Странствия по Лапии проходили куда спокойней, чем по Кундии. В городах путникам с удовольствием предоставляли кров и пищу и не интересовались, кто они, откуда и куда идут. Видно, бродяг здесь встречалось много: тех, кого не принимали другие менее суровые страны. Люди привыкли, что на их расспросы отвечают скупо, а то и вовсе отмалчиваются, поэтому не настаивали. Мало ли какие могут быть причины?
А вот на Голубиных станциях удача оставляла даже Сокола ясно солнышко. Офицеры Компании не жаждали испытывать Ждана с Дугавой и ещё меньше хотели принимать на обучение Майли. Каждый раз обещали, что на станции в соседнем городе путникам обязательно помогут и утомительное путешествие закончится. Посему они забирались всё дальше на север. Если бы Финист не раздобыл денег в Гульборге, пришлось бы худо, а так хватило и на тёплые тулупы, подбитые мехом плащи с сапогами и ещё на еду осталось. С другой стороны, Герда радовалась, что может провести с друзьями больше времени.
С наступлением зимы похолодало. Земля покрылась толстой шапкой снега. Коням приходилось высоко задирать ноги, их ход сделался тряским и неудобным. Уставать и животные, и люди начали в два раза сильней, от того привалы делали намного чаще.
Близ небольшого городка с длинным неблагозвучным названием Фаскенхёгсдааль, их накрыла пурга. Глаза застилали хлопья снега, зловеще завывал ветер, грозя сдуть всадников с лошадей. Ехать дальше оказалось невозможно. Путники решили проситься на ночлег.
Ни стены, ни городских ворот в Фаскенхёгсдаале не было. Города Лапии походили на сильно разросшиеся деревни. Люди здесь нападали редко, а демонов стены только раззадоривали. Зато двери каждого дома украшали защитными талисманами. Правда, в Фаскенхёгсдаале их убрали – на месте замысловатых узоров остались кривые царапины, словно от когтей жуткого зверя.
Финист нахмурился:
– Здесь нам окажут холодный приём.
– Почему? – оторопел Ждан.
Он промок и продрог насквозь, как и все остальные, но жаловался так громко, будто плохо было ему одному.
– Пресветловерческий храм, – наставник указал на мрачное здание с массивными каменными стенами и высокой круглой башней-колокольней.
– Не может быть! – поразилась Дугава. – А вдруг это ратуша или дом богача?
– Разве похоже? – хмыкнул наставник.
В окнах красовались сложные узоры из дешёвого прозрачного стекла – убогие витражи как в Волынцах.
– Но мы ведь всё равно попытаем счастья? – с надеждой спросила ученица.
– Придётся, – Финист спешился и направился к ближайшему крыльцу.
Там их не приняли, отговорившись тем, что у них и так полно гостей. Во втором доме открывать отказались, обозвав лиходеями. В третьем и четвёртом мест не нашлось. В пятом не помог даже увесистый кошель: заявили, что у них нет условий принимать таких знатных господ. В шестом побоялись накликать гнев гостей своей бедностью и убогостью.
Поговорить начистоту соизволили только в седьмом доме. Маленький, но ухоженный, его крышу украшали приметные человечки в островерхих колпаках. На высокое крыльцо вышел коренастый мужчина. В тёмных волосах пробивалась ранняя седина, латанный овчинный тулуп висел бесформенным мешком. Хозяин обвёл собравшихся усталым взглядом. Девушки стучали зубами от холода.
– Не пустит вас никто. Проповедник велел только пресветловерцев-пилигримов принимать. Он сам был пилигримом. Когда мимо наших мест проходил, на город напала свора демонов-зубоскалов. Пять человек загрызли, пока он их не прогнал. В благодарность бюргеры храм построили. Все деньги потратили. Проповедника новым бургомистром назначили вместо старого, который к староверам благоволил.
К тому же в этом году заморозки рано наступили – весь урожай погиб. Голодать приходится. Проповедник говорит, что Пресветлый-милостивый нас испытывает, чтобы староверческую скверну из сердец вытравить. Поэтому гостей принимать нельзя, а уж тем более за деньги. Против его законов это.
– А от голода умирать не против? – не смолчал Финист.
Мужчина пожал плечами.
– Ищите приют в лесу. Там поляна в низине есть – затишек. Разведите костёр и согреетесь. Вот ещё возьмите, – он протянул наставнику флягу. – Оно крепкое. Не даст замёрзнуть.
Финист хотел заплатить, но хозяин отказался. Из дома раздался сварливый женский голос:
– Живо дверь затвори! Только бед навлечёшь, помогая бродягам.
Хозяин поспешил восвояси.
– Мы всё неправильно делаем, – заявила Майли. – Надо просить приют в храме. Проповедники обязаны помогать честным людям в беде.
– Только к честным людям в их понятии мы не относимся, – осадил её Финист.
Их отношения накалились. Наследница постоянно ревновала и взывала к благородству. Наставник же оказался скользким, как рыба, и от любого давления уходил. Отстала бы она от него и позволила решать самому. Но Майли советов не слушала.
