Кроме волос – те сущий ад. Крепко взбитый коктейль из темно-каштановых кудрей, свободно обрамляющих лицо, мягко колышущихся на ветру, сияющих вместе с глазами, мягких, как перышки, шелковых и нежных. Одна мысль о том, чтобы коснуться их, вызывала в нем странный, неистовый трепет.
– Стой! – Он бросился за ней следом.
Ей в целости и сохранности домой через их район не добраться. Обворуют или чего еще хуже…
– Стой!
Остановил байк, перегородив ей дорогу. Не поленился, слез, взял за руку, потянул.
– Садись. – Заставил ее опуститься на сиденье.
Сел спереди, дождался, пока она устроится, сам положил ее тонкие руки на свою талию.
– Держись!
Услышал, как девчонка вдруг разрыдалась. Громко, отчаянно. Замер, не зная, как поступить. Наклонился на руль, ожидая, когда это прекратится. Нахмурился, представляя, как она измажет слезами и соплями всю его спину.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Валя - шмыгнула носом.
– Рад, что ты успокоилась, – ухмыльнулся он. А язычок-то у нее острый. – А теперь держись, Ва-ля!
Руки девчонки не торопились возвращаться на его талию, поэтому парню ради ее же безопасности пришлось вернуть их лично. Он взял ее за запястья, потянул, зафиксировал на своем животе и почувствовал, как нежное тепло ее тела коснулось его спины. Больше она не сопротивлялась.
– А теперь поехали, – выдохнул он и плавно тронул байк с места.
******
Роза была достаточно проницательной женщиной, чтобы сразу почувствовать – что-то в падчерице изменилось. Девушка говорила с ней по телефону взволнованным голосом, а теперь спускалась по ступеням, немного прихрамывая. Еще и в лице угадывалось особенное напряжение, какое не бывает от усталости после учебы.
– Все хорошо? Как ты?
Девушка села в машину и хлопнула дверью. Небрежно отбросила сумку на сиденье. Такого она прежде себе не позволяла.
– Мне нужно поговорить с отцом.
– Опять проблемы в академии? Тебя достают из-за той газеты?
– Теть Роз, пожалуйста, – с какой-то мукой произнесла девушка, – мне нужно с ним поговорить.
Женщина не стала показывать характер. Молча завела машину и выехала с территории учебного заведения.
– Почему хромаешь?
Валя сглотнула. Она и забыла, что нельзя было показывать, что ушиблась вчера – Ударилась на физкультуре.
– Точно? – посмотрела на нее с прищуром мачеха.
Волосы девушки были всклокочены, лицо припухло от слез.
– Точно. – Валя стиснула челюсти.
– Хорошо.
Валя еле усидела на месте, когда автомобиль подъезжал к особняку. Ей хотелось выскочить на ходу и кинуться за объяснениями к отцу.
– Подожди, сейчас узнаю, чем он занят, – попыталась остановить ее Роза, когда они вышли из машины.
– Не нужно! – Девушка бросилась к двери.
Швырнула сумку на диван в гостиной, промчалась пулей к кабинету отца и распахнула дверь.
– Секунду! – показал он ей пальцем.
Мэр, сидя в кресле, разговаривал по телефону.
Валя закрыла дверь кабинета прямо перед носом Розы, спешившей за ней следом. Прошла к столу и сложила руки на груди.
Заметив, что у дочери случилось что-то важное, мэр поспешил закончить разговор:
– Да, давайте договоримся об этом позже. Я сейчас не могу разговаривать. Спасибо.
– Папа, ты должен мне всё объяснить!
– Что на этот раз? – Он отложил телефон.
Оглядел ее, строго сведя брови к переносице.
– Папа, я знаю, что означает эта картина! – Валя взмахнула рукой.
– И что же? – Мужчина оставался спокоен.
– В пожаре сгорели дети, и эти люди считают тебя виновным!
– Кто тебе это сказал? – приподнялся Василий. Морщинки на его лбу умножились. – Кто посмел распускать такие слухи?
– Об этом… об этом все говорят! – вспомнив о газете, воскликнула Валя. – Всё из-за того, что ты решил застраивать прибрежный район. Говорят, что оттуда выселяют людей, что администрация им угрожает. Папа, это правда? Ты собираешься снести целый район, чтобы построить там отели для туристов?
– Господи, – качнул головой мэр, – присядь, дочка.
– Папа, я не могу так, – ее голос зазвенел, – когда о тебе говорят плохо, мне так обидно, будто они и меня обижают. Пожалуйста, скажи, что всё это неправда!
– Сядь, – тихо сказал он, указывая на кресло.
Сидеть в таком состоянии Вале совсем не хотелось, но когда отец говорил таким тоном, не подчиниться было совершенно невозможно. Она осторожно опустилась в кресло.
– Сейчас я тебе всё покажу. – Мужчина достал из ящика стола какие-то бумаги. – Вот, посмотри. Видишь? Реконструкция района признана нецелесообразной, понимаешь? Комиссия вынесла заключение, что необходим снос.
