Он посмотрел на экран.
- Ма? – озадаченно произнёс Данил, словно забыл, по какой причине они покинули дом Алексея. Смерть Лики и напавшие морфы вышибли его из реальности. Он даже не мог сопоставить сказанное утром по радио с увиденным воочию. Данил надеялся, что опохмеляясь, перебрал и мертвецки пьяным уснул где-нибудь в укромном уголке, в неудобной позе. И Дима с Лёшей только в его сне могли вернуться из магазина с рассказами о стрельбе, так похожими на обычные истории от него самого. Данил ущипнул себя, поморщился, но окружающий мир не изменился: «бмв»; руки на руле; впереди, над Красной деревней, где много газифицированных домов из керамических кирпичей, клубился дым; за машиной, не отпуская опор антикрыла, волочился морф. И мысль о правдоподобном сне не покинула Данила. Парень подумал, что, если спит крепко, а образы весьма реалистичны, то хоть тысячу раз щипай, жжение в предплечье будет лишь яркой игрой воображения. Потому он решил выжить в этом кошмаре, порождении захмелевшего сознания, пока его не разбудят, и для начала выполнит просьбу родителей вернуться домой, о которой напомнил сорвавшийся звонок мамы.
Машина ускорилась, потащив морфа дальше. Перелом в позвоночнике обездвижил тварь ниже пояса. Штаны на ногах истёрлись об асфальт, абразивная поверхность дорожного полотна принялась за безжизненные конечности. За спортивным купе зардела неровная кровавая полоса. Морф не издавал ни звука, только булькало в груди. Тварь упрямо продолжала держаться за машину.
Через километр Данил поднялся на улицу Смуули и повернул к Петербуржскому шоссе, чтобы объехать центр города. Заправочная станция и финская закусочная в духе пресловутого «Макдональдса» сменили панельные дома в пять, девять этажей. За ними потянулись сборочные цеха различных предприятий. Серые корпуса упирались в шоссе.
Данил попытался посмотреть по сторонам сквозь сетку трещин на окнах, да только тщетно. Плюнув на правила, он повернул направо и тут же услышал грозный гудок. «Бмв» с морфом на хвосте чуть не влетел в алый бок мчавшейся по Петербуржскому шоссе машины. Та поравнялась со спортивным купе. Водитель с пассажиром возмущенно вскинули руками, покрутили пальцами у висков и стали оживлённо показывать Данилу на «зайца», висевшего на багажнике. Парень не разобрал жестов, отмахнулся и нажал на газ. Так быстро по городу он ещё не ездил. Не смущало его и провалившееся наполовину в салон ветровое стекло, в котором оставалась обширная часть, свободная от трещин. Данилу хватало этого, чтобы следить за дорогой.
Вторая машина увязалась следом. Мелькнула вспышка смартфона.
- Фоткайте-фоткайте! – раздраженно пробурчал Данил. – Им бы такого пассажира. В салон.
Он хохотнул.
- Полный сюрр[1]! Твари нападают, где-то стреляют, а эти фоткают и видос снимают. Когда же, мать вашу, я очнусь?!
На мосту, перекинувшемся через Тартуское шоссе и спускавшемся к трёхсотметровому тоннелю под железной дорогой, морф сорвался и откатился под отставший алый автомобиль. С надрывом завизжала резина. Машина папарацци-любителей наскочила на тело и протащила тварь на несколько метров вперёд. Людям в ней уже было не так весело и забавно, чем ранее наблюдать, как это существо болталось на «бмв».
Данил вновь хохотнул.
- Громче всех ржёт последний. Ха-ха!
Получилось грубо, с оттенком злорадства. В порыве эмоций Данил повторно избил ладонью руль, задев гудок, и сигнал эхом разлетелся по тоннелю.
Он с трудом взял себя в руки, продолжая следовать законам сна, в котором, как ему казалось, пребывал. Через двадцать минут въехал в родной район Какумяэ, миновав крупные заторы из брошенных машин. За окном мелькнул дом, где раньше жил Алексей, построенный родителями друга на заре их бизнеса. На участке творился ужасный беспорядок, который Данил не видел из-за ограды. На стриженом газоне валялись вырванные с корнем из стены рамы и осколки разбитых стёкол. Детский батут был перевёрнут. Из-под него торчали чьи-то ноги. Садовая мебель была разбросана и поломана, словно после взрыва.
