Настя
Таким брата я еще никогда не видела.
Хотя я знала, как тяжело он переносит произошедшее между ним и Юлей, но понятия не имела, как он на самом деле страдает.
Теперь, когда с него спала эта маска, я увидела стыд в его глазах, но также и глубокую печаль и боль, которую он испытывал от разрыва с Юлей. Впервые он показал мне, что для него значит все это.
Я чувствовала сильное желание сделать что-нибудь для них. Ведь было очевидно, что у них есть чувства друг к другу и они оба страдают от этой ситуации.
– Почему ты до сих пор не дал ей понять, как тебе плохо? – осторожно спросила я через некоторое время.
Даня повернул ко мне голову:
– Я пытался просить у нее прощения, – сказал он севшим голосом. – Но она призналась, что не может меня простить…
Мы помолчали.
– Я могу ее понять, – начала я, и Даня едва заметно вздрогнул. – Но вместе с тем… не знаю. Мне бы очень хотелось, чтобы вы это преодолели.
– Юля не хочет, и я должен с этим считаться. – Это звучало так жалко, что мне захотелось взять его и тряхнуть как следует.
– С каких это пор ты стал так легко сдаваться?
Даня фыркнул.
– Что? – настаивала я.
– Я вовсе не сдался. Я постоянно думаю о ней и уверен, что уже не испытаю таких чувств ни к кому другому. Но если она не хочет быть со мной, то…
Я схватила с ночного столика блокнот для эскизов и ударила им Даню.
Он резко сел:
– Эй, что такое?
Я тоже села на кровати, игнорируя черные точки, которые запрыгали у меня перед глазами.
– Ты должен показать это ей, Данила! Пусть она поймет, как важна для тебя и как ты во всем раскаиваешься.
– Если бы ты видела, как она смотрела на меня в новый год. И что она сказала… – Он помотал головой. – Она полна решимости начать этот год без меня, и я не могу продолжать грузить ее своими переживаниями. Она считает, что у нас нет ничего общего и что ничего хорошего не получится.
– Да тебе ведь и не нужно идти к ней и обрушивать на нее признания в любви. Но пока Юля не знает, как ты сожалеешь о том, что сделал, она не сможет тебя простить.
Я видела по глазам, как в голове у него закрутились шестеренки, и добавила:
– Ты должен ей это показать. И не только словами. А своим поведением. Если она говорит, что у вас нет ничего общего, убеди ее в обратном.
Он сглотнул и тяжело выдохнул. Он вел жестокую борьбу с самим собой, я это четко видела.
Я вспомнила о нашем возвращении из Оксфорда. То утро перед тем, как все изменилось. Тогда Даня был такой счастливый. Он просто излучал внутренний покой, которого я в нем никогда прежде не видела. Как будто он впервые пребывал в согласии с самим собой. Как будто исчез тот невидимый груз, который он обычно на себе таскал. Как бы мне хотелось, чтобы это спокойствие к нему вернулось.
Тем не менее была одна вещь, которую он должен знать.
– Дань, – сказала я и терпеливо ждала, когда он поднимет на меня глаза. – Если ты еще раз поцелуешь кого-нибудь, кроме Юли, я лично вырежу тебе язык.
Даня удивленно моргал. Потом медленно помотал головой:
– Не знаю, как я до сих пор не заметил, что ты так много времени проводишь с Юлей.
Я хотела было улыбнуться, но сдержалась.
– Я серьезно. Я действительно хочу, чтобы у вас все получилось.
Даня снова тяжело вздохнул:
– Я бы тоже этого хотел. Больше, чем чего-либо.
– Так борись же за нее, черт возьми.
Некоторое время он молчал, глядя со странно отсутствующим взглядом в потолок. Хотелось бы мне прочитать его мысли и узнать, о чем он думает.
– Поборюсь, – тихо сказал он наконец.
Я положила руку ему на плечо:
– Вот и хорошо.
Уголок его рта слегка приподнялся.
– Но сперва потребуется план