– Папа, но там же люди!
Ей хотелось сказать, что она сама видела, но Валя не знала, как он на это отреагирует.
– Посмотри на план, дочка. Сейчас на данной территории около девяноста процентов зданий в аварийном состоянии, половина из них наспех и незаконно сколочена. Этот район давно уже стал рассадником преступности и криминала, у них там свои законы, свои вожаки и уклад. Они регулярно грабят, насилуют, совершают разбои и торгуют наркотиками. Количество подростковых банд там постоянно растет. – Карнаухов поднял взгляд на дочку. – Это притон для низших слоев общества, Валя. Они давно не платят по счетам, рядом с их домами царит антисанитария. Грязь, вонь, гнилые трущобы – кто с этим будет бороться, если не я?
– Папа, но я…
– Конечно, это бесит моих недоброжелателей! Они видят, что я реально что-то делаю, что я ответственный руководитель. Отсюда жалобы, проверки, мелкие пакости. Хорошие дела всегда труднее делать, чем плохие, Валентина. – Мэр придвинул к ней бумаги. – Посмотри сама. Если мы не переселим несчастных стариков и тем более не спасем детишек, многих ждет та же судьба, что и отморозков, которые организовали там банды.
– Что ты собираешься делать?
– Для начала нам нужно переселить людей.
– А почему бы не построить для них новое жилье?
Мэр понимающе улыбнулся:
– Ты слишком юная, Валя, чтобы до конца осознавать всю ответственность такого дела. Перед нами десятки примеров из истории. Взять хотя бы «Прюитт-Айгоу» в Америке пятидесятых. Все начиналось с благородной цели: выстроили на огромной территории современный квартал для выходцев из негритянского гетто, обеспечили их всем необходимым. После вони и грязи это было похоже на сказку – все блага. Но всего за несколько лет подтвердилась банальная истина – люди не дорожат тем, что им досталось без усилий. Всего десять лет понадобилось новым жильцам для того, чтобы превратить дома в пустые бетонные коробки, а сам район в мерзкое, смердящее гнилье. «Прюитт-Айгоу» снесли, а негров расселили в разные точки города – туда, где им волей-неволей пришлось образовываться и социализироваться, вместо сбивания в кучи и банды. Вот как правильнее было поступить с самого начала!
– Папа, но не выкидывать же людей на улицу!
– Кто тебе сказал такое? Вот программа. – Он подвинул к ней папку. – Открой и убедись сама. Землю отчуждают только при равноценном возмещении ее стоимости. А для малоимущих город предоставляет дешевое и доступное социальное жилье в аренду, за которое они будут платить копейки. Валь, мы должны интегрировать их в нормальное общество, нельзя закрывать глаза на проблемы людей. Если они сами не видят, что гибнут в этих притонах, нужно помочь им, подсказать, направить в нужном направлении. Никто не вышвыривает людей на улицу, поверь. Я строго слежу за тем, чтобы интересы жителей не были ущемлены.
– А пожар?
– Посмотри мне в глаза, Валя! – Мэр сжал кулаки. – Я твой отец. Я стараюсь для этого города. Делаю всё возможное, достойно справляюсь с трудностями, возникающими на пути, стойко терплю все плевки и обвинения неудачников, которые против того, чтобы город менялся в лучшую сторону. Для кого это? Для меня? Нет! Для тебя! Чтобы у тебя было светлое будущее. У тебя и твоих детей. Чтобы ты могла гордиться мной. Ну же, Валентина, посмотри в глаза своего отца! Они могут тебе врать?
– Нет, папа! – Девушка встала и обняла его.
– Никогда больше не сомневайся во мне, дочь!
– Прости, – она вдохнула и выдохнула, – просто мне столько всего наговорили, я не знала, как реагировать.
– Больше не обращай внимания. А еще лучше сразу говори мне, я не позволю никому тебя обижать.
– Спасибо, папа.
– Рад, что мы все выяснили. – Мэр поцеловал дочку в лоб.
– И я, – улыбнулась она.
– Если хочешь, возьми бумаги, ознакомься. Посмотри на чертежи, какая красивая там будет набережная. Вывезем наконец весь мусор оттуда.
– Ладно, посмотрю.
Валя прижалась к отцу, довольная тем, что всё выяснилось. Тот парень ошибся. Ее отец не мог быть злодеем, приказывающим своим людям поджигать дома. Он просто хотел дать шанс этому району, спасти тех, кто там живет, помочь им.
Понятно, что такие, как Шип, привыкли жить так – в грязи и рассаднике преступности, но бить по руке, протянутой с помощью, просто неразумно.
Из кабинета девушка вышла спокойной и умиротворенной. Всё в ее мире снова встало на свои места. Пошатнувшаяся реальность опять обрела твердость и четкость.
Наконец-то Валя вернула себе душевный покой. Приняла душ, усмирила всклокоченные ветром волосы, высушила их феном, аккуратно уложила. Постояла на балконе, глядя вдаль на неспокойное море, привела мысли в порядок.