Летний ветер обжигал лицо и гудел в ушах, но Чимин только добавил скорости, давя на педали с удвоенной силой. Ему нравилась быстрая езда, нравилось это чувство свободы и даже полёта. Казалось, стоит раскинуть в стороны руки в этот момент – и ветер моментально подхватит тебя, устремляя к самим облакам. А может и выше. Туда, откуда все твои проблемы и заботы покажутся крошечными и совершенно незаслуживающими внимания. Чимину этого хотелось – сбежать от мира.
Велосипед был едва ли не единственным развлечением в маленькой деревеньке, в которую Чимина свезли на лето, словно ненужного котёнка в лес. Ему хотелось провести каникулы в городе с друзьями, но родители всегда знают «как лучше». Здесь даже ровесников его не было – внуки всех соседей были сплошь мелкими надоедливыми детьми, галдящим роем кочующими из двора во двор. Но кого это волновало? Чимину не оставалось ничего, кроме как проводить долгожданные тёплые деньки в одиночестве.
От злости Чимин разогнался, что есть мочи. Справа проносились целые полотна полей, простирающихся вдаль до самого горизонта, а слева – редкие автомобили, смотря на которые Чимин мысленно играл в «от столкновения с какой машиной шанс умереть выше». Выиграла жёлтая фура с незнакомой эмблемой на ярком боку – и Чимин еле сдержался. Едва впереди замаячил лес, он свернул с асфальта на просёлочную дорогу, прорезающуюся сквозь ещё зелёные колоски. Спешился он только у самого леса, кинув велосипед здесь же. Чимин помнил, что когда-то в этих краях росла дикая земляника – и сейчас ему очень хотелось её найти, чтобы хоть как-то подсластить этот несчастный день и жизнь.
Зайдя поглубже в лес, он остановился и закрыл глаза. Просто впитывал каждый звук, каждый запах. Всё здесь было наполнено покоем и умиротворением. Ему тоже хотелось ими наполниться. Забыть все обиды и страхи – и просто стать частью чего-то безмятежного и вечного.
Едва Чимин распахнул глаза, как взгляд его наткнулся на парня. Тот стоял всего в паре метров от него у дерева напротив и не скрываясь рассматривал Чимина. Чимину тут же стало неловко, что кто-то видел, как он «единится с природой».
На первый взгляд казалось, что парень немногим старше Чимина, а может и ровесник. Вот только его печальные глаза словно вобрали в себя воды всех тёмных глубин до самой преисподней. Им хотелось добавить бликующих узоров подобно тем, что вырисовываются на дне, когда солнечные лучи отражаются от небольших волн в ясные дни. Вот только так глубоко солнечные лучи не проникают... Крупные кудри чёрных волос обрамляли бледное лицо, которое казалось на их фоне совсем белым. На парне была лёгкая льняная рубашка с небрежно закатанными рукавами и светлые шорты чуть выше колена. Взгляд Чимина приковали открытые босые ноги. От лодыжки и до самого колена они были сплошь испещрены горизонтальными полосами, подобно стволу молодой берёзы, на которую незнакомец опирался спиной. Одни шрамы были совсем белыми, другие же тёмными и даже красными. Некоторые были длинными и тонкими царапинами, а некоторые – короткими и выпуклыми рубцами.
Чимину стало жутковато от этого зрелища и он растерянно поднял взгляд, гадая должен ли он что-то сказать, как-то прокомментировать и объяснить свои долгие разглядывания или стоит просто промолчать.
– Вижу, тебе нравятся острые предметы.
– Вижу, тебе нравятся острые замечания.
После обмена «любезностями» последовала напряжённая пауза. Каждый не сводил глаз друг с друга и, казалось, даже не моргал. Словно боясь пропустить хоть отблеск эмоций на лице. Впрочем, лицо незнакомца было абсолютно бесстрастным. Чимин не мог понять, заинтересован ли тот в знакомстве с ним или наоборот настроен враждебно.
Паузу прервала белка, спустившаяся по веткам прямо парню на плечо. Она удобно устроилась, распушив свой рыжий хвост вдоль спины, и стала грызть найденную шишку, так спокойно словно плечо этого парня было ей родным домом.
– Твоя?
Парень кивнул:
– Лесная.
Чимина озадачило, как белка одновременно может быть и ручной и лесной, но уточнять он не стал.