– Тогда я сама попрошу там приюта, а вы останетесь ночевать на улице.
Высоко вздёрнув голову, наследница направилась к церкви. Правда, шла она медленно, ожидая, что Финист побежит следом.
– Что ж, – повернулся он к остальным. – Если больше возражений нет, пойдём искать поляну в лесу.
– Но мы ещё не все дома обошли, – попытался переубедить его Ждан. – Последний хозяин добрым оказался. Может, следующий пустит на ночлег.
– Да и Майли нельзя бросать. А если она потеряется? – поддержала друга Дугава.
– Ладно. Проверим остальные дома, а Герда поищет поляну, чтобы мы не блуждали в потёмках, когда нас отовсюду выгонят, – скомандовал Финист.
Сиротка легко находила общий язык даже с чужим лесом. Шумящий, поскрипывающий стволами хвойник, убранный пушистым снегом, не пугал. Все дорожки быстро запоминались и укладывались в мысленную карту, нечто похожее на чутьё Сумеречников подсказывало направление. Вскоре отыскалась достаточно большая и ровная поляна, чтобы путники уместились тут вместе с лошадьми. Осталось только собрать хворост и разложить костёр.
Вдруг лес наполнился шумом: затрещали сучья, заплакал ребёнок, вспыхнула молния и потянуло дымом. Герда побежала на звук. В стороне от проторённой дороги горела лиственница. Рядом стоял мальчик и таращился на языки пламени.
– Что случилось? – спросил сиротка, бросая пригоршню снега в огонь, чтобы потушить.
– Это не я! Честно-пречестно! – судорожно оправдывался мальчик.
На вид ему было не больше восьми лет. Одет в серый шерстяной кафтан и штаны, поверх которых накинут залатанный плащ с чужого плеча. На лохматые пепельные волосы нахлобучена дырявая шапка, норовящая упасть на глаза. Рядом небольшая вязанка хвороста, сырого, для очага не подходящего.
– Тише, я тебя не обвиняю, – успокоила мальчика Герда. – Просто расскажи, что произошло.
– Я собирал хворост... – заговорил он, с трудом преодолевая испуг. – Меня мачеха послала. Сказала, чтобы без него дома не показывался. А тут метель. Я заблудился, устал и хвороста почти не набрал. Руки-ноги закоченели, вот я и споткнулся. Что-то хрустнуло и как вспыхнет! Теперь меня даже на порог не пустят. Скажут, что это я пожар устроил. Мой отец дровосек. У нас кроме деревьев богатства никакого.
Мальчик хлюпнул носом.
– Ты не виноват. В лиственницу молния попала. Да и огонь потух, ствол едва обгорел. Так и скажешь дома.
– Молния зимой? – удивился он. – Такого не бывает!
– Не важно. Главное, что ты тут не при чём. Как тебя звать?
– Вожаненок. Вожыком мама называла, – слабо улыбнулся мальчик.
– А я Герда. Давай соберём хворост вместе, и я отведу тебя домой.
– Но ты не из местных. Почему ты не заблудилась?
– Я дочь лесника. Найду выход из любого леса в любую погоду. Это у меня в крови.
– Но я сын дровосека и постоянно теряюсь.
– Просто ты пока плохо дорогу запоминаешь, – усмехнулась Герда.
Зачем родители посылают детей в лес по такой погоде? А вдруг действительно пожар или зверь нападёт? Неужели совсем не боязно? Отец ведь тоже часто усылал Герду одну, несмотря на возражения матери. Тогда и в голову не приходило возмущаться его беспечности.
Пока собирали хворост, согрелись и развеселились. В обратный путь двинулись, когда на небо взошла луна. Ребята, должно быть, заждались, но не бросать же Вожыка в беде.
Стоило приблизиться к поселению, как стали слышны крики. Товарищей можно не искать. Вон они, на главной площади, у храма. Майли упёрла руки в бока и отчитывала Финист визгливым голосом. Тот задрал нос кверху, не желая слушать. Дугава и Ждан ошалело таращились на обоих.
– Из-за тебя меня отовсюду гонят! – возмущалась наследница так, что заглушала ветер. – Даже во вшивый храм посреди дремучего захолустья не пустили. Меня, примерную воспитанницу самого просвещённого монастыря в Кундии! Это наказание за то, что мерзкому колдуну вне брака отдалась. Пресветлый-милостивый, почему я оказалась настолько слепа? Почему на искушение поддалась?
– Пойди ещё раскайся перед всеми, – рычал наставник. – Тоже мне – падшая женщина. Если бы не я, гнила б ты сейчас в семейном склепе или, хуже того, стала бы невестой Карачуна по воле твоего предателя-отца. Вот уж действительно колдуна мерзее ещё поискать надо.
– Не смей меня им попрекать! Он запутался. Его свели с ума!
– Конечно, оправдывай его! Если это сделает тебя счастливой, можешь сдать нас проповеднику. Тогда всем станет так жарко, что мало не покажется!
