Болезнь продолжала усиливаться с заката и до полуночи. Наступил конец часа Цзы*, когда Фу Шэнь полностью проснулся.
[ п.р.п.: время: 23:00 - 01:00.
● *Сутки в Китае называются «жи», что буквально означает «солнце», и делятся они на двенадцать равных частей, которые называются «ши», что буквально означает «время». На западные языки слово «ши» обычно переводят как «час». Но это может приводить к путанице, поскольку китайский «час» равняется, как легко подсчитать, двум настоящим часам.
● Иногда продолжительность «часов» записывают в формате «21:00–22:59» и т. п., но это неправильно, потому что при таком подходе из «часа» исключается последняя, 120-я минута, которая истекает именно тогда, когда часы показывают два нуля.
● Общая таблица часов-ши ↑ ]
Царствующая по округе глухая ночь не пропускала совершенно ни одного звука. Мебель, стоящая в тускло освещённом помещении, имела другую расстановку - абсолютно не знакомую юноше. Единственный фонарь, стоявший на столе, отбрасывал туманное, похожее на муслин, свечение в квадратной области на поверхности вокруг себя. Он уловил легкий след дыхания, и, повернув голову, дабы посмотреть, он обнаружил, что напротив кровати была низкая скамья, на которой Янь Сяохань, свернувшись калачиком спиной к нему, спал в своей одежде.
Вчерашние события были словно поток холодной воды, мгновенно хлынувший в его разум. Но они не успели превратиться в разрывающее небо цунами, так как подводное течение утащило их за поверхность воды и погрузило на неизмеримое морское дно.
Из-за этих событий сердце человека, которое изначально было чистым, словно зеркало, из небольшой лужи превратилось в глубокий пруд.
Лежачий Фу Шэнь чувствовал себя ужасно во всем теле, и ему захотелось перевернуться, чтобы облегчить затекшую, ноющую спину. Он не ожидал, что всего одно движение разбудит Янь Сяоханя, который повернулся, сел и протянул руку, чтобы помочь ему. Поскольку мужчина еще не совсем проснулся, то, что вырвалось из его рта, было, к слову, глубоким, низким и мягким:
— Что-то случилось? Тебе нужна вода или что-то ещё?
Обе его руки помогали Фу Шэню подняться, поэтому он, естественно, автоматически наклонился и прижался лбом к лбу юноши, дабы проверить его температуру. Янь Сяохань сказал:
— Кажется, лихорадка спала.
Фу Шэнь совершенно не ожидал, что с ним действительно будут так хорошо обращаться. Сначала он почти не отреагировал, но быстро отстранился и стал избегать его, когда понял, что там что-то не так.
— Ничего… Мне ничего не нужно, просто… Дай мне немного посидеть. — ответил маркиз.
Сонливость мгновенно спала, глаза Янь Сяоханя заострились, когда он, наконец, полностью проснулся, и атмосфера сразу же стала слегка неловкой. Он заставил Фу Шэня прислониться к спинке кровати, после чего отступил на три шага и снова сел на скамью, установив между ними вежливое и отчуждающее расстояние.
Эти двое, казалось, одновременно очистили свои головы от безумной мысли , в унисон вспомнив нелепую помолвку, которая возникла между ними.
Независимо от того, насколько сильным был его политический подтекст, независимо от того, был ли это сквозной заговор, и даже несмотря на то, что эта часть была смешана с «двумя селезнями , обнимающими друг друга*», его врожденная сущность оставалась неизменной. Это все еще был надвигающийся брак.
[ п.р.п.: *в Яндексе и Байду нет какого-то определённого значения этому предложению, поэтому, скорее всего, это не какая-то пословица. Но, как кажется сугубо мне, под смыслом сказанного имеется следующее:
1. Две утки-мандаринки - это символ супружеского счастья, крепкой семьи и искренней любви. Возможно здесь говорится именно о крепком построении брака между двумя мужчинами.
2. Также не отклоняется вероятность и этого: по данным из Всемирной сети уток-самок в несколько раз меньше, нежели самцов, поэтому последние часто отбивают «жен» у своих собратьев. А на одном сайте вообще писали, что многие селезни, не сумевшие никого добиться, становятся геями. ]
Маркиз Цзин Нин, который всего минуту назад выглядел бесстрастным и спокойным, снова последовал за тенденцией к внезапной головной боли. Он был человеком, который мог искренне взяться за очень многое, но в это время он просто хотел потерять память, начать все сначала и притвориться, что ничего не произошло:
— Ты просто продолжай спать. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
Янь Сяохань рассеянно расчесал пальцами волосы, взял мантию с кровати и бросил её другому:
— Надень это, ночью холодно. Я попрошу кого-нибудь принести отвар.
