Разбитая нижняя губа неприятно жжет, она распухла. Я даже не хочу знать, как это выглядит со стороны. Медсестра осторожно накладывает на мое лицо резко пахнущую примочку. Запах слишком плотный, душащий — поэтому, как только медсестра выходит, я убираю примочку и отшвыриваю ее от себя. Забираюсь на кровать и, подтянув их к груди, обхватываю руками колени. Озноб не проходит. Что со мною стало?
Но здесь, в тишине, мне становится немного легче. Я наедине с собой... Или мне это только кажется?
— Ты, — слышу я посреди звенящей тишины хорошо знакомый мне голос. — Что ты здесь делаешь?
Микелина осунулась. Кажется, что последний раз мы виделись не неделю, а целую вечность назад. Все это, вся моя жизнь до того утра, когда я проснулась в медблоке с деревянными часами на стене, все мое прошлое словно затянулось туманом, и Мика — она оттуда, из тумана. Она смотрит на меня своими темными глазами, круглыми от изумления.
— На тебе форма Корпуса, — замечает она. — И что с твоим лицом? — Ее глаза округляются еще больше. Охнув, она подскакивает ко мне и бесцеремонным движением поворачивает мое лицо к свету, чтобы лучше разглядеть. — Что с тобой произошло, Арника? Кто это сделал?
— Он выглядит еще хуже, — бормочу я.
Мика качает головой. Взяв все необходимое со столика медсестры, она колдует над моим лицом. Мика лучше всех знает, как мне противен запах заживляющего раствора.
— Поверить не могу. Нет, конечно, когда услышала, как курсант со сломанным носом грозится свернуть шею девке-Смотрителю, я сразу тебя вспомнила. — Микелина невесело улыбается и отстраняется, закончив обрабатывать мое лицо. — Но это невозможно, подумала я. Ведь ты лежишь в медблоке Константина. А потом захожу сюда за антисептиком — и что вижу?
— Я... сбежала оттуда, — говорю я. Сбежала — и уже начинаю понимать, как глупо поступила.
Мика садится рядом.
— А я-то гадала, почему меня перестали к тебе пускать. Думала, тебе стало хуже.
— На тебе тоже форма Корпуса, — только теперь замечаю я.
Мика хмурится.
— Меня вчера перевели. Больше... не было весомых причин для отказа. И вот я здесь, буду работать с рекрутами. — Она вздыхает. — И знаешь, я думаю, что... это хорошо. Так легче привыкнуть... Привыкнуть, что... — Голос Мики обрывается. — Что его больше нет, — твердо заканчивает она через мгновение.
— Это не то, к чему можно привыкнуть, — хрипло говорю я.
Мика печально улыбается:
— Я надеялась, что он всегда будет рядом со мной, с нами... Что мы вместе увидим Арголис, когда Корпус вернет нас домой. Но в глубине души, вместе с этой надеждой, я допускала, что однажды может случиться так, что Гаспар исчезнет... — Видя мой больной взгляд, Мика поправляется: — Нет, ты тут ни при чем, Арника. Просто... я часто видела, как умирают силенты, как они получают тяжелые травмы на работе или как гаснут без нее... Я видела, как они уходят из жизни.
— Прости, что не смогла быть рядом, — с трудом выговариваю я.
Мика непонимающе хмурится:
— О чем ты?
— День Прощания. Мне очень, очень жаль, что...
Микелина жестом останавливает меня. Она пристально смотрит, выискивает что-то в моем лице.
— Арника, — осторожно начинает она, — скажи мне, что было перед тем, как ты проснулась в медблоке? Что последнее ты помнишь?
В медблоке висит тишина. Я напряженно пытаюсь отыскать в тумане прошлого нужные воспоминания.
— Твой голос. Ты говорила, чтобы я не смела винить себя. И темнота. А потом я проснулась в медблоке уже на другом уровне, нашла твою записку, посмотрела на календарь и поняла, что пропустила...
— Ты была со мной, — медленно проговаривает Мика.
Я киваю:
— Да, до этого мы были в твоем медблоке...
— Я не об этом, Арника. Ты ничего не пропустила. Ты была со мной, во время Прощания с Гаспаром.
Это невозможно.
Видя мое выражение лица, Мика резко выдыхает:
— После Прощания... Я всего лишь на секунду упустила тебя из виду — и ты исчезла. Я искала тебя повсюду, везде, где только могла, с ног сбилась... Никто не знал, куда ты пропала. А на следующее утро... Ты лежала в Просвете, там, где раньше бегала. На мгновение я подумала, что потеряла и тебя — но ты просто была без сознания.
— Вот как я попала в чужой медблок...
Микелина отрицательно качает головой:
— Это было уже потом. Ты приходила в сознание, несколько раз — и все время кричала. Арника, ты кричала так страшно... Я не знала, что люди могут так кричать. Никто из наших не мог понять, что с тобой, и тебя перевели в медблок Корпуса. Как они... Как им удалось вернуть тебя?
Теперь я качаю головой:
— Не знаю... Я просто проснулась.
Туман не рассеивается. Пытаюсь вспомнить хоть что-то, пытаюсь понять, куда я могла пойти после Прощания — и ничего, ни малейшего просвета, ни единой зацепки.
— И хорошо, что ты этого не помнишь, — едва слышно шепчет Микелина. — Я бы тоже не отказалась забыть.
Мы сидим в тишине какое-то время. Что-то поменялось между мной и Микелиной — тишина раньше никогда не была такой тягостной. Наша дружба больше не будет такой, как прежде, и мы обе это понимаем. Нас связывал Гаспар, и потеряв его, мы обе изменились. Мика слишком быстро смогла смириться с тем, что его больше нет. Но я так не могу.
— Ой, чуть не забыла, — вдруг говорит Микелина, поворачиваясь ко мне. — К твоей группе приставили трех Смотрителей, их перевели с уровня профайлеров, так что за силентов не переживай. Кажется, кто-то из родственников подергал за ниточки, и теперь за группой следят во все глаза.
У меня едва хватает сил, чтобы улыбнуться. Как я и думала. Хоть что-то пошло так, как я предполагала.
— Они нашли виновного, — прибавляет Микелина спустя еще несколько минут. — На следующий день, после Прощания. Смотритель Крон, который работал в той теплице за пару дней до тебя. Он постоянно нарушал инструкции, забывая корректировать температуру панелей после рабочего дня, в результате они перегрелись, и... Справедливость судила его, — резко заканчивает она.
А ведь я сразу заметила, что там было жарко, я должна была проверить в первую очередь...
— Перестань, — возглас Мики прерывает мои мысли. — Я знаю, о чем ты думаешь. Я вижу тебя — и больше не узнаю. Твои глаза... Они почти как у силентов. Ты словно гаснешь, Арника. Как ты вообще смогла пройти собеседование с участием профайлера с таким... чувством вины? — Микелина осекается, в ее глазах появляется страх. — Как ты смогла сохранить наши секреты?
Качаю головой:
— Не смогла. Я пыталась — но у меня не вышло. Проф все видела...
И тут я понимаю. Наконец-таки все понимаю.
— И она осудила меня.