Долгожданное письмо.
На конверте стоит круглая печать Совета Арголиса. Присматриваюсь, пытаясь прочитать, что на ней написано, но это бесполезно. Чернила расплылись — бумага слишком плохая, но даже такую, грязно-коричневую, полученную из переработанного уже во второй или третий раз сырья, тяжело раздобыть в подземном городе.
Вскрываю конверт. «Советник Моро ознакомился с вашим запросом». Так начинается письмо. «В настоящее время у Совета нет возможности ответить на него положительно. Мы ценим ваше внимание к данной проблеме, но в силу обстоятельств...»
Проклятье. Мне отказали уже в пятый раз. Я не читаю дальше, потому что и так знаю, что там написано, ведь каждый раз они пишут одно и то же, только разными словами. «Мы ценим твою заботу о силентах, Арника, но ты там прекрасно справляешься и без посторонней помощи. Ах, да, за последние полгода в твоей рабочей группе силентов было всего лишь три тяжелых травмы, но это очень, очень низкие показатели. И ни одной смерти в группе за последние годы — а посмотри, что у других творится! Ты отличный Смотритель, дорогая Арника, продолжай в том же духе, тебе вовсе не нужен помощник, поэтому мы его тебе и не дадим».
За спиной что-то шуршит.. Оборачиваясь, задеваю локтем чашку, стоящую на моем рабочем столе. Я успеваю ее поймать и только потом осознаю: она бы не разбилась, ведь это теплица, здесь под ногами не бетонный пол, а земля, мягкая земля. Но я не могу позволить себе расслабиться, я всегда должна быть начеку, ведь в этом и заключается моя работа.
Поставив чашку на стол, я перевожу взгляд на силента, стоящего рядом со мной. Гаспар явно чем-то обеспокоен. Он поднимает правую руку, дважды постукивая раскрытой ладонью по груди, а затем касается двумя пальцами виска. Посмотри на меня. Потом поворачивает голову, и, вслед за ним, я смотрю на остальных силентов. Они все перестали убирать инвентарь, стоят и смотрят на меня. Они ни в коем случае не должны видеть, как сильно я расстроена. Это их испугает. Поэтому сейчас мне нужно показать, что все в порядке. Глубоко вдохнув, я повторяю жест Гаспара и улыбаюсь как можно искренней — сначала Гаспару, а потом остальным силентам, и они возвращаются к уборке.
Силенты. Все они намного взрослее меня, самому старшему — шестьдесят, самому младшему — двадцать девять. Но для меня они как дети. Такие же наивные и искренние, такие же беззащитные. У каждого из них прежде была своя жизнь, своя история, но все их истории обрываются одинаково.
Процин, ядовитый газ, отравивший нашу атмосферу. Процин лишил их голоса и воспоминаний.
Силентов часто называют «погасшими», потому что в них угасли все эмоции, и они больше ничего не чувствуют. Но это не так. Проработав с ними четыре года, я научилась различать малейшие проявления их эмоций — они все еще есть, просто стали намного тише. Каждый день я стараюсь говорить с силентами как можно больше. Они не могут мне ответить — но, всматриваясь в их лица, я вижу реакцию — едва заметную, но я вижу ее, вижу, как они хмурятся или улыбаются.
Моя группа всегда работает в теплицах. Работа, которую они выполняют, важна не только для всего Арголиса, но и для самих силентов. Бездействие значительно ухудшает их состояние — они словно еще глубже уходят в себя, совсем переставая реагировать на окружающий мир. К тому же, силенты не всегда осторожны и могут пораниться во время работы. Моя обязанность — наблюдать за ними, помогать им, направлять и защищать. Я стала Смотрителем в четырнадцать, сразу после Школы. Тогда эта группа силентов была немногочисленной, всего лишь пятнадцать человек, и мне помогал еще один Смотритель. Теперь, четыре года спустя, в группе двадцать три силента. А я одна.
Я проверяю, правильно ли сложен инвентарь, а затем, подняв руки, дважды хлопаю в ладоши. Это тоже сигнал — силенты выстраиваются в колонну, по трое. Я окидываю их взглядом, проверяя, все ли на месте, и после этого мы покидаем теплицы.
Когда мы спускаемся на жилые уровни, у лифта нас встречает Дина — нескладная светловолосая девчушка. Ей почти четырнадцать, и она заканчивает последний Школьный год. Дина наблюдает за моими силентами в то время, когда они не заняты работой. Она даже живет в общем блоке, вместе с теми силентами, у которых нет семьи. Дина еще не Смотритель, но собирается им стать.
И я уважаю ее за это решение.
