Я опять на районе, потерял себя в одном из дворов.
Пьяное тело двигалось по уже знакомому маршруту. Ноги не слушались, да и зачем, ведь он летел… Крылья любви? Или белочка?
Высокий кудрявый парень шел улице какого-то города, совсем не понимая, зачем столько выпил? Но хотелось ведь? Да?
Поздняя осенняя ночь окутала город, и он совершенно ничего не видел, но шел. Шел просто потому что там живёт человек, которого он так сильно любит, что если бы эту любовь можно было раскинуть от луны до Марса, всё равно было бы мало.
Чёрное пальто небрежно лежало на плечах, темно-карие глаза пытались не напороться на какой-нибудь угол, иначе все… Прощай, любимый. Пухлые округлые губы прилипли к бутылке, что еле держалась в руке, но он шел.
На ногах какие-то нелепые черные сапоги, что больно жали ему, или он неправильно их надел? Все может быть, но он идёт дальше.
Пустая темная улица была пропитана каким-то вонючим запахом, и он до сих пор не мог понять, чем воняет. Сколько уже ходит по этой дороге, но каждый раз доходя до чёртового мусорного бака останавливается, потому что уже проходя через арку, он окажется около нужного дома, в котором живёт Он.
В кармане чувствуется вибрация, а значит что Он беспокоится. Любит волноваться о нем, хотя совсем не любит его. Любит ворошить его волосы, пока его девушка на работе, а у него выходной и он сидит в квартире Пешкова, смотря с ним фильм.
Ты опять мне трезвонишь, чтобы знать, что я жив и здоров.
Любит заглядывать в его глаза, когда тот совсем теряется в чувствах и чуть ли не целует парня, но Ваня останавливает, потому что так нельзя.
И сейчас, стоя около мусорного бака, ему кажется, что это он мусор. Безответно влюбляясь в такого очаровательного парня, у которого есть девушка, да и дело катится к свадьбе… А он любит.
Среди тех пацанов, барыг и быков, машин, мусоров…
Вибрация надоедает, и он, оторвав бутылку от губ, берет в руки мобильник, где высвечивается только одно:
«Друг.»
Брать? Всё-таки надо взять и предупредить, что он идёт к нему снова. Снова, когда напьется, идёт к нему, и неважно, есть рядом девушка или нет, и пусть это немного эгоистично, но так и есть. Он эгоист, и хочет только его любви.
Кудрявые локоны развиваются на ветру, и он берет трубку.
— Серёж, ты где? Время видел? Почему до сих пор не дома? — возмущенный голос раздался из трубки, посылая тысячи разрядов по всему телу.
Улыбка сама расплылась на лице, и он посмотрел на арку, через которую был виден его подъезд.
— Я дома, с чего ты взял, что я… Эм. Не дома? — невнятно произнес парень, понимая, как облажался.
— Не ври мне, уже три часа ночи, ты где шляешься, ебанный твой рот?! Я же знаю, что ты точно не дома! — голос повысился на тон, и Серёжа чуть отодвинул трубку от уха.
— Не волнуйся обо мне, я протрезвею и всё будет хорошо, и у вас же сегодня с Катей годовщина… Ты не забыл? — обиженно произнес Серёжа.
На том проводе замолчали. Серёжа же спокойно стал приближаться к арке, а после вовсе дошел до подъезда, останавливаясь, чтобы глотнуть коньяк, что тащил в руке. Подул ветер и он съёжился, все-таки, надо было хотя бы шарф повязать…
— Я потом тебе всё объясню, только, пожалуйста, скажи, где ты, — тяжёлый вздох, и Пешков открывает дверь в подъезд.
— Сейчас поднимусь, — он сбросил трубку и положил в карман пальто, еле поднимая ноги. Для чего придумали лифт? Не знает, но он поднялся на третий этаж, и встал около знакомой квартиры, понимая, как сейчас будет хуево ему.
Дверь резко открылась, а он уже собирался искать ключи. На пороге стоял весь растрёпанный долговязый парень, в глазах которого было уйму эмоций, но как только он увидел Серёжу, что пьяно улыбнулся ему, Ваня облегчённо вздохнул.
— Зачем ты пил снова? Ты же обещал… — облокотился об косяк.
Я пообещал бросить дуть и пить, ведь это — любовь...
На нем были серые домашние штаны, большая белая футболка, воротник, который открывал вид на его ключицы, которые Сережа просто обожал. Ваня был не худой, но эти выпирающие косточки очень манили его, что всегда залипая на них, он забывал обо всем.
Взъерошенные волосы всегда пахли чем-то свежим, светлые кончики немного вились, и это было так очаровательно. Всегда мягкие и шелковистые, когда он зарывался в них рукой - это были самые счастливые моменты его жизни.