За сто метров до родного дома Данил нажал кнопку пульта. Открылись ворота, и «бмв» вкатился на придомовую дорожку из бетонной плитки. Машина замерла у террасы, предваряющей вход в небольшой особняк. На клумбах под стенами двухэтажного дома отцветали пышные пионы.
Данил вылез из купе и схватился руками за голову. Второй удар за день. Сначала Анжелика, оставившая за месяц неизгладимый след в его жизни. Ни одной девушке не удавалось сделать это раньше. Да и он особо не заморачивался, развлекался каждую неделю с новой легкомысленной красоткой. А теперь и машина. Данил ценил четырехколёсного друга больше всего на свете, пока не посмотрел в глаза умирающей Лики. «Бмв» в тот момент стал лишь напоминанием о великолепном месяце, полном радости, веселья, скандалов, незабываемого секса и любви.
- Пусть это будет поганым, чёртовым сном! – крикнул Данил.
Ни одна собака в округе не залаяла. В престижном районе уже давно не держали сторожевых псов. Их сменили видеокамеры, датчики, персональная охрана. А в особняках и виллах поселились шпицы, чихуахуа и прочая декоративная мелочь, порой лаем неплохо заменяя доходяг на цепи. Редко, но метко, только не сегодня.
Данил, не дождавшись побудки, поднялся на террасу и прошёл в дом. Из гостиной, скользя мохнатыми тапочками, выбежала его мама. Вся в слезах и дрожащая.
- Ciao, - поздоровался Данил и обнял её. – Где батя?
- Он уехал в магазин, - ответила мама, всхлипывая и жадно хватая воздух ртом. Промокнула платком глаза. – Услышал, что те центры, которые не были атакованы, охраняются армией, и поехал. Сказал, надо закупиться, пока всё не расхватали. Но Олег отсутствует уже часа три. Хотя, если честно, я не следила за временем. Переживаю. Позвонила ему, тишина. Набрала тебя, но звонок сорвался. Готова была звонить в больницы, полицию... м-морги, - платок снова исполнил своё предназначение. – Только связь плохая. А почему на тебе лица нет?
- Как думаешь? – Данил не хотел делиться болью. Зачем переживать заново горечь утраты, терзать себя, если в скором времени проснётся. – Вы позвонили, нанесли пурги про взбесившийся пипл и заставили покинуть классную тусовку, позвав домой. По пути я насмотрелся таких жутких вещей, что фильмы ужасов перешли у меня в разряд комедий... Где у нас выпивка?
- Дани-ил? – женщина перестала всхлипывать. Она отступила от сына на шаг, чтобы лучше разглядеть, её ли это мальчик. Дома он никогда подобных вопросов не задавал. Выпивал с друзьями, в баре или клубах – сложно было не учуять сшибающее с ног амбре, когда встречала его посреди ночи, вернувшегося с очередной гулянки – но не в родных стенах.
- Ну? – Данил проявил нетерпение.
- Олежа отнёс графин на кухню, - ответила огорошенная мать. - Не знаю, почему. Всегда держал в гостиной, в серванте. А тут...
- Отлично! – бросил Данил.
Хрустальный графин с коньяком он застал полупустым у раковины, на дне которой поблескивал бокал с остатками французского крепкого напитка.
- Эх, папаня-папаня...
Он сполоснул бокал под струёй воды и наполнил тёмной жидкостью до краёв. Медленно вращать его, наслаждаясь ароматом, смаковать букет вкусов и растягивать удовольствие Данил не собирался. Залпом выпил всё и втянул воздух, чтобы успокоить вспыхнувший в горле огонь. Зажмурился, в уголках глаз выступили крохотные капли. В груди растеклось тепло, а бокал отправился обратно в раковину.
Данил взял телефон и набрал номер отца. Пошли гудки – связь восстанавливалась, так как уменьшалось количество звонков. Ответа он не дождался. Повторил. Приложив трубку к уху в третий раз, Данил обратил внимание на движение в саду, у ограды. Он наклонился к окну, чтобы лучше разглядеть и обомлел. Полуголая тварь в струпьях болталась на фоне каменной стены, вверх ногами, запутавшись в плюще. Она дрыгалась, скреблась о кладку бута, рычала. Словно почувствовав на себе взгляд Данила, морф извернулся и посмотрел на парня. Тот выронил из рук телефон.
- Папа? – произнёс он одними лишь губами.
В лице твари за всеми поражёнными неизвестной инфекцией участками кожи ещё угадывались черты отца Данила, да и на ногах были надеты любимые спортивные штаны папы.
На кухню вошла мама.
- Ты куда пропал? Бросил меня одну, в фойе.
