пойти, куда глядели мои глаза. Но что-то меня остановило, и я прошла внутрь, направившись на кухню, чтобы налить себе немного соку. Меня мучила ужасная жажда после бега.
Позади послышались шаги. Вероятнее всего, это был Джоэл, поэтому, открывая холодильник и не поворачиваясь, я глухо произнесла:
— Джо, пожалуйста, не говори Мириам и миссис Флетли, что я возвращалась. Пусть думают, что я у Тео.
— У Тео, говоришь? — пропитый мужской голос проскрежетал практически за моей спиной. До меня сразу же донесся отвратный запах спиртного.
Я повернулась, чтобы закричать, но не успела.