- Джон, не желаешь поведать мне о той безделушке, что болтается у тебя на шее? – Михаил выждал момент, как только за Андреем закрылась дверь. – Цепочка до боли знакомая. Такие звенья редко встретишь. Со стороны напоминает терновый венок, но шипы не колются.
Американец вытащил кулон из жилетки и покрутил его в пальцах, деланно любуясь. Больше не имело смысла скрываться.
- Какая занятная вещица, - улыбнулся Джон. – Простая на вид. Серебряная. Но, что забавно, сколько в ней власти.
- Основатель мёртв? – стараясь не скрипеть зубами от переполняющего его гнева, спросил Михаил.
- Жизнь полна крутых поворотов, - Леонелли не стал садиться в кресло у стола. Он оттащил одно к стене с фотографиями, устроившись под символом Церкви. Положил ногу на ногу. – Правда?
- А мы несёмся вперёд, не сбавляя темпа. Того и гляди, сорвут нас с траектории центробежные силы, - подыграл Джону Михаил.
- Основатель не удержался и сорвался. Я был не в силах помочь, - Леонелли изучающе рассматривал сдерживающего злость мужчину. – Его последней волей было передать мне бразды правления. Он не смог снять цепочку. Лишь потеребил... прошептал «Джо-он».
- Можно истолковать по-разному, - Михаил горел желанием вцепиться в горло американцу. – Джон, это тебе... или... Джон, передай Майклу. Ты же знаешь, кто, как не я, заслужил быть удостоенным такой чести. И если Основатель умер естественной, - на последнем слове он сделал ударение, - смертью, то знак высшей власти в Церкви должен перейти мне.
- Майкл, ты полезная пешка, - надменно произнёс Джон. – Как бы не старался, You can't jump above your head[1]. Думал, что человек из захолустной Эстонии станет Главой Церкви? Не смеши. Максимум, повысил сам себя до Святейшего ментора, и радуйся.
- А чем ты, Джон, отличаешься от меня? – у Михаила играли желваки. – Такая же полезная пешка. Оказавшаяся рядом с королём и поставившая ему шах и мат, не дожидаясь вражеских фигур.
- Сколько можно напоминать, что связями, - довольно улыбнулся Леонелли, - без которых твой план пустое место. И не простыми связями... это покровители. Мои, твои, Основателя, земля ему пухом. Ты не представляешь их возможностей. Комиссия Сената по сравнению с ними мелкие сошки, один из множества рычагов давления и управления. Они не ограничены финансами и межгосударственными границами. Я даже не знаю их в лицо. Общение идёт посредством дипломатической почты... ещё одни полезные пешки. Понимаешь, покровителям приходятся по духу столь идейные люди, как ты, Майкл. Фанаты своего дела. В таких вкладывают деньги. Они просчитали риски, выгоды, и профинансировали твой «проект». Даже пошли дальше. Подключили контакты во влиятельных мировых кругах, чтобы доставить через Атлантику тонны инфицированного биологического материала и катализатора, а также вакцину. Тебе кажется, что ты дёргал за ниточки, обработал Основателя, заразил идей апокалипсиса меня... Возомнил себя режиссёром по-голливудски зрелищного конца света и архитектором нового мира? Без меня, - Джон демонстративно ткнул пальцем в грудь, - тебя никто не услышал бы. Думаешь, убедил бы самого Основателя, человека, создавшего Церковь, опять же не без помощи покровителей, и откорректировавшего под нужды нового религиозного движения Откровение Иоанна Богослова, что мир нуждается в очищении? Будто он сам не знает? You're funny! Реально, смешной. Приди ты к Основателю со своими идеями, без должной подготовки с моей стороны, на тебя посмотрели бы как на полоумного. Или, чтобы не портил лицо Церкви, надели бы смирительную рубашку и упекли в психушку. И потом, они решили довериться мне. Ты крутился здесь, а я был под боком у Основателя. Благополучное стечение обстоятельств.
Джон подмигнул кипевшему Михаилу.
- Родись я в Эстонии, а ты в Штатах, всё могло бы сложиться иначе, - он посмотрел на кулон и засунул обратно под жилетку. – Успокойся. Наслаждайся новым назначением, Святейший ментор Михаил. И надо подумать о вакцинации. Новому миру нужны люди.
Михаил сжал кулаки так, что побелели костяшки на пальцах.
- Я позабочусь о людях, Владыка, - он пренебрежительно произнёс новый сан Джона.
*****
У Андрея раскалывалась голова. Глаза были полны слёз, а сердце кололо и пронизывало болью так, будто на него сбросили бетонную плиту. Он был подавлен потерей отца.