– Зачем вы так орёте? Нас же действительно на костёр спровадят. Это пресветловерческий город! – напомнила Герда, встав рядом.
Наставник подозрительно уставился на мальчика.
– Кто это?
– Вожык. Его послали в лес за хворостом, и он заблудился. Чуть в пожар не попал. Я веду его домой.
– Пожар? – Финист согнулся так, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами мальчика. – Чем быстрее мы уберёмся отсюда, тем лучше.
– Подождите, я только проведу его.
Сиротка пошла за Вожыком. Он жил в том доме, чей хозяин единственный проявил доброту. Дверь на стук открывать не спешили. В окнах даже огонь не зажгли.
– Может, никого нет? – предположила Герда.
Мальчик покачал головой. Вскоре на пороге показался уже знакомый мужчина. Свет всё-таки запалили. Из глубины дома донеслось женское ворчание:
– Эспен, если это снова те голодранцы, гони их в шею!
– Тише, Илзе, это мой сын, – ответил хозяин и обнял Вожыка: – Хвала Пресветлому, ты вернулся. Такая пурга! Я уже думал идти искать.
– Если этот лентяй не принёс хворост, гони и его!
Дровосек скривился, но промолчал. Мальчик отстранился, будто не хотел заходить. Герда протянула вязанку хвороста хозяину.
– Вожык не лентяй. Это всё он собрал.
Она подтолкнула мальчика к дому.
– Ты уходишь? – переполошился он.
– Мы в лесу заночуем, а на рассвете, если метель стихнет, дальше поедем.
– Но в лесу холодно, а ночью ещё и страшно. Отец, можно им остаться у нас? Они хорошие.
Он тяжело посмотрел на сына.
– Эспен, чего так долго? – раздражённо прокричала Илзе.
Он сжал руки в кулаки, лицо закаменело. Видно, злое обхождение с сыном и бесконечные понукания ему до смерти надоели, как и роль подкаблучника.
– Зови своих товарищей. Переночуете в сарае, а то волки лютуют. Видно, тоже оголодали.
Герда против воли улыбнулась и кивнула. Всё же здорово провести ночь в тепле.
Когда она вернулась, Майли валялась на снегу и истошно вопила. Дугава пыталась её успокоить, иногда голос подавал Ждан. Финист же стоял в стороне и равнодушно наблюдал за ними. Сиротка обняла наследницу и радостно объявила:
– Нас пустили на ночлег! Сегодня мы не будем мёрзнуть.
Майли замолчала и недоверчиво посмотрела на неё.
– Только не говори, что нас пригласили в благодарность за то, что ты привела мальчишку, – наставник в досаде прикрыл лицо рукой.
– А что такого?
– Мы не будем ночевать в этом городе. Здесь повсюду пресветловерцы.
Он снова скрытничал: его взгляд бегал, ни на ком не задерживаясь, а голос едва заметно подрагивал.
– Иди, если хочешь, а мы останемся. Это хорошие люди. Они нас не выдадут, – ответила Герда.
Майли бодро закивала. Ждан с Дугавой тоже предпочли ночёвку под крышей. Финисту пришлось согласиться.
После изнурительной дороги и холодного ветра сарай показался дворцом. Повеселели все, только Финист бурчал недовольно. Когда остальные улеглись спать, он сидел, сложив руки на коленях, и прислушивался.
Герда проснулась от того, что потянуло дымом.
– Пожар! – закричал наставник и выскочил на улицу.
Ученики последовали за ним. Горел хлев, который стоял близко к дому. Путники принялись забрасывать пламя снегом, чтобы огонь не перекинулся на жилую постройку. На порог выбежал Эспен в накинутом поверх ночной рубахи плаще.
– Что происходит? – оторопело спросил он.
За ним вышла высокая худая женщина с орущим грудным ребёнком на руках. В полах её одежды путались ещё два карапуза. Мимо них старался незаметно прошмыгнуть Вожык.
– Я тебе скажу, что происходит! – заметив пасынка, женщина схватила его за ухо. – Твой демонёнок поджёг хлев! И что здесь делают эти голодранцы? Ты что, пустил их переночевать?!
– Илзе, прекрати! – попытался унять её Эспен. – Если бы не они, весь дом мог сгореть, и мы вместе с ним.
– А если бы не твой выродок, ничего бы не случилось.
Вожык едва слышно скулил, пока мачеха выкручивала ему ухо.
– Что вы делаете?! Ему же больно! Отпустите немедленно! – заступилась за него Герда, прежде чем Финист успел её остановить.
– Да кто ты такая, чтобы мне указывать?! – разгневалась Илзе, но Вожыка отпустила.
Он спрятался у сиротки за спиной.
– Кем бы я ни была, с детьми так обращаться нельзя. Никто ваш хлев не поджигал. Посмотрите, как высоко для этого забраться надо. Снег кругом. Так только от большого огня загореться могло. Вожыку его взять неоткуда.
– Она права, Илзе, – осторожно заметил Эспен. – Потерпи ещё год, и я отправлю мальчика подмастерьем к кузнецу. С ним уже всё договорено.