Руки в петли, руки прямо, как узлы, руки на замок
— У тебя годовщина, вот отмечал, — протянул бутылку и чуть ли не упал, но Ваня вовремя подхватил его, быстро забирая бутылку и ставя на пол.
— Да, что ты так наебенился?! — Ваня посадил парня на пол и быстро закрыл входную дверь.
Сережа лишь бегал глазами по его лицу.
Курносый носик был мило вздернут, тонкие губы, что хотелось попробовать на вкус, и все это было не его. Не его, потому что с самого начала их знакомства он встречался с Катей.
Руки в пепле, губы об твои губы, глаза в потолок…
Для него был лишь другом, который обнимет в трудный период, который поддержит, если плохо, который поможет, если надо. Но не больше.
Я снова в дверях, руки врозь, прости, что валюсь с ног…
Сев на корточки напротив парня, Серёжа потрепал того по голове, а потом принялся снимать пальто с пьяной тушки.
— Праздник же! Разве вы с Катей не должны быть вместе? Кать! — крикнул на всю квартиру, поднимая руки, чтобы Ваня смог нормально снять пальто.
— Перестань… Её здесь нет, — он повесил пальто и сел на пол, смотря, как пьяные глаза ищут поддержку в других.
— Как это нет?! Ты забыл про годовщину? Какой ты плохой парень, — он пригрозил ему пальцем и заулыбался как дурак.
— Ты в хлам… — поставил точку Ваня, а после поднялся и встал рядом с ним.
— Давай, поднимайся, и пошли в душ, чтобы протрезвел хоть немного, — взял того под подмышки и поднял.
Пьяная туша облакотилась на Ваню, блаженствуя от прикосновений.
Поэтому он всегда приходил к нему пьяный. Трогать его, понимая, что тот не обратит на это внимания, потому что Сережа пьяный. В доску. В стельку, да как угодно. Факт того, что Ваня думает, что яд управляет им, непременно позволяет себе маленькие шалости.
Они заходят в душевую кабинку. Серёжа в черной рубашке облокачивается об стеклянную дверцу и наблюдает за Ваней. Тот в свою очередь настраивает воду, а потом плюет и пускает холодную воду прямо на парня.
— Блять, ну что ты творишь?! — заверещал, будто трезвый.
— А кто мне обещал неделю назад, что больше не будет пить?! — крикнул Ваня, смотря, как бедный парень мечется и прячет лицо от струи воды.
— Я больше не буду! Клянусь! Только убери, пожалуйста, м-мне х-холодно.
Я снова пообещал всё, что смог, ведь это — любовь…
Ваня выключил воду, смотря, как быстро вздымается мокрая грудь. Он дрожал, но уже мог мыслить рационально и понимать, что снова облажался. Снова повел себя как тот мусор в баке, который выкинули, потому что он воняет. Его тоже сейчас вышвырнут.
Ваня вышел из ванны и через минуту пришел с полотенцем. Огромным таким, с единорогом. Это Катя ему подарила на день рождение… Ничего безвкуснее он не видел в своей жизни.
— Вытрись, и вот здесь лежит одежда. Переоденься, а потом уже поговорим, — Ваня вышел из ванны снова, уже закрывая за собой дверь, а Серёжа скатился на пол.
Ненавидел себя за то, что не может отпустить всё это. Прошел год, и на прошлой неделе он думал, что забыл его, но когда они встретились после работы у него в квартире, всё просто убило его мечты.
Ваня стоял. Глаза полные любви были обращены на него, и он понимал — Катя. Познакомились они в прошлом году. Тогда девушка только устроилась к Ване на работу стажёром, и видимо, у них что-то там замкнуло, а у Серёжи замкнуло на Ваню.
Не помнит уже что такое нормально спать, не видя похотливые сны с его участием. Не знает, что такое спокойная ночь без кошмаров, а все потому что самый страшный сон — это отвращение Вани, направленное на Пешкова.
Каждый день одно и тоже… И как влюбился-то, сам не помнил, просто до Кати они всегда проводили время вместе, смотрели фильмы, играли во что-то, ходили в клубы… Сейчас всё по другому. Они будто выросли за год.
Вот только Серёжа нет.
Открыв дверь, он вышел из ванны, направляясь в Ванину комнату. Приглушённый ночник и его любовь, что лежала на двухспальной кровати, повернувшись к нему спиной.
За окном был дождь, раз капли ударялись о стекло, напоминая, что сейчас будет разговор, которого он боялся так долго.
Осторожно ложась на правый бок, Серёжа тяжело вздохнул, понимая, как тяжело ему сейчас просто находится рядом с ним.
Ещё одной темной ночью, каждый твой вдох...
— Она ушла, — шепот лег на уши, а Серёжа не поверил.
