От неожиданности он тихо ахнул, и голос его в этот момент прозвучал непристойно тонко и мягко, что стало неожиданностью для него самого. Лицо тут же залила краска стыда, пальцы крепко вцепились в простыню, а губы плотно сжались, чтобы не пропустить больше ни одного позорного вздоха или стона.
Что значит «не могу сдержаться»?
Кажется, теперь Нёвиллет начал понимать смысл этой фразы, особенно когда Ризли так интенсивно терся об него возбужденной плотью, да еще и хрипло нашептывал:
- я с таким трудом сдерживаюсь.. Я не хочу навредить тебе, как же ты не поймёшь..
Горячее дыхание обдало его ухо, одна сильная рука опиралась на кровать, поддерживая тело на весу, а другая крепко сжимала его талию. Неожиданно Ризли сказал:
- сожми ноги.
Нёвиллет настолько растерялся, что неосознанно сделал так, как сказал Ризли, и уже собирался повернуть голову, чтобы посмотреть, что он задумал, как вдруг между его бедрами вклинилось что-то твёрдое. Задохнувшийся от неожиданности судья испуганно замер. От волнения все поплыло перед глазами, а кожа на голове вмиг онемела.
Испустив вздох облегчения, Ризли обнял Нёвиллета за талию, и аккуратно начал двигаться.
Раньше Нёвиллет и подумать не мог, что это может происходить так. Половой орган терся о внутреннюю сторону его бедер, а его собственное тело, охваченное негой, совсем размякло, спина словно онемела, а глаза заволокло туманной дымкой вожделения. Смущенный Нёвиллет совсем утратил связь с реальностью, испытывая сильнейшее возбуждение оттого, что его любимый мужчина так самозабвенно и страстно трется об него. Повернув голову набок, он уткнулся лицом в зазор между матрасом и подушкой, по которой в беспорядке разметались его волосы...
Быстрые шлепки, с которыми встречались их тела, были отчетливо слышны в тишине комнаты, от пота и смазки кожа на бедрах становилась все более липкой, горячей и раздраженной.
С членом, зажатым между бедрами, слушая, как под аккомпанемент влажных звуков столкновения их тел Ризли тихо стонет, Нёвиллет почему-то вовсе не ощущал себя испорченным и грязным. Жадно вслушиваясь в хриплое дыхание Ризли, он чувствовал, что сам сошел с ума, иначе почему, несмотря на полное жара сердце, сорвавшееся на дикий бег, он тихо спросил:
- тебе хорошо?.
- хорошо.. - Ризли чуть приоткрыл глаза. Во влажном взгляде ясно читались охватившие его смятение и замешательство.
Он наклонился над Нёвиллетом, заключил его в кольцо своих сильных рук и прижал к кровати так, что они полностью переплелись телами в единое целое, буквально склеившись до пояса, в то время как нижняя часть Ризли с каждым ударом затягивала их обоих все глубже в водоворот влажного жаркого безумия.
Обхватив рукой подбородок юдекса, герцог быстро нашел его рот, вовлекая в страстный поцелуй и еще теснее переплетаясь с ним влажными губами и языками.
Подняв голову, он сам яростно поцеловал Герцога. Когда под покровом ночи в нем вдруг проснулись звериные инстинкты и совершенно животное бесстыдство, переполняющая его любовь вылилась в этот полный соблазна безрассудный порыв.
Поцелуй вышел таким интенсивным и всепоглощающим, что от учащенного сердцебиения и недостатка воздуха у Нёвиллета закружилась голова.
Приближаясь к своему пику, задыхающийся Ризли продолжал хрипло звать его.
- месье Нёвиллет..
Одной рукой придерживая Нёвиллета за талию, Ризли нежно целовал его шею и плечи. В горле пересохло, кадык ходил ходуном. Когда он почти достиг критической точки, Ризли особо глубоко толкнулся, после чего сгреб его в объятия и принялся зацеловывать, покусывая мочку уха и шею.
В этот момент по дрожащему телу судьи прошла судорога.
Быстро сообразив в чем дело, Ризли вытянул руку и, обхватив ладонью его член, с воодушевлением принялся помогать ему достигнуть разрядки.
Раздавленный своим позором, покрасневший Нёвиллет тихо пробормотал:
- Не надо… не нужно его трогать... Я ведь только что уже…
Не сводя с него сияющих счастьем и обожанием глаз, Герцог пробормотал:
- Да, я знаю, что до этого ты уже кончил.
В уголках глаз Нёвиллета выступили злые слезы. Чувствуя себя втоптанным в грязь и ужасно униженным, он гневно отрезал:
- Ты… не смей говорить это слово.
- Какое?
- …
- О! - Ризли удивленно приподнял брови, а потом что-то сообразив, натянуто улыбнулся. - Ладно.
Он нежно поцеловал его, но в движениях его рук не было ни капли почтения.