– Как бы мы раньше Пресветлому души не отдали с твоим поджигателем, – проворчала жена. Ребёнок у неё на руках затеребил ворот рубахи. – Этих голодранцев чтоб и духу завтра не было.
Но утром они остались, чтобы помочь Эспену убрать последствия пожара. Соседи косились на них со смесью любопытства и неприязни, но не вмешивались. Вожык хвостом ходил за Гердой, пытаясь помочь, но был до того неловок, что без него работа бы шла быстрее.
Он говорил так жадно, будто заполучил собеседника впервые за долгое время и боялся, что скоро снова останется один. Особенно много Вожык рассказывал об огне.
– Раньше пламя было моим лучшим другом. Оно дарило тепло и свет, отпугивало демонов. Я часто следил за очагом и видел в языках огня искристых человечков. Они водили хороводы вокруг поленьев и пели трескучими голосами. До пожара я не думал, что пламя может причинить вред. Почему верный друг предал меня?
Герда ласково погладила его по волосам. В восемь лет она тоже за каждым кустом видела сказочных созданий, разговаривала с ними, даже истории сочиняла. Хотя после этого путешествия она стала сомневаться, где заканчивалась выдумка и начинался волшебный Горний мир. Да и таинственный Шквал был ничем не лучше человечков из огня.
Через пару часов во двор к Эспену пожаловал проповедник: немолодой и одутловатый мужчина, лысый, с тусклыми глазами.
– Зачем ты связался со староверами? – обратился он к хозяину тихим голосом. – Они принесли в твой дом скверну.
– Они привели домой моего сына и потушили пожар в сарае. Кто из вашей паствы сделал то же? – ответил Эспен, с вызовом глядя на толпившихся за забором горожан.
После сварливой жены бедолагу уже никто не пугал.
– Ты обманываешься их показным добронравием. Они дикари. Могут твоего мальца в жертву кровавым богам принести.
Финист аж поперхнулся от его серьёзного тона. Но Петрас же пытался принести в жертву собственную дочь.
– У нас пока ещё свободная страна и нет судов Лучезарных, – отрезал дровосек.
Проповедник покачал головой и пошёл обратно ни с чем. В Веломовии Эспен бы так легко не отделался.
– Пресветловерцы тоже приносят жертвы староверческим богам, хотя сами этого не понимают, – заметив замешательство на лице Герды, сказал Вожык. – Мне про это мама рассказывала, а она никогда не врала. Каждый раз, когда они зажигают огонь в очаге, то приносят в жертву хворост и поленья богу Вулкану. Слышала про такого?
Сиротка покачала головой, и мальчик продолжил:
– Вулкан самый славный из богов. Он больше всех любил людей и украл для них огонь у своей могущественной жены. До этого мы не знали тепла очага и вкуса горячей пищи. Всему этому научил людей Вулкан. Разгневанная жена лишила его благодати и вечной жизни, но люди с радостью приняли его к себе. Среди них он дожил до глубокой старости. Спустя тысячи лет после его смерти мы чтим Вулкана превыше других богов, потому что постоянно пользуемся его даром – огнём.
Герда захлопала в ладоши от умиления.
– Да ты настоящий сказочник!
– Так было! – смутился Вожык, но тут его перебил отец.
– Сын, иди в дом, помоги матери.
– Она мне не мать, – пробубнил себе под нос мальчик, но Эспена всё же послушал.
– Вожык к вам очень привязался, – обратился дровосек к Герде. – Так открыто он разговаривал только с матерью. Не возьмёте его с собой?.. Куда бы вы ни шли.
Герда смутилась:
– Вы хотите избавиться от собственного сына? Моя мать умерла, когда мне было четырнадцать. Не представляю, как бы горько мне стало, если бы мой отец от меня отказался.
– Вы не понимаете. Это для его же блага. Вожык особенный. Здесь ему не выжить, а я хочу только этого. – Эспен с минуту молча смотрел на неё, а потом махнул рукой: – До завтра подумайте. Уже вечереет, метель собирается. Поспите в сарае ещё одну ночь.
Он ушёл в дом вслед за Вожыком. Закончив латать дыру в крыше хлева, Финист спустился и встал рядом с Гердой.
– Эспен просил взять Вожыка с собой, – тихо сказала она.
– Я догадался, – вздохнул наставник. – Правильно сделала, что отказала. Я вымотался до предела. Всё время приходится защищать вас от людей, демонов и самих себя. Я разрываюсь между Дугавой и Жданом, между тобой и Майли. Ещё немного, и упаду от изнеможения.
– Я бы сама позаботилась о Вожыке. Ему здесь плохо. Его не любят.
– Ты даже о себе позаботиться не можешь. Забудь. Выезжаем на рассвете.
Путники легли пораньше, чтобы успеть хоть немного отойти от тревожной ночи. Спали крепко, даже Майли не ворочалась. Её кошмары начинались за ночь до полнолуния и заканчивались на первую ночь после. Сейчас была вторая.