Мы идем на ужин, и только у дверей столовой я вспоминаю, что оставила рабочий планшет в ящике стола. Очень не вовремя, ведь именно сегодня нужно зайти в техотдел, на обязательную проверку. Поспешно извинившись перед Диной, бегу к лифту. Обычно я не страдаю забывчивостью, но сегодня явно не мой день. Я не могу позволить себе лишиться планшета, в нем все личные дела группы, все мои записи. Планшет достался мне чудом — с большим трудом выторговала его у Ефима, заведующего техотделом, пообещав, что каждый месяц буду приносить его на проверку.
Но мне пришлось выполнить еще одно условие — взять нового силента. «Я буду гораздо меньше беспокоиться о своей матери, если ее переведут в твою группу», — сказал тогда Ефим. И он не единственный, кто заметил, что я хороший Смотритель.
Подхожу к столовой. Девушка, проходящая мимо, задевает меня плечом. Сделав еще пару шагов, она останавливается и возвращается ко мне, улыбаясь. Мне приходится подавить желание закатить глаза — именно сейчас, когда мое настроение испорчено очередным отказом, и я не желаю никого видеть, я встречаю Риту.
— А-арника-а, — протяжно произносит она, рассматривая меня. — Давно не виделись.
Под ее пристальным взглядом я ощущаю некоторую неловкость. О, могу представить, как выгляжу сейчас — после дня в теплицах даже умыться как следует не успела. Моя рабочая форма Смотрителя, сшитая из грубой зеленой ткани, уже сильно поношена и выцвела от многочисленных стирок. На ней заплаты и пятна, которые ничем не вывести — а новую форму я смогу попросить только в конце следующего месяца. На Рите же легкий тренировочный костюм рекрута с эмблемой Корпуса на рукаве. Точно в таком же костюме ее подруга, которая подошла к нам и сейчас с любопытством разглядывает нас обеих.
— Не знала, что ты дружишь со Смотрителем, — обращается она к Рите.
— Мы учились вместе, последний Школьный год. Ты иди, я тебя догоню, — рассеянно отзывается Рита, и ее подруга уходит.
Рита продолжает рассматривать меня.
— Почему ты застряла в Смотрителях? Ты же вроде хорошо училась в Школе. — В ее голосе звучит сочувствие, и, кажется, оно даже не притворное. — Отборочные тесты для вступления в Корпус не такие уж и сложные.
«Конечно. Тебя ведь приняли», — чуть не вырывается у меня, но я вовремя сдерживаюсь. Рита никогда мне особо не нравилась, но все-таки не стоит срывать на ней свое плохое настроение. Не она мне его испортила.
— Я проходила только распределительный тест, после окончания последнего Школьного года. Меня определили к Смотрителям, и я решила остаться с ними. А от отборочных тестов Смотрителей освобождают, — терпеливо поясняю я.
— Но ведь ты сама можешь пойти. — Рита хмурится. — Приемная кампания продлится до конца этой недели, и здесь совсем рядом есть пункт тестирования. Меня послали забрать оттуда какие-то файлы, и я могу проводить тебя туда хоть сейчас, если ты...
— Я не хочу в Корпус, — перебиваю я ее.
Рита всплескивает руками:
— Как ты можешь не хотеть в Корпус? — На нас начинают оглядываться, и она понижает голос. — Ты же понимаешь, это... могут счесть малодушием.
Последнее слово она произносит совсем тихо. Бедная Рита. Я вижу — она боится этого слова. Боится того, что за ним может последовать, и это значит, что она не уверена в самой себе. Я хорошо помню, что ее взяли в Корпус года три назад — но она до сих пор в форме рекрута, новобранца. Я чувствую к ней что-то, похожее на жалость.
— Я не хочу в Корпус, потому что мне нравится быть Смотрителем, — как можно мягче говорю я, глядя Рите в глаза. — Я забочусь о силентах. Это — моя помощь Свободному Арголису, моя работа. И я не думаю, что она менее важна, чем то, что делает Корпус, пусть все вокруг и считают по-другому. — Я вздыхаю, вспомнив про письмо от Совета. Поэтому и не хватает людей — именно из-за Корпуса мало кто хочет становиться Смотрителем.
— Но ведь ты можешь...
— Не беспокойся за меня, — стараюсь я улыбнуться.
Мимо нас проходит большая группа силентов. Рита провожает их взглядом. Она редко их видит — уровни Корпуса находятся намного выше, и силентам там нечего делать.
— Они... странные, — говорит она после паузы. — Мне всегда не давала покоя мысль, что среди силентов может быть моя мать. Или отец, или брат... И я даже не узнаю о том, что они живы, не смогу их найти, — Рита тяжело вздыхает.
— Данные о твоей семье были утеряны во время Бунта малодушных? — вспоминаю я.