Руки этого молодого мужчины и правда оказались очень опытными и умелыми. Стоявший колом член юдекса оказался послушной игрушкой в его ладонях, и очень скоро, достигнув нового пика возбуждения, он бурно излился второй раз. Впрочем, разве мог такой невинный человек, как Нёвиллет, устоять перед натиском рук, не понаслышке знающих, что такое разврат и потворствование плотским желаниям? Кроме того, в самый ответственный момент его разум затуманился, перед глазами замелькали какие-то расплывчатые тени, а в ушах зазвучали неясные голоса. Он почувствовал сонливость и давящую усталость…
- Неви.
Он услышал, как за его спиной полный нежности и любви голос Ризли так интимно и ласково зовет его по имени.
После того, как они смогли дать выход своей страсти, их дыхание выровнялось, и тела охватила сладкая истома. Какое-то время благодарный Герцог нежно гладил и целовал расслабленное тело Нёвиллета, а после всю ночь держал в своих объятиях, защищая и сторожа, словно бесценное сокровище.
Судья лежал в забытьи, прислонившись голой спиной к пышущей жаром груди Ризли. Какое-то время он еще бодрствовал, зависнув между сном и явью, прежде чем закрыть глаза и крепко уснуть.
Когда Нёвиллет проснулся, то сквозь щель в окне пробивался свет нового дня, и, судя по звуку барабанящих по черепице дождевых капель, дождь и не думал заканчиваться.
Он почувствовал легкую головную боль: осколки воспоминаний о вчерашней ночи были похожи на плавающие в чане рыбьи чешуйки, ярко поблескивающие каждый раз, когда липкий свет падал на них.
Нёвиллет хотел вспомнить побольше деталей, но чешуйки опускались все глубже и глубже, пока наконец полностью не исчезли в темноте его памяти.
А потом он просто вмиг вспомнил, чем занимался с Ризли прошлой ночью, и все его тело напряглось, а лицо мгновенно залил стыдливый румянец. Он хотел было встать, но сильная рука все еще обнимала его, а мерно вздымающаяся и опускающаяся широкая грудь все также плотно прижималась к его спине.
Герцог еще не проснулся.
И он стал ждать. В полумраке спальни сложно было определить как много времени прошло, но ему казалось, что его ожидание слишком уж затянулось.
Затянулось настолько, что у него онемела рука.
Затянулось настолько, что стремительный бег его сердца замедлился.
Затянулось настолько, что он перестал чувствовать неловкость.
Наконец, судья перевернулся и посмотрел в лицо спящему Ризли.
Невероятно, даже можно сказать, уникально красивый. Каждой черточкой, будь то брови, нос или губы, герцог, вне всякого сомнения, был самым прекрасным мужчиной в мире.
Только лоб слегка нахмурен, словно внутри его головы были скрыты какие-то тяжелые думы, которые не давали ему расслабиться даже во сне.
Лежа так, лицом к лицу, не проронивший ни слова Нёвиллет еще очень долго изучал его черты.
Но это бесконечное ожидание затянулось настолько, что он не сдержался: в первый раз в своей жизни судья взял на себя инициативу и сам нежно поцеловал губы Ризли.
В конце концов, он осторожно убрал его руку со своего тела, сел на край кровати, надел нижнее белье и потянулся за своим одеянием. Одежда была безнадежно помята, и сколько бы Нёвиллет ни пытался разгладить складки, у него так и не вышло привести ее в подобающий вид.
Ему оставалось просто смириться, втайне надеясь, что по дороге домой они не встретят никого с крепости Миропид. Размышляя на эту тему, он начал одеваться, надеясь идеальным внешним видом компенсировать плачевное состояние своего костюма.
Внезапно кто-то обнял его сзади.
Судья внутренне вздрогнул, хотя внешне это выглядело всего лишь как небольшая заминка в его выверенных движениях.
Погрузившись в свои мысли, он пропустил момент, когда герцог проснулся, поднялся, обнял его и поцеловал в мочку уха.
- Нёвиллет..
Нёвиллет просто не знал, что сказать. Впервые в жизни он так открылся перед кем-то и теперь был растерян и смущен. Кроме того, вопреки ожиданиям, Ризли начал вести себя как застенчивый молодожен, робеющий перед женой после первой брачной ночи. Потребовалось время, чтобы он нашел в себе силы мягко сказать:
- Доброе утро..
- Для доброго утра уже слишком поздно, - судья даже не обернулся, продолжая одеваться.
Ризли улыбнулся и, тихо фыркнув, протянул руку, чтобы взять свою помятую прошлой ночью одежду.
- Давай вернемся пораньше, - произнося эти слова, он так и не осмелился взглянуть на Ризли. - Если задержимся, боюсь, кто-нибудь может что-то заподозрить.
Герцог послушно откликнулся:
- Я во всем буду слушать господина судью.
Однако его эгоистичные желания остались неудовлетворенными, а кровь все также кипела в жилах, поэтому когда Нёвиллет надел сапоги и собрался подняться с постели, он наклонился и поцеловал его в губы.