Одна Герда не смыкала глаз: беспокоилась за Вожыка. От жалости к нему в груди щемило. Эспену не хватало на сына времени, братья были ещё слишком малы, чтобы поддерживать его, а мачеха не скрывала ненависти к пасынку. Если бы Вожыка обладал даром, Финист бы взял его с собой, как Майли. Да ещё эти разговоры об усталости... Наставник ведь раньше не жаловался. Значит, ему в самом деле очень тяжело.
Может, уйти вдвоём с Вожыком? Они бы странствовали по свету, как трубадуры, сочиняли баллады о Сумеречниках и пели их на главных площадях городов, а люди платили бы деньги, чтобы послушать. Жаль только, что её голос остался на Тихом берегу. Значит, петь не получится. Да и куда они пойдут одни зимой без денег и припасов? Если от холода и голода не умрут, то на обед зверю или демону попадутся. Без удачи Сокола ясно солнышко не спасёт даже хитрость Шквала.
Кот в последнее время появлялся всё реже, подавленный и молчаливый. Что его печалило? Может, дневник Лайсве?
Сердце ёкнуло, а в ушах застучала кровь, словно раздался грохот, но Герда ничего не слышала.
Финист подскочил и бросился к выходу. С улицы снова потянуло дымом. Пламя вспыхнуло в доме. Оно с треском охватывало мощные круглые брёвна. Через окна было видно, как мечутся люди внутри. Они могут погибнуть!
Закрываясь перемазанным в снегу плащом, Финист вбежал в дом. Чрез мгновение наставник выволок на улицу двоих малышей и бросился за остальными.
Пламя разгоралось всё сильней, подтачивая стены, что держали крышу. Падала горящая дранка.
К забору сбежались соседи. Расталкивая их в стороны, к своему двору пробирался отлучившийся по делам Эспен, что-то кричал, но его голос тонул в шуме толпы и огненном гуле.
Через мучительное мгновение Финист снова показался на пороге с Илзе на руках. Следом бежал перепачканный в саже Вожык и нёс своего брата-грудничка.
Крыша обрушилась. Пламя пожирало дом без остатка.
– Пустите меня! – Илзе вырвалась из рук наставника и отобрала у пасынка малыша. – Не смей к нему прикасаться, пойди прочь!
Тот отшатнулся, его заметно колотило.
– Илзе, Вожык, что стряслось? – растерянно спрашивал Эспен.
Средние сыновья прижались к нему с обеих сторон.
– Этот демонёнок поджёг дом! – напустилась на него жена. – Поджёг без огнива и углей, одним взглядом. Не человек он, демон, подкидыш!
– Ты не в себе. Он не мог... – не слишком уверенно заступился за сына Эспен. – Вожык, ты что скажешь?
– Я не знаю, я не... – заикался он, испуганный не меньше Илзе. – Я был на кухне. Мачеха велела подать воды, а потом заругала, что я нёс слишком медленно. Я разволновался и упал. Вода разлилась. Мачеха закричала, а потом... Всё вспыхнуло.
– Ты на его руки посмотри! – перебила Илзе.
Эспен поднёс ладони старшего сына к глазам. На них надувались белые волдыри.
– Слышите все, демонёнок он! Со свету нас сжить решил, а мужа одурманил. Спасите, люди добрые! Не позволяйте под сенью Пресветлого кровь невинную проливать, – обратилась Илзе к толпе, и та взволнованно загудела.
– К проповеднику его! Он скажет, что делать, – закричал кто-то.
Остальные поддержали сварливую жену громкими возгласами. Илзе схватила пасынка за руку и потащила к храму в сопровождении толпы.
– Стойте! Он не виноват! – кричал Эспен, но помешать не мог.
Рядом с Гердой встали Ждан, Дугава и Майли. Вместе они заворожённо смотрели на удаляющихся людей.
– Спасите его, умоляю! – дровосек вцепился в ворот плаща Финиста.
– Я не могу сражаться против целого города! – рванулся тот из рук Эспена. – Попробуйте с ними договориться, может, доводы разума остудят их пыл. В конце концов, это ребёнок. Должна же в них быть хоть капля жалости.
Эспен обречённо кивнул и поспешил за толпой.
– Живей! Собираем вещи и уходим, – скомандовал наставник, как только дровосек скрылся из виду.
– Ему точно удастся разжалобить горожан? – недоверчиво спросила Герда.
– Вряд ли. Я это сказал, чтобы он от меня отстал.
Остальные уже ждали их с перекинутыми через плечи сумками. Финист схватил сиротку за руку, но она вырвалась и побежала к храму.
– За что мне всё это?! – простонал наставник.
***
Проповедник вышел на порог храма раньше, чем толпа успела до него добраться. Он был обычным семинаристом, которому пришлось самостоятельно искать паству в самой неблагоприятной стране. К Лучезарным и судам над колдунами проповедник отношения не имел и надеялся, что ему не придётся на них присутствовать. А уж выносить приговор и вовсе было не по нутру.
