Уже в дверной проём увидели, что там никого нет, как и в двух спальнях. У окна, на столе, в лучах дневного солнца поблескивала каёмками неубранная посуда с остатками еды. Судя по тому, что салат хорошо обветрился, а сметана разделилась на воду и белые комочки, это был неоконченный ужин. Слева, вдоль одной из стен, расположилась новомодная кухня с тёмным древесным низом и лимонными дверцами верхних шкафчиков.
Я сделал первый шаг на кухню и чуть не пальнул из пистолета в керамический пол – со шкафов, где стояли коробочки из-под лекарств и с чаем в пакетиках, раздался неожиданный утробный вой кота. Длинное, протяжное «у» без какого либо «мя».
- Здесь кошак засел под самым потолком, - переведя дух, сказал я Владимиру, заглянувшему в туалет и ванную комнату. – Залез на галёрку, подальше от разъярившихся хозяев.
- Может, он тоже подхватил бешенство? – отец Ольги посмотрел из-за моего плеча на вздыбленную шерсть, торчавшую над коробками. – Бог с ней, с животиной!
Он развернулся.
- Пошли, проверим гостиную и уберёмся отсюда.
Из большой комнаты веяло слабым запахом мёртвого тела. Терпимо, не пришлось затыкать носы. На диване, ковре и журнальном столике лежали части Райно. Владимир опознал мужчину по уцелевшему после жуткого пиршества двух тварей лицу. Из обглоданной ноги торчали облизанные добела берцовые кости. На ступнях отсутствовали пальцы. Из желудка на пол вывались кишки, селезёнка. В разодранной грудной клетке виднелось лёгкое со следами укусов.
- Уходим, - пробормотал я.
Еле сдержался, чтобы не сбежать из квартиры, дома и центра города.
- Согласен, - дрогнувшим голосом сказал Владимир.
Он был подавлен увиденным не меньше моего.
- Кота забираем? – поинтересовался я.
- Ты, Дима, потеряешь уйму времени, но так и не снимешь его со шкафов. Вдобавок, будешь исцарапан до крови. А если кот заражён?
Владимир нашёл в прихожей, на полке под зеркалом, ключи от квартиры и запер за нами дверь.
На четвёртом этаже ждала мама Ольги. Миниатюрная женщина с каштановыми волосами до плеч, острым подбородком, плавной линией скул и карими глазами вышла на лестничную площадку. Она набралась смелости, когда увидела нас в дверной глазок.
- На кухню! Сразу на кухню, - заметив окровавленную ногу Ирины, запричитала мама Ольги. От волнения она успевала делать глубокие вздохи между словами. – Я постелила на стол пару одеял, чтобы было помягче.
Поддерживая Ирину, я провёл её на кухню. Вместе с Владимиром аккуратно положил девушку на стол.
- Ножницы есть? – спросил я женщину, осмотрев пулевые отверстия.
- Да-да-да, - она с трудом пробралась до шкафчиков, потому что на кухне оказалось очень людно. – Вот!
Женщина протянула инструмент. Я сразу разрезал штанину бридж и осторожно отогнул в стороны прилипшую к ноге ткань. Ирина поморщилась, но не издала ни звука.
- Вова, иди в большую комнату, - мама Ольги указала мужу на коридор. – Нечего тут смотреть на молодые длинные ножки.
- Алина! – с непониманием Владимир уставился на жену. – Мой прекрасный моралист, сейчас не та ситуация, чтобы любоваться. К тому же, они все в крови. Никакой эстетики.
- Иди-иди, - отмахнулась Алина. – Даже если не смотришь. Ты пол кухни занимаешь, а нам нужно пространство.
- Хех, - усмехнулся Владимир.
Он открыл холодильник, достал бутылку пива, но увидев строгий взгляд жены, поставил обратно.
- Выпью тогда сока.
Но на Владимира уже никто не обращал внимания.
- Дима? – Алина, по отчеству нас ещё не представили, посмотрела на меня. – Дима, прошу вас тоже выйти.
Я спорить не стал, так как был в гостях.
- Если будет нужна помощь, зовите.
- Хорошо, - ответила она, во всю колдуя над ногой Ирины.