За дверью скреблись «зомби», спрашивали, всё ли в порядке, и не нужна ли ему помощь. Андрей не отвечал. Он ещё не отошёл от предыдущей дозы участия, а прихожане продолжали напирать вниманием и излишней заботой. Мечтал, чтобы они заткнулись, отстали, оставили его в покое.
- Надо уходить, - пробормотал Андрей. – Прочь. Не нужна мне их охрана...
- Как вы себя чувствуете? – спросила с той стороны сердобольная бабушка. – Если хотите, у меня есть валокордин.
- Вдруг у него приступ? – раздался мужской голос её «двойника». – Сейчас преставится, а потом начнёт подванивать за закрытой дверью.
- Дайте человеку побыть одному, - сказал ещё один «двойник» голосом молодой женщины. – Он отца потерял.
Кто-то на неё шикнул. Андрей подумал, женщине досталось за то, что она не назвала сан его папы.
Он заставил себя успокоиться. Сделал несколько глубоких вдохов. Чуть не вытер рукавом куртки, на которой могла остаться не выветрившаяся инфекция, слёзы – вовремя остановился. Выругался.
Прихожане за дверью не унимались.
Андрей добрался до зеркала. Ужаснулся своему виду. Лицо постарело лет на десять. Стало серым. На его фоне ярко светились красным глаза и раздражение от слёз на скулах. Взгляд потух. Порадовало лишь отсутствие волдырей. Он разделся до пояса и покрутился, выискивая малейшие следы струпьев или странных образований. Ничего не нашёл.
- Катя, Катюша, Катерина...
Андрей достал телефон. С третьей попытки пошли протяжные гудки.
- Катён, - сказал он с нежностью в голосе, когда жена сняла трубку, - я задерживаюсь. Заехал за отцом, в церковь. Нет... приеду один. Папы больше нет. Не надо, не сейчас. Катён, я люблю тебя, но у меня аллергия на соболезнования... из-за прихожан и почитателей моего отца. Хорошо? Дома обнимешь меня. Целую.
Он умылся, оделся и вышел из туалета. Андрей резко открыл дверь, испугав сердобольную бабушку с валокордином. Та охнула, пошатнувшись, но её придержала молодая женщина, улыбнувшись санитару.
Андрей решил сказать Михаилу, что уезжает, что не желает их обременять, так как им ещё заниматься благоустройством церкви. Это возьмёт время и силы, не стоит отвлекать людей, независимо от заслуг и значимости отца. Андрей пробился сквозь толпу и поднялся по лестнице к кабинетам. Через дубовую дверь, хорошо поглощающую звуки, он всё же услышал разговор Михаила и американца. Беседа не походила на дружескую. Чувствовалось, что между мужчинами нарастает напряжение. Они говорили про доставку инфекции через Атлантику, про вакцину, про ниточки и покровителей. Андрей застыл на месте, поражённый подслушанными словами, явно не предназначавшимися для посторонних ушей.
- Что за херня здесь творится?! – прошептал он, отступив назад.
Правой пяткой Андрей задел что-то. Послышался глухой звук картона и мелкий переливчатый звон, словно кто-то ударился головой о хрустальные подвески люстры в соседней комнате. В тени сплошных перил стояли коробки с ампулами, полными янтарной жидкости, незамеченные им ранее.
- Вакцина? – задумался Андрей, но тут же резко выпрямился, на лестнице послышались шаги.
- Что же вы не проходите? – спросил мужчина в заляпанном цементом комбинезоне. – Постучите. Всё равно я их сейчас побеспокою.
Чтобы не вызывать подозрений, Андрей последовал совету и постучал.
- Да? – раздалось из-за дубовой двери.
Санитар зашёл в кабинет первым. Со спины его подпирал мужчина в комбинезоне.
- Что-то хотели? – спросил Михаил.
- Я переживаю за жену. Волнуюсь, потому хотел поинтересоваться, когда мы поедем. Боюсь, что сорвусь и рвану один.
- Скоро. Потерпите, - лицо ментора стало дружелюбным, хотя секунду назад взглядом испепелял американца.
Сквозь открытый проём свет из кабинета упал на коробки с ампулами, мелькавшие за ногами посетителей. Михаил ненароком посмотрел в их сторону. Один из картонных контейнеров был открыт. Ментор перевёл взгляд с коробок на Андрея и прихожанина.
- А вы? – он обратился к мужчине в комбинезоне.
- Мы закончили с окнами. Заложили до середины.
- Хорошо, - Михаил кивнул, на секунду уставившись на Андрея. – Вы знаете, что делать дальше...
[1] Выше головы не прыгнешь (англ.)