– Я ищу землянику. Не хочешь со мной?
– Нет нужды искать, – парень отлип от дерева и двинулся прямо сквозь заросли, совершенно пренебрегая тропинкой.
Чимин растерянно сделал шаг вперёд и замер, не понимая должен ли он пойти следом за ним или тот просто ушёл. Он ещё потоптался на месте какое-то время, но парень не вернулся и даже не позвал его. Поэтому Чимин решил, что преследовать его не лучшее решение – и вернулся к велосипеду.
В тот день он ещё долго катался, а в его голове вновь и вновь всплывал образ таинственного парня со шрамами.
Чимин бродил по лесу уже почти час, но никак не мог отыскать то вчерашнее место, с той самой берёзой. В конце концов он вышел к поваленной сосне. В месте надлома часть ствола была гладкой и ровной, а из другой торчали острые щепки. Чимин подумал о том, что похоже её пытались срубить, но потом передумали. А вот непогоды она после уже не выдержала.
– Люди бессердечные.
Чимин вздрогнул. Вчерашний парень прошёл рядом совсем неслышно и аккуратно присел на ствол дерева, нежно поглаживая шершавую кору.
– Ты забыл добавить «сволочи», – Чимин хмыкнул, но на лице парня не промелькнуло и тени улыбки.
– Ты прав, – он поднял взгляд – Землянику ищешь?
– Тебя, – честно ответил Чимин и сам же смутился от своей прямоты. – Землянику тоже.
А парень словно бы и не услышал первоначальный ответ, лишь передёрнул плечами:
– Я вчера собирался тебе показать поляну, а ты не захотел.
– Я хотел. Но ты не позвал меня с собой, так что я подумал, что ты просто ушёл.
Парень наклонил голову набок, став похожим на заинтересованного кота:
– Ты не очень-то догадливый.
– А ты не очень-то понятный.
– А ты хочешь понять меня?
– Хочу.
Тогда Чимин подумал об этом как о простой возможности развеять скуку, но очень скоро это переросло для него в нечто большее.
Они стали проводить много времени вместе: все дни напролёт. В любую погоду и при любых обстоятельствах Чимин спешил в лес. Теперь он больше не катался просто так, а использовал велосипед лишь как быстрый способ достичь нужного места. Теперь он больше не мечтал унестись куда-то ввысь, потому что он больше не нуждался в свободе и покое – они были у него в лесу. Теперь он больше не размышлял о машинах на дороге – все его мысли были заняты Тэхёном.
Тэхён был старше Чимина всего на два года. И это, не считая имени, была единственная информация, которую Чимину удалось узнать о нём. Даже бабушка на его расспросы не приехала ли в деревню какая-нибудь новая семья с ребёнком-подростком лишь пожимала плечами. Сам Тэхён же все вопросы о себе предпочитал игнорировать, сменяя тему. Зато ему очень нравилось о чём-нибудь рассуждать.
– Как думаешь, какая боль сильнее: физическая или моральная?
Они сидели в поле рядом с лесом: в той его части, где не росла пшеница, а лишь полевые травы и цветы. Вокруг резво, будто заведённая игрушка, скакала белка Кешью, к которой Чимин уже успел привыкнуть. Вот только к нему в руки она так и не шла – лишь к Тэхёну.
Думая над ответом, Чимин невольно опустил взгляд на ноги Тэхёна. Хоть все порезы и были зажившими, Чимину казалось, что они всё равно «кровоточат» и доставляют боль Тэхёну. Захотелось их коснуться. Просто погладить, как будто нежное прикосновение могло их излечить. Но он не решился.
– Когда и то и то вместе? – неуверенно ответил Чимин. – Когда моральную приходится заглушать физической.
– В чём-то ты прав, – задумчиво произнёс Тэхён, гоняя в ладони от пальца к пальцу орешек фундука. – Но я не делал это сам.
Чимин растеряно заглянул ему в лицо, пытаясь понять говорит ли тот серьёзно. Но он всегда выглядел серьёзным.
– А кто?
– Люди. Самые страшные раны наносят люди. Никто не думает о чужом будущем: каково тебе будет жить дальше с этим.
– Но как?
Вместо ответа Тэхён лишь отдал белке орех и откинулся на траву, расположив руки под головой и глядя в небо на лениво ползущие облака.