Ольга извинилась взглядом за маму.
*****
- Устраивайся, - Владимир показал на диван, заняв одно из кресел. – Прости мою жену. Иногда она становится излишне правильной.
- Оля говорила, что вы тоже не переносите ложь.
Владимир улыбнулся.
- Она малость преувеличила. Порой приходится говорить неправду, когда это во благо. Маленькая ложь полезна для души. Если же врут с одной лишь целью обмануть, то да, не переношу.
Он отхлебнул сока.
- Чёрт! Забыл тебе предложить, - Владимир показал на стакан.
- Переживу.
- Чем занимаешься? Учишься?
- На инженера, в ТТУ. Первый год подошёл к концу. Остались экзамены по специальности.
- Думаю, можешь расслабиться. В свете событий экзамены, скорее всего, перенесут. Или отменят.
- Возможно, - я опустил глаза в пол. – Надеюсь, что власти наведут порядок...
- Э-э-э, парень, да ты оптимист! – Владимир в отеческой улыбке оголил зубы. – Коньяку? У меня тут в баре есть армянский и французский. Пара бутылок коллекционных вин, но они закупорены. А коньяк предложить могу.
- Нет, спасибо! Я за рулём. Ещё через полгорода ехать, сквозь заторы и толпы агрессивных тварей. Надо сохранить ясность ума.
- Как знаешь, - Владимир поднялся с кресла и подошёл к секции. – Снял бы напряжение. Вы столько пережили по дороге сюда. – Он открыл дверцу и достал бутылку с янтарной жидкостью. – Точно не хочешь?
Я отрицательно покачал головой, оглядывая простенько обставленную комнату. Остановился на семейных фотографиях с отдыха, где Ольга в открытом купальнике и шляпе с огромными полями, опершись на локти, вытянула на белом турецком песке красивые ноги, где они втроём стояли на фоне чешского замка и где, возможно Оля, запечатлела родителей на фоне римского Колизея.
- Говорите, оптимист? – я посмотрел на опрокинувшего в себя бокал коньяка Владимира. – Вы не знаете, какие меня, бывало, посещали мысли.
- Какие же? – он запил алкоголь соком.
С кухни донёсся вскрик Иры и голос Алины: «У нас всё в порядке!».
- Это из разряда юношеского максимализма.
- Рассказывай! На кухне не нужны, по ящику крутят сериалы и юмор. Делать нечего.
- Напоминает исповедь за час до конца света.
Владимир улыбнулся.
- Я порой мечтал, чтобы этот мир с его неверными целями, искажёнными идеалами, двойными стандартами и ложными ценностями рухнул. Думал, будь у меня силы, разрушил бы мир, захваченный мелкими, низкими, бездарными и слабыми духом людьми, теми, кто подчинил природную силу и творческое начало человека капиталу.
- Попахивает марксизмом-ленинизмом, - опять улыбнулся Владимир.
- Возможно. Отчасти. Сказалось влияние уроков истории по советскому периоду. Так вот... я думал о том, что деньги захватили власть, прикрывшись иллюзорной демократией, якобы народ что-то решает. Попробуй встать в оппозицию капиталу и тебя сметут. Звонкой монетой купили практически всех, и сильных, и слабых, превратив их в общество потребителей, где деньги самоцель. Чтобы поспевать за модой, за техническими новинками, нужно работать, работать и работать. Но в том и дело, что в этой гонке финиш всё время отодвигается. Вы лишь проходите чекпойнты.
Владимир задумался.
- Здесь я с тобой согласен. Есть знакомые и коллеги по работе, что меняют телефоны словно перчатки. Не успевают приобрести один, тут же меняют на более совершенный. В свою защиту говорят, что прогресс не стоит на месте, что производитель утверждал, мол, предыдущая модель была неидеальной, а вот новая предел совершенства. Так что, знакомо. Особенно опасно оказать не в... забыл...
- Не в тренде? – подсказал я.