Она опять разрыдалась.
- Слушай, - Данил резко обернулся к ней, - надо уезжать!
- А как же Олежка? – женщина ошарашенно уставилась на сына. – Папа твой...
- Я дозвонился до него. Говорит, что в магазине полно людей, толкучка, на парковке не разъехаться, и что толком ничего не купил. Я предложил забрать его. Встанем в сторонке, он подойдёт.
Женщина с подозрением посмотрела на Данила.
- Я что-то не слышала, чтобы ты с кем-то говорил.
- В основном молчал. Папа не давал и слово вставить, - он отвёл глаза. - Ма, поехали. Давай не будем заставлять его ждать, на улице опасно.
- Хорошо. Я только сумочку возьму.
- И куртку накинь, - Данил посмотрел в окно, на извивавшегося на стене из бута отца, когда мама направилась в фойе. Морф стал делать попытки дотянуться до запутавшейся ноги, вместо бессмысленных телодвижений.
- Жара же, - донеслось из-за двери.
- Тогда возьми с собой, - Данил проследовал за мамой. - И поедем на твоей машине.
- А что с «бмв»?
- Мне побили стёкла, дорогу не видно.
- Кто? Когда?
- Ма, что за вопросы? Издеваешься? – Данил открыл шкаф и вытащил толстовку. Подумал с секунду и отыскал куртку для сноуборда. - Поехали?
Он посмотрел на мать, одетую в лёгкое платьице, в котором ходила по дому. Она держала в руках сумку от Луи Витона и тоненький бежевый плащ. Данил покачал головой, это никуда не годилось. На верхней полке он отыскал ядовито-розовую зимнюю куртку, убранную в пакет, и всучил маме. Плащ, раскрывшись, полетел на банкетку у двери.
- Спешу напомнить, что на дворе лето! – от убитой горем женщины не осталось и следа, лишь раскрасневшиеся щёки напоминали о пережитых часах волнения и нервотрёпки. – И эта зимняя куртка не уместна, не подходит под моё платье.
- На дворе упыри! – взорвался Данил. - Они плюются всяким говном. А ты думаешь о моде и стиле? Пошли.
Он подхватил маму под локоть и потащил в гараж. В дверях их застал звон разбитого стекла на кухне и грохот упавшего на пол графина.
- Даня, там к нам лезут...
- Лезут-лезут! Ползут! Давай ключ от машины! – он закрыл дверь, которая тут же содрогнулась под весом навалившегося с той стороны тела. – Fuck!
Данил мигом влез на водительское сиденье, подгоняя мать. Завёл двигатель, и нажал кнопки, открывающие и ворота в гараж, и выезд на улицу. Заиграло радио, но он его сразу выключил, чтобы не отвлекало.
Внедорожник «Ауди Q7» резко сорвался с места.
- Не гони! – вскрикнула женщина.
- По-другому нельзя.
- Какой ужас! – она увидела искорёженное купе сына. – И как ты доехал?
- Чудом! – огрызнулся Данил, выворачивая на улицу.
Машина помчалась под росшими частоколом соснами, в тени их разлапистых ветвей.
- Я сейчас позвоню Олеже, предупрежу, что мы выехали.
- Мам, не надо...
- Его стоит предупре... - женщина осеклась.
Впереди, обняв бампером и капотом медный сосновый ствол, на сдувшихся при столкновении передних колёсах, с раскрывшимися подушками безопасности, стоял новенький «Лексус ЛС» её мужа и отца Данила.
- Предупредить, - медленно повторила она. – Ты т-т-точно говорил с ним?
- Нет, - Данил прикусил губу.
- Останови!
- Нет, - он отрицательно покачал головой.
- Прошу тебя, останови. Вдруг ему нужна помощь.
- К сожалению, бате уже не помочь. Поздно, - безразличным тоном сказал Данил.
- Верни меня домой!
- Мы едем к Лёше.
- Верни домой! – мама Данила начала впадать в истерику.
- Отец превратился в одного из упырей...
- Не говори так о папе! И, вообще, когда ты научишься нормально общаться? Без этих... твоих сленговых словечек...
- Он влез к нам в дом...
- Олежа дома?
- Мы туда не вернёмся, - тихо произнёс Данил.
- Разворачивайся! – крикнула женщина.
Данил отвесил пощёчину маме. Та замолчала, в испуге отодвинувшись от сына и уставившись на него.
- Разбудите меня! – с отчаянием в голосе парень пробубнил себе под нос.
[1] Сокращенно от сюрреализма