Склочная жена дровосека тянула к храму своего рыдающего пасынка. Не было в мальчишке ничего злого. Голод и нужда часто ожесточали людские сердца. Илзе просто хотела, чтобы кусок хлеба, который муж отдавал Вожыку, разделили между собой её дети. Проповедник не удивился, если бы выяснилось, что поджёг устроила сама Илзе.
– Спалим демонёнка на костре! – толпа жаждала крови.
– Он сам огонь вызывает – не страшен ему костёр.
– Значит, в полынье утопим. Что скажешь, проповедник?
Он испуганно сглотнул:
– Я не властен выносить такие приговоры. Только Лучезарные могут определить, колдун мальчишка или нет. Если хотите, я отправлю письмо в орден. Но придётся долго ждать, прежде чем...
– Не надо нам никаких Голубых Капюшонов, – заулюлюкала толпа. – Не приведи Пресветлый, они ещё и наших деток заберут, как это в Вижборге было. Разве мы сами с демонёнком не справимся?
– Остановитесь, изверги! – закричал подоспевший Эспен. – Что вы творите? Вожык не демон. Вы же столько лет жили рядом и видели, что он никому вреда не причинял.
– А вдруг зло в нём с возрастом проснулось?
– А вдруг он нам глаза отводил? Вон у Волеха на прошлой неделе здоровый младенец умер. Может, это Вожык его дыхание забрал? А у Римши на той неделе корова пала. Демонёнок порчу наслал!
Люди вспоминали все свои беды и обвиняли в них Вожыка. Даже неурожай и голод мальчик наслал. Конечно, они просто козла отпущения искали. Но вдруг это правда? Вдруг демонёнок не только на поджоги способен? Ох, нехорошо будет, если мстить начнёт!
– Да зачаровал Эспена мальчишка! – подала голос Илзе. – Наверняка и жены другой у него не было, а ребёнка демоны всучили. Никто ведь её не видел.
– Какая глупость! – вскричал дровосек, теряя терпение. – Мы в Эльмарене жили, а после её смерти переехали подальше от воспоминаний.
– Откуда нам знать, что это не колдовство? – крикнули из толпы.
– Вы же невинного ребёнка убить хотите. Ваш милостивый Пресветлый такого греха не простит. Молю, отдайте мне сына. Мы уйдём из города, и вы больше нас не увидите.
– А как же я и наши дети? – возмутилась Илзе.
– Нет, Эспен, так нельзя. Твоя семья без крова осталась. Не хватало, чтобы они и кормильца потеряли. Убьём демонёнка, и морок спадёт. Тебе легче станет, с женой помиришься, дом отстроишь и счастливо заживёте.
– Нет!
Эспен попытался забрать сына, но толпа оттолкнула его.
– Сделайте что-нибудь! – обратился он к проповеднику, но тот в бессилии развёл руками.
Горожане потащили Вожыка на казнь.
К храму подбежали путники.
– Где он? Я готова его забрать! – выпалила Герда, хватая Эспена за руку.
– К озеру повели. Утопить хотят, – обречённо ответил он. – Я скажу вам правду, только спасите моего мальчика. Его мать... она из рода Сумеречников была. Да-да, тех самых, что до Пресветлого нас от демонов защищали. Хорошо защищали, себя не щадили и не обирали людей до последней нитки, – Эспен выразительно посмотрел на проповедника. – У них был особый дар – огонь вызывать. Моя жена очень им гордилась и надеялась, что наш сын тоже его унаследует. Когда на Эльмарен напали демоны, она вместе со своей семьёй защитила нас, но сама погибла. Я поклялся на её могиле, что позабочусь о Вожыке, но подвёл её.
– Если Вожык одарённый... – вкрадчиво начала сиротка.
– Он огнежар. Это самый опасный дар. Я не справлюсь, – шёпотом попытался вразумить её Финист.
– Если вы староверы, то обязаны чтить и помогать Сумеречникам. Спасите его, умоляю! – Эспен опустился на колени. – Исполните просьбу отца, который не хочет видеть, как гибнет его плоть и кровь.
Глаза наставника округлились, ладони сжались в кулаки.
– Ладно. Эспен, принесите тёплую одежду. Дугава, Ждан, поможете отвлечь толпу. Майли, заберёшь ребёнка.
– А я? – подала голос Герда.
– Собери лошадей и жди нас здесь, – коротко бросил он.
– Но...
– Прошу, хоть один раз в жизни подожди нас с лошадьми! – наставник повысил голос.
Сиротка насупилась и отправилась к коновязи.
Финист с остальными двинулся к озеру, посвящая их в план. Если всё пройдёт удачно, они обойдутся без драки. А драться против стольких людей – самоубийство.
Они подобрались к озеру со стороны леса, скрываясь за разлапистыми елями.
Дугава взмахнула рукавом, подняв в воздух ворох пушистых снежинок. Они окутали её и Ждана искристым вихрем, сверкнули и исчезли, оставив дурманную иллюзию. Теперь учеников принял бы за злых горожан даже наставник.
