Южная дорога из префектуры Янь шла через район Гуаньян, Байтан и множество других мест. Достигнув Миюна, вдалеке уже виднелась столица.
Своевременный приход осени принёс сильные холода. На севере уже выпал первый снег, пушистым ковром располагаясь по периметру, но погода в столице была ещё мягкой, просто идеальной для путешествия. Ближе к полудню на служебной дороге показалась делегация всадников. Их лидер молча смотрел вдаль. Заметя чайную хижину, расположенную вдоль дороги, что было совсем недалеко от их текущего местоположения, он слегка приподнял поводья, замедлив шаг лошади. Поравнявшись со не так сильно отстающей повозкой, мужчина дважды постучал по деревянной перегородке, произнося для получения дальнейших инструкций:
- Генерал, наша делегация мчится на огромной скорости всю ночь. Почему бы нам слегка не отдохнуть, перед тем, как продолжить путь?
Окошко приоткрылось и занавес, скрывающий внутреннюю обстановку, слегка сдвинулся. На одном ладе с запахом горького лекарства изнутри донёсся низкий мужской голос:
- Если впереди есть место чтобы перекусить и отдохнуть, то вам стоит это сделать и перегруппироваться. Братья, вы хорошо постарались.
После получения приказа, всадник направил лошадей к той самой чайной. Где бы они не приходили, повсюду разносилась пыль и грязь, что немало привлекало внимание людей, находящихся поблизости.
У этой линии всадников не было при себе совершенно никаких флагов. А на крепких и внушительных телах находились бирюзовые военные мундиры с узкими рукавами и перекрещенным воротником. Даже если эти люди открыто не заявляли о себе, буквально на всех их лицах красовалось практически одно и тоже: «кто-то, кого нельзя провоцировать».
Хозяин чайного домика долгое время терпел лишения и полностью привык к постоянному приходу и уходу людей, поэтому оставался немногословен. Всадник, ведущий весь строй, спешился с лошади. Передав несколько серебряных монет хозяину, мужчина приказал идущей за ним делегации отдохнуть некоторое время. А сам же, отыскав небольшой стол в тени, слегка смел с того пыль, одновременно прося хозяина приготовить горячий чай и несколько прохладительных напитков. После этого всадник вылетел на улицу, аккуратно поддерживая вылезающего из кареты бледнолицего дворянина, с хроническим обликом больного.
Шаги юноши были шаткими и неглубокими, а нефритовое лицо искажено болью. Этот человек мог ходить только тогда, когда кто-то поддерживает его за руку. Даже такое небольшое расстояние, как пересечение дороги от повозки до чайного домика, занимало очень много времени. После того, как он, наконец, расположился за столом, людям стало казаться, что тело этого юношы не могло больше терпеть, из-за чего, в следующее мгновение, он разразился продолжительным кашлем. Другие гости, находящиеся внутри, только-только смогли вздохнуть с небывалым облегчением. Ведь только одно созерцание на этого человека, приносили неимоверные мучения.
При дальнейшем рассмотрении юноши, странным показалось следующее: хоть этот человек мог в любой момент испустить свой последний дух, от него исходила неописуемая аура, постоянно привлекающая внимание окружения. Внешность его представляла собой необыкновенную красоту, но она была не настолько элегантная и утончённая, как у красивой девушки, и не таким очарованием, как весенний цветок. Этот юноша обладал аккуратными бровями и глазами феникса, его острый нос и тонкие губы были наполнены пронзительной аурой.
У этого человека был высокий рост и, казалось, он также привык смотреть на окружающих сверху вниз, всегда прикрывая глаза лишь на половину. Его тело, полностью изможенное болезнью, было наполнено беспечной апатией, и, как казалось, одна маленькая фарфоровая чашка сможет переломать ему запястье.
Но когда юноша сидел неподвижно, его прямая и ровная спина была словно художественная кисть или как зелёный бамбук, растущий из земли, также она немало напоминала длинный меч, выкованный в пламени скорби. Даже если бы он был покрыт огромным количеством шрамов - этот клинок всё равно испробует достаточно крови недругов. Точно также его слабое тело совершенно не помешало ему пренебрежительно созерцать на всех под небесами.