- Не в тренде, - он согласно кивнул. – Тем более, в школе. В младших классах. А ведь с них начинаются все дальнейшие взаимоотношения между одноклассниками. Навешиваются ярлыки. Знаем, проходили это с Ольгой. Она многое не видела, что смотрели её однокашницы. Не имела модных в то время вещичек. Олю спасло то, что мы много путешествовали.
- Да. Сейчас, в эпоху мобильных устройств, ситуация ещё хуже, - я отказался от повторного предложения выпить коньяка, проследив, как Владимир опять заглянул в «бар». - Люди молятся новому гаджету в яркой божественной ауре. Не замечают тех, кто действительно сделал нечто стоящее для человечества. Показателен случай с оператором космического агентства, посадившим спускаемый аппарат на астероид. Его теперь чаще упоминают в прессе за то, что на нём была рубашка с полуобнажёнными женщинами. И всё из-за нападок феменисток. Заслуга в развитии космонавтики теперь ничто в сравнении с сексизмом.
- Слышал и видел, - он отхлебнул коньяк. – Ну, это полный бред. Он же не ожидал, что после операции придётся давать интервью. Бедный мужик! Ползает на коленях и публично извиняется за рубаху, хотя должен купаться в лучах славы.
- Причём, сотрудницам этого агентства, наверняка, было плевать, что он одевает на работу. Не обращали внимания, - сказал я.
- Точно!
- Кстати, о космосе, - я решил продолжить свои мысли. - Он вдруг стал дорогим. Ведь летали на Луну.
- Я бы поспорил. Уже было столько попыток разоблачить...
- Вот именно, что попыток, - я выставил указательный палец. – Допустим, что американцы неоднократно высаживались на Луну. Подчеркну, неоднократно. И это в шестидесятые, начало семидесятых. Потом всё заглохло. Десятилетия застоя. Якобы лунные программы необоснованно дороги. Правда, зачем нам Марс или спутник Юпитера Европа? Зачем нам вообще покорение космоса, когда у соседа уже которая по счёту новая машина из салона или дом на Лазурном берегу? Лучше разработаем новое биологическое оружие, вирус, а людям будет достаточно новости об очередной экспедиции на МКС. Застрянем мы в нашем болоте и, как первобытные люди хвастались новой косточкой в волосах, станем красоваться друг перед другом последними смартфонами с ультра-эйч-ди качеством на восьмидюймовом экране.
- В России же проводят различные программы типа «Марс 500», - было видно, что Владимир увлёкся разговором, забыв об Ирине и терактах.
- Напомню, в шестидесятые летали на Луну. В начале двухтысячных ещё не повторили достижения полувековой давности, а уже к Марсу готовятся. Не верю я пока в реализацию этих планов.
- Ну, да. С другой стороны, технологии не развивались. На орбиту до сих пор отправляют «Союзы» да «Прогрессы». Где тут о Луне думать.
- О чём и говорю. Дорого. Какой-нибудь чиновник купит себе «ламборгини» или «феррари». Ему нет дела до колоний на дальних планетах. Его мысли заняты форшмаком, норвежским лососем на ужин, экзотическими винами и постройкой усадьбы. Он давно забыл, как в детстве зачитывался Жюль Верном или Брэдбери. Деньги завладели им. И сейчас чиновнику не до книжек. Максимум, включит телек, - я показал на плоский экран, центр притяжения в любой гостиной, - а там царит глупость.
- А почему тебя волнует тема космоса? Стоит ли из-за этого рушить мир? Чтобы ты не подразумевал под этим.
- Я зачитывался и «Марсианскими хрониками», и «Багровыми тучами» Стругацких. И мелким мечтал, что когда мне исполнится тридцать, полечу с экскурсией на Ганимед. Это казалось таким реальным. Думал, что разработки ведутся. Что американцы на Луне, это только начало. Но мне двадцать. В интернете в сотый раз разглядываю красивые фотографии Земли с орбиты.
- Что ещё тебя волновало? И пробуждало спящего внутри Годзиллу? – усмехнулся Владимир, допив коньяк.
- Что религии заврались.
Владимир изменился в лице. Он поднял глаза на меня.
- Атеист?
Я вспомнил, как отец Ольги перекрестился у останков Алевтины Фёдоровны. Мои последние слова могли задеть его чувства.