Катя не могла уйти. Она, конечно, та ещё заноза в заднице, и он терпеть её не мог, но Ваня же любил её… Он сам видел. Всегда, когда они гуляют все вместе, Ваня светится. Улыбается и стреляет в него стрелами любви, которые Сережа принимает на свой счёт.
А что сказать дальше? Как поддержать друга, если ты хотел только этого?
— Я не знал… Прости, мне правда…
— Не говори, что тебе жаль, — резко повернувшись к нему лицом, Ваня схватил его за руку и сжал запястье.
Что с ним? Его лицо не выражало боль, оно было самым обычным. Будто не его бросили сегодня на годовщину их отношений.
Пытаясь что-то понять, Сережа внимательно изучал каждый миллиметр лица, но ничего. Он бы спокоен. Только дышал глубоко.
— Что ты такое говоришь? Мне…
— Не ври мне, — отпустил руку, и Серёжа провел пальцами по запястью. Место горело, как и всегда.
Он всегда горел при виде него.
— Ты знаешь… — только и вымолвил Серёжа, всё прекрасно осознавая.
Его влюбленность заметили. Да и несложно это было. Всегда, когда он выпивает или просто на веселе, вешался на Ваню. Когда долго залипал на него, съедая взглядом, прекрасно понимая, что его спалили. Серёжа, ты такой бездарь.
Тебе здесь не место.
Вали отсюда нахуй.
И не на Ванин.
— Да, но… — Сережа принял сидячее положение и повернулся к нему спиной.
— Как давно?
— Год.
Глаза Серёжи расширились и он резко повернулся к нему лицом, открывая рот от шока. Год?! Он знал, что нравится ему год?! Почему дурачил его?! Почему не отказал?! Почему не…
Выдохнув, Пешков опустил голову, жмурясь. Ему плакать или смеяться? Ему радоваться или орать в истерике?! Почему сейчас? Почему именно тогда, когда Серёжа хотел всё прекратить?
И каждый твой выдох кричит об одном.
— Это ничего не значит, ты всё ещё мой друг, и я поддержу тебя. Если тебя бросила девушка, то…
— Это я её бросил, — теперь совершенно ничего не понимая, Серёжа уставился в упор на парня.
Что здесь творится?! Жадно глотая воздух, он не мог понять, почему его тело горит, а сердце делает пятый кульбит. Ему сейчас будет очень плохо. Нужен воздух.
— Зачем? Вань, ты долбоеб? — пытался достучаться, но тот просто лежал и смотрел на него.
Да, он просто смотрел, убивал словами, но лакал взглядом.
— Потому что я не люблю её, — он принял сидячее положение и подполз ближе, протягивая руки Серёже.
Тишина стала давить на него, и он посмотрел на эти изящные пальцы, что посылали всегда атаку мурашек по всем телу. Губы подрагивали, и он от бессилия уперся головой об его грудь, позволяя длинным рукам обнять податливое тело.
— Я не вижу смысла в твоих словах, Вань, — тоже прошептал, боясь ляпнуть что-то.
Ещё одним холодным утром, руки без слов...
Кричат об одном: «Это любовь».
— Я тоже не вижу смысла, но просто побудь сегодня со мной ладно?
Ваня зарылся в кудрявые волосы и вдохнул родной запах, понимая, что так нельзя, и вообще всё это неправильно, но он так любит…
— Вань, что случилось, объясни, пожалуйста, — пытался достучаться, но не мог.
— Почему ты не признался мне?
Тело онемело, а руки хотели оторваться от Вани, но тот не позволил, прижимая крепче.
— Потому что ты любишь другую, и так нельзя. Ты сам это понимаешь. Мои чувства — мои проблемы. Так что не бери в голову, — Серёжа сжал зубы, чувствуя себя голым перед ним.
— Да, так нельзя. Но я не любил её никогда, — рука Вани стала поглаживать спину, посылая нервные импульсы по позвоночнику.
— Даже если так. С сегодняшнего дня я больше не буду лезть к тебе с ними, так что прошу тебя, дай мне выйти. Я посплю в гостиной, — он хотел снова отодвинуться, но не дали.
Руки совсем прижали к себе, а нос Вани прошел по изгибу шеи, заставляя Серёжу прикрыть глаза от наслаждения. Слишком хорошо, так нельзя.
— Поспи сегодня со мной, иначе я не усну.
Нет. Сережа не хочет, потому что хочет. Если он останется с ним, то утром, то есть через два часа, проснется со стояком на Ваню, и тот явно будет не в восторге.
— Вань, нет.
— Почему? Почему, когда я прошу тебя остаться со мной, ты не можешь? А когда я прошу тебя не шляться в три часа ночи, ты приходишь ко мне домой?! — он отпрянул от него, повышая голос и взмахнул руками.
— Потому что, Вань! У меня сегодня появилась девушка! Я же… — крикнул, не веря в свою ложь.