– Ты бы хотел летать?
У Тэхёна было много вопросов, но не тех, которые привыкли задавать подростки. Он совершенно не интересовался ни его жизнью в городе, ни его предпочтениями в еде и музыке, ни его прошлым и планами на будущее. И сначала Чимина это задевало, ему казалось, что тот совсем не интересуется им, не пытается узнать лучше, раз не спрашивает о его жизни. Но потом понял – Тэхён интересуется им больше чем кто-либо другой: им настоящим, его мыслями и чувствами, а не просто жизненными событиями, над которыми он даже по большей части не властен.
– Если бы ты был полевым цветком, то непременно васильком, – Тэхён указал на цветок среди колосков. – Знаешь почему?
– Почему?
– Он всегда выделяется на фоне других.
– Я же совсем обычный, – Чимин улыбнулся, чувствуя, как краснеет, начиная от кончиков ушей, – ничем не отличаюсь.
– Для меня ты особенный, – произнёс это так легко и просто, словно это вовсе не то, от чего у Чимина может бешено забиться сердце. – А я какой цветок?
– Ромашка. Потому что ты сам спокойный, и меня успокаиваешь.
После каждого вопроса и каждого ответа Чимин чувствовал себя всё более важным и значимым. Он больше не грустил из-за того, что его не оставили на лето в городе. Друзья? Сейчас он больше не думал, что они таковыми для него являются. Чем бы они сейчас занимались? Играли в видеоигры и слонялись по торговым центрам. А вместо вопросов было бы только «расскажи что-нибудь», которое вовсе не подразумевало, что можно начать рассуждать о параллельных вселенных, можно лишь рассказывать смешные случаи из жизни – это и зовётся «общение».
Сегодня Чимин шёл в лес не с пустыми руками, а с небольшим пластиковым контейнером, наполненным бабушкиными варениками с земляникой, которую они вместе с Тэхёном и насобирали накануне. Однако искать Тэхёна пришлось долго – во всех привычных местах его не оказалось. После долгих блужданий Чимин вышел к небольшому лесному пруду, по краям заросшему камышом и покрытому большими зелёными листьями, на которых кое-где виднелись жёлтые кувшинки. Тут и нашёлся Тэхён. Он сидел на берегу, поджав к груди колени и прижимая ладонь к ноге чуть выше щиколотки. Сквозь его пальцы сочилась кровь.
В глазах потемнело. От макушки вниз побежали мурашки, словно вдруг обдало ведром холодной воды. Руки Чимина задрожали, и он выронил контейнер. Крышка открылась – вареники разлетелись по траве. Но Чимину было всё равно. Наступая на вареники и разбрызгивая по траве красные капли сиропа, он подбежал к Тэхёну, накрывая его ладонь своей, словно это могло помочь остановить кровь.
– Зачем ты это сделал?
– Это не я. Я же говорил, – голос парня звучал так тоскливо и болезненно, что Чимину хотелось плакать.
– Ну что же это такое... Что теперь делать... – зачастил он растерянно. – Надо обработать... Надо забинтовать... Но ничего нет. Если я пойду в деревню, то мне придётся тебя оставить одного. Но так нельзя...
– Тише, всё в порядке.
– Да где в порядке? – Чимин схватил его руку, отрывая от ноги.
К горлу подступила тошнота. Это была не царапина и не порез, а открытая рана, в которой сквозь нескончаемый поток крови виднелась кость. Чимин обратно прижал их руки.
– Ты должен пойти со мной.
– Я не смогу.
– Это же не перелом. Не перелом ведь, да? – пробормотал с надеждой. – Значит, сможешь, дойдёшь. Поболит конечно... Я... Я посажу тебя на велосипед, – вспомнил Чимин. – И буду везти тебя, тебе не придётся идти, и так сильно болеть не будет.
– Нет, ты не понимаешь. Я не смогу по другой причине, – Тэхён замолчал, будто собираясь с мыслями. – Я не могу покидать лес. Вообще не могу. По крайней мере не так далеко.
В этот момент в голове Чимина будто разом сложились все части паззла. Так вот почему никто в деревне о нём не знал... Вот почему они всегда виделись только здесь... Его осенило.
– Ты призрак?