Находящиеся внутри путешественники и торговцы подсознательно вытянули свои шеи, дабы поглазеть, как гуси в придачу. Наконец молодой дворянин допил воду из чаши и с громким лязгом опустил ту на стол, произнося:
- Господа, ваши шеи вытянулись достаточно, чтобы кто-нибудь захотел привязать к ним осла. Неужели этот скромный настолько привлекателен?
[ с.и.п.: если быть точным, он спросил: «好看吗:Hãokan ma?», что может означать «На меня приятно смотреть?», а также может означать «Я такой красивый?» ]
После сказанных им слов, множество крепких и здоровых мужчин тут же вздрагивали. Некоторые «гуси» раздражённо отводили взгляды, а кто-то умудрялся подобрать поближе, с целью завязывания диалога:
- Откуда этот молодой дворянин? Вы тоже направляетесь в столицу?
Сяо Сюнь, который прибывал под командованием юноши, чувствовал как у него онемел затылок. Молодому дворянину хватило бы сказать всего одно слово: «убирайся» и он немедленно бы повесил этого любопытного на каком-нибудь деревне где-нибудь снаружи.
Кто бы мог подумать, что этот человек, с виду выглядящий достаточно надменным, проявит такую неожиданному терпимость, мягко произнеся в ответ:
- Я приехал из префектуры Янь на севере и в настоящее время отправляюсь в столицу для лечения.
Все сопровождающие его люди были одеты в ничем не примечательную повседневную одежду и не имели при себе мечей. К прочему их повозка абсолютно не отличалась своей экстравагантностью или богатством. Хотя вся его охрана и выглядела достаточно внушительно, сам молодой дворянин был одет по-обычному. Купцам и путешественникам оставалось лишь догадываться, что этот юноши был каким-то хозяином из влиятельной семьи в префектуре Янь, отправившийся в путешествие. Поскольку город этой префектуры имел важное военное значение для границы, их местные обычаи были слегка ожесточёнными, что иногда было непонятно другим путникам, поэтому для тех людей, долгое время проживающих в Янь, считалось нормально так сопровождать путешествующие группы.
Как незнакомым людям, купцам и путешественникам было бы не уместно напрямую беспокоиться о болезни юноши. Вместо этого они решили перевести тему и поинтересоваться:
- раз этот молодой дворянин с севера, не встречал ли он экипаж генерала Фу? Он вернулся в свой город с честью и славой, я даже представить не могу, как великолепна его процессия!
[ с.и.п.: буквально «Возвращение в родной город в шелковых одеждах» в основном означает возвращение во славе ]
Сяо Сюнь чуть не умер, подавившись чаем. Молодой дворянин поднял свои длинные брови вверх, с интересом спросив:
- Генерал Фу? Это тот самый генерал Фу, которого я знаю?
- Конечно. У кого такая же печально известная репутацию, как не у маркиза Цзин Нина?
Молодой дворянин, казалось, проявлял огромный интерес к этой теме разговора, поэтому продолжил расспрашивать:
- Кажется, вы многое знаете о Фу... генерале Фу?
- Ох, об этом даже не может быть и речи. Ведь это совершенно исключено. - купец улыбнулся и кротко взмахнул рукой, - Мы, купцы, пресекаем немалое расстояние и по дороге постоянно встречаем различные слухи о генерале. В течении множества лет, что он охраняет границу, дороги стали мирными и безопасными. И наша работа стала намного лучше, нежели раньше. Когда в столице кто-то упоминает о генерале Фу, нет никого, кто бы не испытывал высочайшего уважения. И вы об этом даже не можете себе представить. В том году, когда маркиз Цзин Нин повёл свою Железную кавалерию против татар, я только вернулся с севера, дабы продать меха. В тот момент на всех закоулках столицы лепетали одно и тоже: «До тех пор, пока командующий Фу управляет Северным Синьцзяном, мы можем спать спокойно». Истории, которыми делились в чайных домиках, представления на улице... Они совершенно все о нём.
Было абсолютно очевидно, что процветающая репутация Бэй Яня и маркиза Цзин Нина шибко бросается в глаза.
_______
Крик души русского переводчика:
Знали бы вы как я психую, пока пытаюсь написать китайские иероглифы под чужими сносками на специальной клавиатуре.
Перевод выполнен в ознакомительных целях. Спасибо за внимание.