– Выступаем, – скомандовал Финист. – Майли, как только мальчик будет у тебя, беги к Герде. Мы вас догоним.
Женщины связали Вожыка, пока мужчины топорами рубили лёд. Над озером стоял гомон голосов. Когда Ждан с Дугавой влились в толпу, полынья уже была готова. Огнежара подтолкнули к воде – до края льда оставался всего шаг!
На берегу показался Финист. Вид у него был свирепый: черты лица заострились, зрачок стал вертикальным, плащ за спиной развевался, словно крылья.
– Отпустите ребёнка, – голос наставника звенел в повисшей тишине.
– С чего это? – преодолев оцепенение, спросил самый смелый из толпы.
– Иначе на вас ляжет страшное проклятие, – отвечал он, повторяя напыщенные речи Петраса. – Слышали про злых колдунов? Я худший из них.
Люди испуганно ахнули. Финист распростёр руки. От макушки до пят побежали судороги, кости и плоть перестраивались, из кожи прорезались перья, тело стремительно сжималось. Раздался громкий хлопок. Толпа вздрогнула, впечатлительные молодки попадали в обморок. В небо устремился столб дыма. Разгоняя его крыльями, к толпе с яростным кличем помчался сокол. Сверкали в лучах солнца его острые, словно ножи, когти и клюв.
Люди закричали и принялись метаться в суматохе, закрывая головы руками. Кто-то пихнул Вожыка в полынью.
Дугава и Ждан бегом прорывались вперёд. Первая ткала из ледяной воды иллюзорного двойника мальчика. Оставалось лишь сделать его видимым, а настоящего – скрыть, когда Ждан достанет его на берег.
Левитировать людей другу ещё не приходилось. В промокшей одежде Вожык весил очень много, к тому же он не переставал барахтаться, мешая сосредоточиться. Ждан пыхтел и исходил потом, на шее вздувались жилы, зубы стучали от натуги.
– Давай же, я в тебя верю! – подбодрила его Дугава.
– У Герды получалось лучше, – пожаловался он. Волосы сбились и упали на глаза. – Почему Финист не позволил ей пойти с нами?
– Какая разница? Сосредоточься на деле!
Ждан поднатужился и выловил Вожыка из воды. Вокруг промокшей одежды сгустился туманный морок. Облаком пара огнежар понёсся в сторону леса. Ученик едва не рухнул в полынью без сил. Дугава оттолкнула его и проявила иллюзию тонущего ребёнка. Получилось вполне сносно.
Финист поднялся высоко в воздух. Толпа снова обернулась к полынье. Иллюзия перестала барахтаться и ушла под лёд.
***
Вожык успел продрогнуть, пока бежал к лесу.
– Не бойся. Дай мне руку, – ласково позвала Майли.
К способностям остальных она привыкла, но этот мальчик... Его дар пугал! Наследница тоже жалела Вожыка и даже немного завидовала, ведь неодарённый Эспен защищал его так самоотверженно. Почему её отец не был таким? Почему желал избавиться от неё, хотя она не доставляла хлопот и любила больше всех? И всё-таки предала его, разрушила все планы и убила, чтобы остаться одной. Может, ей стоило умереть в Будескайске? Не мучилась бы от любви к мужчине, который её не ценил, не тащилась бы на край света голодная и холодная, не рисковала собой, чтобы спасти чужого ребёнка.
Вожык недоверчиво протянул к Майли связанные руки. Она коснулась их, чтобы развязать. Кожу продрал могильный холод, дохнуло тленом. Из земли выросли полупрозрачные фигуры призраков. Их было четверо: двое молодых парней с торчащими, словно иглы ежа, волосами, мужчина постарше и женщина с большими печальными глазами. Они кружили подле Вожыка, вглядываясь за спину Майли.
Та обернулась. У её плеча парила закутанная в плащ фигура. В костлявой руке ржавая коса, вместо плаща перепончатые крылья. Демон! Он вдыхал воздух со свистом и с бульканьем выдыхал. Под капюшоном зелёным светом горели мертвецкие глаза. Смерть, это сама смерть! Она пришла за Майли!
Ужас скрутил её ледяной хваткой, из горла вырвал истошный вопль.
Вожык вжался спиной в сосну и задрожал. Воздух накалился. Снег под ногами плавился и растекался лужей. Огнежар закрыл глаза и сомкнул ладони на груди. У самого лица вспыхнул клуб пламени и зацепил сбросившие снеговые шапки ветви.
***
Толпа только-только успокоилась, как на берегу за заснеженными соснами полыхнуло.
– Демонёнок нас обманул! Вперёд за ним! – закричали горожане.
Дугава со Жданом испуганно переглянулись. Что пошло не так на сей раз?
Ощетинившись вилами, люди направились к лесу. Финист упал к земле и с громким хлопком превратился в человека. Толпа замерла, разглядывая его со смесью удивления, ужаса и стыдливости.
– Что же вы, мужика голого не видели?! – заорал кто-то.