— Ты врёшь! Ты нагло мне врёшь! — глаза покрылись пеленой ярости, и Ваня притянул того за шиворот, выдыхая воздух прямо ему в лицо.
— Плевать мне, если не веришь, но суть одна. Сегодня у меня появилась девушка.
Ваня оттолкнул его и быстро вышел из комнаты. Что он собирается сделать? Что взбрело ему прямо сейчас?! Беспокойство охватило его, и он побежал за ним, чуть ли не падая кубарем с кровати.
Как только он оказался в коридоре, то увидел, как Ваня нагло залез в его телефон, видимо, что-то ища.
Ты опять в телефоне ищешь сообщения шлюх, пока сплю
Ты опять их находишь, будишь и орешь; все нервы к нулю
— Ты блять мне врёшь! Какая нахуй девушка?! Зачем?! — крик ударяет по ушам, а Серёжа понимает, что пиздеж раскрыт.
Да и не сложно было понять, что врать он не умеет. Если Пешков любит, то только одного зеленоглазого парня, у которого милый вздернутый носик, а ещё маленькая родинка на лице. Есть маленькие клыки, что виднеются, когда тот улыбается во все тридцать два зуба…
— Вань, а ты что делаешь? Почему только что устроил мне сцену ревности? — Сережа опустился на пол и сел, смотря в упор на парня, что метал молнии.
Среди кресел, столов и полок, посуды в пол, я тебя ловлю
Ты снова прощаешь всё, руки говорят: «Я люблю»
— Потому что…
Слова потерялись. Эмоции утихли, и Ваня подошёл к нему, садясь на корточки напротив.
— Ты эгоист, Вань… Даже если я тебя люблю, то не значит что…
— Значит. Да. Я эгоист, и всегда им был… Сколько мы с тобой дружим, я жутко тебя ревновал, сам не понимая почему… Ты был всегда со мной, а я всегда хотел быть с тобой… Но ты поступил в другой ВУЗ, где… А потом работа… Мы с тобой виделись только на выходных, ведь у тебя тоже командировки…
Я опять с самолёта в самолёт, в поезда.
Ты опять в переезде пять часов, не устав,
Я с дороги в дом, ты туда же, всё в привычных цветах
Ты опять оторвёшь, не удержав «Я люблю»...
— Ты был рядом… И я видел, как ты смотрел на меня. Мне нравилось, что я нравлюсь тебе, но потом… Потом я понял, что все перешло черту, когда ты пьяный полез ко мне, а я… Я не хотел тебя останавливать, но так неправильно, понимаешь? — его глаза заблестели слезами, и Ваня встал на колени, опираясь руками о плечи парня.
— Вань…
— Нет, дослушай. Поэтому я и начал общаться с Катей. Она была такая хорошая, и я думал, что все мои чувства просто исчезнут, но нет! Ты постоянно был в моей голове! Поэтому я никогда не ходил с Катей на свидание один на один, только когда мы гуляли втроем… Мне нравилось смотреть, как ты убиваешь её взглядом, но не нравилось, что я не могу быть ближе к тебе… Я сам загнал себя в ловушку и неделю назад понял, как облажался… Хотел расстаться с ней ещё тогда, когда ты пьяный пришел ко мне… Снова, — стёр тыльной ладонью слезы, дрожа от всхлипов.
А Сережа молчал. Только что он был просто сбит с толку. Его будто облили холодной водой, затем кинули вниз с обрыва и вот он в прострации, а затем бьётся о скалы, понимая, что он слепой… Не видел всего этого…
— Но твои глаза… Ты же…
— Нет, я смотрел на тебя. Серёж! Мы гуляли только с тобой, и всегда я был рад этой встрече, что не мог не…
— Да ты бредишь! Ты выпил? Зачем ты все это мне говоришь?! Перестань! — он обхватил руками его лицо и взглянула в глаза, пытаясь понять, врёт ли он или нет…
Ещё одной тёмной ночью, каждый твой вдох
И каждый твой выдох кричит об одном...
— Не перестану… Мне стоит тоже признаться… Ведь я тебя люблю… И не знаю, как долго это продолжается… — слова растворились в воздухе, а Сережа раскрыл рот, вдыхая и пытаясь проснуться.
Это ведь сон?
— Нет, Вань… Ты…
Он замолчал, как только чужие губы накрыли его, придавливая к полу, а после наваливаясь всем телом. Руки затерялись в волосах, перебирая пряди.
Воздух в атмосфере просто исчез. Шок перемещался с диким восторгом, а после он сам не заметил, как руки обвили чужое тело, прижимая к себе.
Губы терзали друг друга, борясь или доказывая что-то, но оба понимали, что хотели этого больше всего.
Столько лет ради одного поцелуя, из-за которого уже плывет всё, что можно, но только жадные вдохи дают понять, что они ещё дышат.
Это любовь.
Теперь дышат друг другом.
любовь…