- Не сердись, когда мы вернемся, мне придется сдерживаться, и сейчас я просто хочу запечатлеть этот момент в памяти, - с улыбкой Ризли приложил палец к губам хотевшего что-то сказать Нёвиллета. - судья, ты, правда, очень милый.
После этого "ты очень милый" вся дорога до крепости Миропид была словно в тумане.
Он чувствовал, что если кого-то из них можно назвать милым, то это точно будет не он, а Ризли.
Этот талантливый и добрый красавец так фанатично и преданно любит его. Иногда Нёвиллету казалось, что все это иллюзия, и он не мог поверить, как такой совершенный человек может принадлежать косноязычному сухарю вроде него. Он ведь даже трех слов связать не может, не то что найти правильные слова для любовного признания.
Но когда герцог так пристально и серьезно смотрел на него, в этих сияющих любовью светлых глазах не было ни капли фальши. Когда он целовал Нёвиллета, его возбуждение было неподдельным, а сбивчивое дыхание полностью принадлежало и контролировалось самим судьёй.
Несмотря на то, что прошлой ночью он был неловким, косноязычным и рассеянным…
Ризли не выглядел разочарованным и, проснувшись утром, все еще захотел поцеловать его и сказать: "ты, правда, очень милый. "
- Нёвиллет.
- м?
- Куда мы идем? Если идти этой дорогой, то придем в мой кабинет... Давайте сначала поедим в зале , а потом можно будет вернуться.
В Зале бесплатного питания царили привычные шум и суета. Хотя Ризли и Невиллет привычно сели за один стол, у них не получалось вести себя так же легко и непринужденно, как раньше.
Пока они, низко опустив головы, поглощали содержимое своих тарелок, группа людей, которые любили делать ставки на все, что касалось судьи, не могли удержаться от перешептываний:
- Почему верховный судья сегодня не разговаривает с герцогом?
- Он не только ничего не говорит ему, но даже не смотрит на него.
- Странное дело, господин Ризли больше не кормит юдекса. Разве обычно он не старается ему всячески угодить?.. Что между ними произошло? Неужели поссорились?
- Если бы ты поссорился со своим коллегой, продолжил бы сидеть с ним за одним столом?
- Ха-ха, и то верно.
Пока они шептались друг с другом, Нёвиллет поднялся со своего места и направился к раздаче порций, чтобы добавить в тарелку еще немного каши. Когда мимо юных сплетников прошелестели развевающиеся роскошные одежды, они тут же примолкли и, почтительно опустив головы, с похвальным рвением принялись поедать паровые булочки, но стоило Нёвиллету вернуться на свое место, как обсуждение возобновилось с новой силой…
- Вам не кажется, что верховный судья сегодня немного странный?
Тут же кто-то кивнул:
- Точно! Просто не могу пока точно сказать, что с ним не так. Может это из-за одежды?
После того как пять пар глаз некоторое время самым внимательным образом изучали «объект», самый младший из участников вдруг громко прищелкнул языком и заявил:
- Кажется, она выглядит слишком помято, не так аккуратно, как обычно.
Стоило ему это озвучить, и все поняли, что это правда, но даже так никто не заподозрил ничего дурного. После длительного обсуждения, они сошлись на том, что судья, должно быть, защищал Фонтейн от монстров, ну или что-то там еще.
Люди привыкли восхищаться верховным судьёй, смотреть на него снизу вверх, кто-то мог даже счесть его весьма занятным типом, но ни один из них не относился к нему как к живому человеку из плоти и крови, у которого могут быть свои желания и привязанности. Поэтому, как бы сильно ни наследили Ризли и Невиллет, сколько бы улик они не оставили, никто так ничего и не заметил.
Когда люди возносят какого-то человека на алтарь, у того не остается иного выбора, кроме как стать безмолвным, неподвижным, отбросившим все эмоции и желания холодным камнем. Любая его попытка отклониться от этого совершенного образа будет считаться святотатством и подвергнется общественному осуждению.
Поэтому, когда отношения между герцогом и юдексом стали достоянием общественности, почувствовав, что их боги пали со своих пьедесталов, многие испытали гнев и отвращение, не в силах это понять и принять.
Только они забыли, что сами вознесли этих людей на пьедестал для поклонения, тем самым обязав их стать идеальными с головы до пят и жить в соответствии с ожиданиями и требованиям каждого, отказывая себе в любых эгоистичных желаниях и страстях. Заставлять человека жить чужой жизнью - не только слишком трудная задача, но и самая безжалостная жестокость.
Продолжение через 25 звёзд!
Автору есть что сказать:
Наконец я закончила эту главу. Хоть она получилась не такая длинная как хотелось бы, всё же на неё ушло много времени. Надеюсь вам всё нравится! Не забывайте, в комментариях можете высказать всё что вам не пришлось по душе, я обязательно постараюсь исправить!