Уголки губ Тэхёна дрогнули и медленно поползли вверх, обнажая зубы. Тэхён рассмеялся: легко, заливисто, звонко. А у Чимина побежали слёзы по щекам: такие солёные, что губы вмиг раскраснелись. Он даже сам не понимал, от чего именно плачет. От того, что перепугался за Тэхёна и не знает, что теперь делать, или от восторга, насколько прекрасна улыбка на этом вечно печальном лице.
– Я покажу тебе, – Тэхён поднялся и направился вглубь леса, прихрамывая и оставляя за собой капли крови на траве рядом с земляничными.
Чимин уже знал, что ждать приглашения не нужно, поэтому просто отправился за ним следом, на ходу растирая по лицу слёзы вперемешку с чужой кровью.
Они пришли на то самое место, с той самой берёзой. Чимин не был там со дня их встречи. Почему-то находиться сейчас здесь было особенно трепетно и приятно, словно это место много значило. А, впрочем, так и было.
– Вот, полюбуйся, – Тэхён указал на новый заруб на берёзе.
В дерево была вставлена железная пластина, образующая желоб, по которому в стеклянную литровую банку тонкой прозрачной струйкой стекал берёзовый сок.
Чимин тоже считал варварством и кощунством подобное, но не понимал, почему это имеет значение сейчас, а потому просто вопросительно заглядывал в глубокие глаза Тэхёна.
– Это моё дерево, – Тэхён провёл кончиками пальцев по белоснежному как его кожа стволу. – Это буквально я, понимаешь?
Чимин честно замотал головой – он не понимал.
– Я дриада, Чим, – глядя в глаза, сказал он так уверенно, что ему нельзя было не верить. – И это моё дерево. Я рождён вместе с ним и умру вместе с ним. Поэтому все нанесённые ему увечья, – опустил взгляд на желоб, – достаются и мне. Все эти шрамы... Люди годами здесь берут берёзовый сок... Можно подумать, им пить больше нечего, – он презрительно фыркнул.
Чимину был поражён услышанным: в призраков он бы поверил куда легче, чем в существование дриад. Он смотрел на Тэхёна, не зная должен ли он что-то сказать, как-то прокомментировать услышанное... Но он точно знал одно – нужно помочь.
– Я... Я сейчас!
Чимин заметался по лесу, стараясь не уходить далеко от места, чтобы не потерять его. Наконец он нашёл ель, а на ней капельки янтарной смолы, переливающихся на солнце. Разминая смолу на ходу пальцами, он помчался обратно.
Тэхён сидел, обессиленно откинувшись на ствол берёзы, а рядом обеспокоенно крутилась Кешью. Она складывала в открытую ладонь Тэхёна уже четвёртый орешек и снова убегала за следующим.
Чимин без слов присел на корточки и отставил в сторону банку, которая уже наполнилась на две трети. Потом аккуратно достал железный желоб, поглядывая на Тэхёна. Тот чуть морщился – видимо и это чувствовал. В завершение Чимин заклеил отверстие на стволе смолой. Пустив ещё пару крупных капель, сок перестал сочиться, а вслед за этим и кровь на ноге Тэхёна тоже. Рана всё ещё была, но кожа по краям побелела и будто немного стянулась, пряча кость.
Придвинувшись ближе, Чимин схватил окровавленную ладонь Тэхёна обеими руками, прижимая её к собственной груди, совершенно не заботясь о любимой футболке.
– Я буду следить за тем, чтобы это больше не повторилось! Буду приходить и проверять – выгонять всех, кто подойдёт близко! Я буду оберегать твоё дерево, обещаю!
В глубоком омуте глаз напротив впервые заиграли солнечные блики, и пылкую тираду Чимина прервали мягкие губы, вдруг невесомо коснувшиеся его собственных.
– Спасибо, – и было в этом шёпоте между губ столько чувств, сколько и в целых серенадах о любви не бывает.
Не размыкая рук, они поднялись, и Чимин потянул Тэхёна за собой:
– Пойдём обратно к пруду, рану нужно промыть.
– Тебе тоже не мешало бы умыться.
Чимин улыбался и думал о том, что это лето самое чудесное и невероятное в его жизни, а Тэхён ни о чём не думал, ему просто нравилось улыбаться.
~Конец~
---
Несмотря на творческий кризис, всё ещё блюду традицию - драббл на др)))