Рита кивает, продолжая смотреть на силентов.
— Мне уже нужно идти, — говорит она с сожалением.
Я ей улыбаюсь:
— Надеюсь, в следующий раз увижу тебя уже в форме курсанта.
На это она качает головой и вновь вздыхает. Вдруг мне на ум приходит одна идея. Делаю шаг вперед.
— А если не выйдет, — говорю я ей почти на ухо, — тогда приходи к Смотрителям. Конечно, тебе придется сменить форму рекрута на этот ужасно неудобный зеленый комбинезон, и в спину иногда шипеть будут, но... В этой работе есть свои плюсы. Да и после подготовки в Корпусе тебе будет проще работать с силентами.
Рита долго смотрит на меня. Вижу — мое предложение сбило ее с толку. Затем она несмело улыбается.
— Спасибо тебе, Арника, — тихо говорит она и уходит.
После Школы Риту, если правильно помню, распределили в Хранилище. В рекруты набирают только после года работы на благо Арголиса. Рита все еще рекрут — значит, половину дня она по-прежнему проводит в Хранилище, а другую половину — на подготовительных занятиях в Корпусе.
Мне жалко Риту. Она совсем не подходит для Корпуса. Наверное, для нее самой это уже очевидно. Я помню ее в Школе: она всегда была веселой и немного заносчивой, чем мне и не нравилась. Теперь же от ее веселья не осталось и следа. Но она все еще рекрут — а это значит, что Рита может изменить свое решение, покинуть Корпус, навсегда вернуться в Хранилище. Курсанты уже не имеют такого выбора.
Корпус, Корпус, Корпус...
Оттуда уходят очень редко. Среди жителей Арголиса мирные специальности не пользуются популярностью. Хотя, пожалуй, есть одно исключение, а именно медики — но многие врачи и медсестры также закреплены за Корпусом.
И в этом есть своя логика.
Чем скорее Корпус подготовит армию, тем скорее наступит день, когда мы сможем вернуться домой. Я понимаю это — но все равно злюсь на Корпус.
Ведь именно из-за него Смотритель — это номер один в списке самых непопулярных профессий.
Отборочные тесты для вступления в Корпус обязательны для всех — но только не для Смотрителей. Рекрутство и наша работа несовместимы, ведь Смотритель постоянно должен находиться рядом со своими подопечными. Но намного важнее то, что если в рабочей группе меняется Смотритель, то силентам нужно много времени, чтобы привыкнуть к новому человеку. Для них частая смена лиц слишком болезненна — поэтому Смотрителей освободили от всех обязанностей перед Корпусом.
«Трусиха, — могу услышать я у себя спиной, если мне вдруг вздумается выйти за пределы уровня Смотрителей. — Сбежала к Смотрителям, чтобы не идти в Корпус».
Но хуже всего, когда слышишь: «Посмотрите-ка на эту малодушную».
Нет ничего хуже, чем обвинение в малодушии. Незаслуженное обвинение в малодушии.
Конечно, не все так относятся к Смотрителям, но неприязни оказывается достаточно, чтобы исчезло желание без особой необходимости покидать свой уровень. Здесь тихо и спокойно. Тут все свои.
Я захожу в столовую. Силент за стойкой протягивает мне поднос с едой. Благодарю его, но силент на это никак не реагирует. Я осматриваю зал. Моя группа силентов еще здесь, вместе с Диной, но я не ее ищу.
Микелина замечает меня первой и, подзывая, машет обеими руками. Она сидит в окружении своих подруг-медсестер. Я ей улыбаюсь, делаю шаг — и тут замечаю нечто, что заставляет меня остановиться.
Рядом с Микой сидит профайлер.
Это девушка, на вид моя ровесница, не старше. Белая одежда, которую носят лишь профайлеры, длинные седые волосы, отстраненный вид. Первая мысль: что профайлер делает здесь, на жилом уровне силентов? Потом догадываюсь: наверное, она из того приемного пункта Корпуса, о котором говорила Рита.
Обычно мне незачем избегать встречи с профайлером. Мне нечего скрывать. Но сегодня особый случай.
Мика смотрит на меня, и в ее взгляде читается вопрос. Я кивком указываю на профайлера и качаю головой. Мика хмурится, а затем, сказав что-то подругам, берет свой поднос и направляется ко мне. Тем временем я нахожу для нас свободное место.
— Ты села подальше от профайлера. Что-то случилось? — Она обеспокоена.
— Письмо из Совета, — коротко отвечаю я.
— Снова отказали?
— Ага. Поэтому сейчас я злюсь. На Совет, на Корпус... Профайлер может это почувствовать.
— И неправильно понять, — договаривает за меня Мика. Мы обе знаем, что со мной произойдет в таком случае.