Такой человек, как Фу Шень, – родившийся в богатой семье, сделавший себе имя в молодости, выросший в окружении множества похвал и обожания и видевший слишком много, – вполне вероятно, был бы ненормально медлителен, признавая, что кто-то другой был добр к нему. Однако, возможно, из-за влияния этой проклятой санкции на брак, или, может быть, из-за того, что он был особенно чувствителен к чувствам других в связи с его серьезной болезнью, самое первое ощущение, которое дала ему эта действия, заключалось в том, что Янь Сяохань был внимателен, даже не пытаясь и не стараясь.
— Это… Это очень любезно с твоей стороны, — сказал юноша, скрывая смущение в своем сердце.
С одной кривой идеей все последующие мыслительные процессы также были бы непроизвольно искажены.
Что касается другого, то лицо Янь Сяоханя было в какой-то степени лучше, чем у маркиза. Он сменил свою черную, словно смоль, мантию главнокомандующего стража на светлую повседневную одежду с широкими рукавами. Когда он встал, чтобы взять яркий фонарь, его черные гладкие волосы соскользнули с заколки на грудь, а взгляд устало опустился, так как сонливость, по-видимому, окончательно не ушла. Уголки его рта слегка приподнимались, хотя он не улыбался, и освещение исходящее от свечи придавало ему нежный и мягкий силуэт, заставляя на мгновение забыть о своей личности и полностью погрузиться в это пятно света и тени.
Фу Шэнь прищурил глаза, совершенно не осознавая, насколько гнусным хулиганом он был.
Янь Сяохань повернулся и вышел, закрыв за собой дверь, идя по коридору, мужчина слегка улыбнулся. Фу Шэнь, возможно, был в замешательстве от лихорадки, но когда он смотрел на людей, его маркизство совсем не сдерживалось. Он, вероятно, не осознавал, насколько агрессивным был его собственный взгляд: Янь Сяохань чувствовал, что его одежду вот-вот будут разглядывать насквозь, пока он, наконец, не смог больше этого выносить и вынужден был признать поражение и бежать.
Слуга, несший ночное дежурство, увидел, как он ухмыляется от уха до уха, когда выходил из комнаты, и у него создалось впечатление, что Фу Шэнь прохрипел в последний раз. Иначе с чего бы его хозяину испытывать такое старческое счастье?
К тому времени, как принесли горячий отвар, чары этих двоих рассеялись. Они сидели друг напротив друга со своими мисками, пар заставлял бледные губы и щеки гореть красным, а их позвоночники насильно выпрямлялись. Наконец-то они могли спокойно изучить ухабистую, заросшую ежевикой дорогу перед собой и обдумать, куда им следует идти дальше.
Янь Сяохань выплюнул чайную воду, которой он полоскал рот, и вернул миску на стол, говоря:
— Маркиз.
Фу Шен все еще неторопливо пил свой отвар:
— Хм?
— У меня есть несколько вопросов, и я надеюсь, что ты сможешь прояснить для меня некоторые вещи.
— Постараюсь, господин Ян. — Фу Шэнь отложил ложку, небрежно ухмыляясь. — Теперь мы вдвоём кузнечики на одной верёвке*, так что не продолжай звать меня «маркизом». Это слишком отталкивает.
[ п.р.п.: *а вот это уже китайская пословица, выглядит она так: 条绳上的蚂蚱。 [ yī tiáo shéng shàng de màzha ] - находится в одном положении, в одной лодке. ]
Подразумеваемая, понятная всем насмешка. Янь Сяохань вынужден был признать, что, хотя Фу Шэнь был относительно упрям в некоторых аспектах, большую часть времени он все еще был довольно откровенен. Разговор о делах с таким человеком, как он, не требовал слишком много поворотов и терпений.
_______
От русского переводчика:
Товарищи, на 29.08.23 мы находимся на седьмом месте в #история. Поздравляю с продвижением.
Перевод выполнен в ознакомительных целях. Спасибо за внимание.