Толпа угрожающе двинулась на наставника. Выгнувшись, он оглушительно взвыл. С опушки отозвались волки. На берег вывалила стая матёрых зверей. Люди испуганно замерли.
Финист зловеще усмехнулся:
– Я же сказал, я самый худший.
Он указал рукой на толпу. С грозным рыком волки бросились в атаку. Горожане кинулись врассыпную. Звери щёлкали челюстями у самых их ног, лишь Дугаву со Жданом обошли стороной.
Как только бюргеры разбежались, ученики поспешили к Финисту. Он на ходу натягивал на себя одежду.
***
Пока Герда седлала лошадей, Эспен не отрывал от неё взгляда, словно хотел чего-то. Она не выдержала и заговорила первой:
– Проповедник нас не выдаст?
– Не думаю. К Лучезарным даже в соседнюю Кундию весточки идут долго, а уж когда ответ с подмогой подоспеет, сказать сложно. Да и новую войну затевать не станут, поэтому вряд ли сюда кого-то пришлют. К горожанам проповедник не побежит, потому что те начнут требовать, чтобы он сам суд вершил. Он не дурак. Понимает, что с вашим предводителем лучше не связываться.
– Неужели Финист настолько страшный? – удивилась Герда.
– В нём чувствуется сила, как в Вожыке.
– Ещё бы он употреблял её с умом, а не как всегда, – послышался язвительный голос.
О, к Шквалу вернулась бодрость! Уж лучше едкие замечания, чем унылая игра в молчанку.
– Финист делает очень многое. Жаль, что я раньше не замечала, как ему тяжело, – ответила Герда шёпотом, но Эспен всё равно покосился на неё с подозрением.
– Думаете, ему удастся спасти моего сына?
– Если Финист пообещал, обязательно выполнит, – заверила его сиротка и добавила для Шквала: – Но со мной им было бы легче.
– Вот уж нет, только тебя там не хватало, – осадил её кот.
Над лесом загрохотало и вспыхнуло, макушки сосен опалило яркое зарево. Вожык!
– Присмотрите за лошадьми! – крикнула Герда Эспену и, вскочив в седло Яшки, поскакала в сторону пожара.
Она нашла Майли с Вожыком по столбу чёрного дыма. Снег растаял, из глубоких луж валил пар, деревья обуглились. Люди чудом остались невредимы.
Наследница заламывала руки и причитала:
– Смерть, за мной пришла смерть!
Огнежар вжимался спиной в дымившийся ствол и сводил ладони, словно собирая в них силу.
– Останови его! – заорал кот.
Побежав к Вожыку, Герда развела его руки в стороны и хорошенько встряхнула за плечи.
– Всё хорошо, ты в безопасности, – шептала она, прижимая его к себе. – Ты поедешь с нами. Больше никто тебя не обидит.
Вожык обнял её и расплакался. Горячие ладони постепенно остывали, взгляд прояснялся.
Сиротка отпустила огнежара и обернулась к колотившейся в припадке Майли.
– Смерть, смерть, смерть! – повторяла та.
– Тише, – заговорила Герда ласково. – Ты, верно, опять увидела призраков. Они не причинят тебе вреда.
– Смерть, смерть, я вижу смерть! – не унималась наследница.
Сиротка взяла её ладони в свои. Голову сдавил спазм, и Герда словно прозрела. Возле Вожыка толпились похожие на него самого призраки. Видно, хотели защитить последнего представителя рода. Следом явился Жнец, которого часто видели в снах старики. Похоже, огнежар побывал на волосок от смерти. Но опасность миновала, а Жнец уходить не торопился.
– Ты сама его держишь, – догадалась сиротка. – Отпусти!
– Не могу! Он меня не слушает, – простонала Майли.
– Уходи, – Герда замахала свободной рукой. – Шу-шу! Брысь!
Тот не сдвинулся с места. Она слепила снежок и запустила в Жнеца.
– Уйди же, окаянный!
Скелет в плаще, наконец, растаял. Следом исчезли призраки.
Вдруг ноги ослабели, перед глазами заплясали чёрные круги, из носа закапала кровь.
– Майли, Вожык, вы живы? – послышался голос Финиста.
Герда облегчённо выдохнула.
Наставник пришёл со стороны озера вместе с Дугавой и Жданом. Все оказались целы и невредимы.
– Я же просил подождать нас с лошадьми, – Финист подхватил сиротку на руки.
– Я только проверила, всё ли в порядке, – слабо оправдывалась она.
Тот безнадёжно покачал головой и вручил Герде платок. Она принялась вытирать лицо. Слабость уже почти прошла.
Вшестером они вернулись к Эспену, чтобы забрать лошадей и вещи.
– Разве ты не поедешь с нами? – спросил Вожык у отца.
– Моё место с Илзе и твоими братьями. Я не могу их бросить, – грустно ответил дровосек. – Но я буду помнить о тебе.
Огнежар обнял отца напоследок. Герда усадила Вожыка на лошадь перед собой. Бросив на Эспена прощальный взгляд, путники помчались к заходящему солнцу.